В эксклюзивном интервью Дмитрию Гордону Сергей Михайлович рассказал, как познакомился с Людмилой Гурченко, о съемках их первой совместной картины «СекСказка», о том, что в быту и в отношениях с близкими Людмила Марковна была человеком непрактичным и очень нуждалась в поддержке, что несмотря на 25-летнюю разницу в возрасте он никогда не чувствовал себя рядом с ней мальчиком.
Шестой... Это не название очередного авантюрного фильма, а номер в списке мужей советской кинозвезды Людмилы Гурченко, который выпал на долю кинопродюсеру Сергею Сенину. Доброхоты пытались как-то его уязвить, уколоть, разжечь в нем мужскую ревность: мол, не первый, но их попытки разбивались о его невозмутимость. Сергей Михайлович знает: да, блистательная актриса страстно влюблялась и резко остывала, да, меняла мужчин, но лишь потому, что всю жизнь искала того, на кого могла бы опереться, кому могла довериться до конца...
Искала и наконец нашла. Посмотрите на их совместные снимки, где тонкой экзотической лианой актриса прильнула к нему, нарочито грузному, твердо стоящему на земле, — эти фото красноречивее всяких слов, поэтому Сенин стал шестым и последним ее мужем: вместе они 19 лет прожили.
Сергей Ми-хайлович расцветает, рассказывая о сво-ей Люсе, и крайне не-охот-но, через силу говорит о себе. Роли давно и навсегда распре-делены: она — бриллиант, он — тот, кто обеспечивает ей роскошную оправу и выгодное освещение. Между прочим, до встречи с Гурченко Сенин был весьма успешен. Школы, обычную и музыкальную, окончил с отличием, институт — с красным дипломом. В аспирантуре ему прочили докторскую диссертацию и профессорскую должность, но «в ручке кончились чернила» — и добропорядочной научной карьере Сергей изменил с ветреным кинематографом.
Первый же спродюсированный им на пару с другом фильм «Попугай, говорящий на идиш» (после этого автор сценария и режиссер Эфраим Савела именовал его не иначе как «одесским ухарем») создал Сенину имя и принес финансовый успех. Вы только представьте, какую деловую хватку нужно иметь, чтобы, например, работая с поляками, за бутылку организовать выезд главного героя в «Чайке» из Спасских ворот Кремля! Казалось, ничего не-возможного для него нет...
Когда Сергей Михайлович женился на актрисе, которая на четверть века была старше, его пытались представить альфон-сом, аферистом, мошенником — других объяснений их неравному браку у «добро-желателей» не было... До оправданий ни при жизни Люси, ни тем более после ее смерти он не снизошел, поэтому бдительная общественность не в курсе, как в 1993-м, когда инфляция зашкаливала, а будущее казалось зыбким и непредсказуемым, Се-нин уговорил бухгалтера своей студии взять кредит в 100 тысяч долларов и снял первый телефильм, предложенный — тогда еще для него — Людмилой Марковной. Как пос-ле начала их совместной жизни актриса показала тощую стопочку долларов на полке шкафа — все свои сбережения, сумму которых даже назвать неловко. В конце концов, не она ему — он ей подарил на последний юбилей Volvo, который позднее в качестве наследства отошел дочери Гурченко Марии.
Доставалось от сплетников и самой Люд-миле Марковне: ходили слухи, что она увела молодого мужа из семьи, что ради нее Сер-гей бросил в Одессе жену Галину с маленьким ребенком. Врожденное чувство благородства не позволяло Сенину распространяться о том, как однажды Галя сообщила ему: «Завтра мы уезжаем в Израиль — если хочешь, поехали с нами». Документы для нее, ее родителей и дочери Арины были уже готовы, все было решено — Сергея же просто перед фактом поставили. Прежде чем решиться на развод, он пережил еще не одну «подставу» в том же духе — судьба незримой рукой вела его к главной встрече жизни.
Скандал из-за наследства Людмилы Марковны, который любители сплетен уже предвкушали, погас, не успев разгореться. Только Сергей Михайлович знает, каких дипломатических усилий ему это стоило, но Люся бы его наверняка одобрила, да и ее дочь в конце концов поняла, что «отчиму», по сути, ничего из нажитого не нужно — ну, кроме кольца с сапфиром из белого золота, когда-то привезенного ему Гурченко из Нью-Йорка: с ним, венчально-обручальным, Сенин никогда не расстается...
После ухода Люси прошло уже семь лет, но вдовцом никто его не называет — только мужем. За это время он многое успел: поставил памятник, открыл мемориальную доску на доме, где Людмила Марковна последние 10 лет жила, причем все сам, ни к кому за финансовой помощью не обращаясь! Сегодня Сергей Михайлович живет с двумя собаками в домике, который снимает за городом, а в их роскошной квартире близ Патриарших прудов открыт Музей-мас-тер-ская, куда не зарастает народная тропа.
Ну и последнее. Незадолго до этого интервью единственная дочь Людмилы Гурченко скончалась. С матерью у Марии были весьма натянутые отношения, но Сенин без колебаний согласился, чтобы ее похоронили рядом с актрисой на Новоде-ви-чь-ем. Ему так и не удалось примирить мать и дочь при жизни, но он постарался это сделать после их смерти.
«Когда Гурченко запела: «Спи, ночь в июле только шесть часов» — моему возмущению не было предела: что это за советская эстрада?»
— Сергей Михайлович, родились вы, насколько я знаю, на берегу Черного моря, в Одессе...
— Я в этом городе большую часть жизни прожил, но на свет появился на Урале, в Башкирии. Туда судьба моих родителей по институтскому распределению занесла, там я случился, ну а затем наша семья — я ребенком тогда был — домой вернулась...
— Одесса — это любовь на всю жизнь?
— На всю.
— Сегодня вы часто туда приезжаете?
— Там у меня родители часто бывают — они, слава богу, живы, в Германии живут, ну и я наведываюсь.
— Одесса со времен вашей юности сильно изменилась?
— Абсолютно другой стала — как мне кажется, похорошела, и когда туда приезжаю и по сторонам смотрю, меня чувство гордости охватывает. Если рядом со мной друзья или близкие, которые там долго отсутствовали (ну, скажем, дочь, которая в Одессе больше 20 лет не была), я вижу, что у них глаза восхищением загораются. Конечно, мне это приятно, правда, и люди там уже другие. Многие уехали, соседей, приятелей юности нет — тех, кто особый одесский колорит создавал. Сейчас родной, но уже не очень знакомый город навещаешь.
— Декорации те же, но артисты не-множко другие...
— Где-то и декорации уже изменились, потому что в Одессе, на мой взгляд, очень много замечательного сделано, особенно при любимом мэре Гурвице, хотя, в принципе, вы правы: декорации те же, море, во всяком случае, Черное...
— Вы Одесский инженерно-строительный институт окончили, а по какой специальности?
— Она сложно называлась: инженер конструирования в промышленном и гражданском строительстве.
— ПГС...
— КПГС — еще буковка «к»: этот факультет, когда я поступал, был только создан и от ПГС (тот отдельно существовал) не-множко большим уклоном в конструирование отличался.
— Что-то из институтской программы вы помните?
— Ничего, и хотя еще и аспирантуру окончил, все это как будто в другой жизни осталось.
— Много лет вы были супругом Людмилы Марковны Гурченко — выдающейся советской актрисы кино и театра, звезды мюзиклов, замечательной женщины, уникальной личности, а когда впервые о ней узнали, услышали, помните?
— Помню самое первое, пожалуй, узнавание ее как человека. 78-й год, по-моему, шел — до этого я, можно сказать, такой актрисы не знал, особо ее творчеством не интересовался, и вдруг, когда телевизор смотрел, на экране какая-то артистка появилась и, как мне показалось, ни с того ни с сего песню моей любимой в то время группы «Цветы» запела: «Спи, ночь в июле только шесть часов». Моему возмущению не было предела: что это за советская эстрада? Кто позволил любимые песни поганить? Тогда еще я плохо соображал, что к чему, с ходу все в штыки принял, но когда до конца дослушал, меня особенно финал поразил (там очень высокая нота) — понял вдруг, что это талантливо сделано. Меня заинтересовало, кто же такая эта Людмила Гурченко...
— А вам разве эта фамилия ни о чем не говорила?
— Ну, может, ее и слышал, но внешне актрису не знал. «Карнавальная ночь» меня не интересовала...
— Мимо прошла?
— Абсолютно!
— Где же вы жили, в какой стране?
— В Советском Союзе, а потом, буквально год спустя, в руки мне журнал «Наш современник» с Люсиной повестью «Мое взрослое детство» попал. Памятуя первый эмоциональный удар, полученный от актрисы Гурченко, этот номер с собой в институт взял. Я тогда на первом курсе учился, на свои пары в Циркульный зал (он такой большой у нас был) пришел, сел на галерке и читать начал.
Я настолько был поражен, увлечен текстом, что на следующие пары уже других факультетов и курсов остался — в общем, проглотил залпом, и конечно, это меня сразило... Даже не могу слова подобрать: повесть на меня колоссальное впечатление произвела — искренностью, откровенностью, и с каждой прочитанной строчкой я все больше убеждался, что это очень честная книга. Фальшь ведь все равно вылезет, просочится, как бы красивым, витиеватым текстом страницы ты ни заглаживал.
Могу сказать, почему моя история с Люсей для меня счастьем была, — потому что все, о чем в этой повести я прочитал, что тогда узнал и понял, потом стопроцентное подтверждение в жизни рядом с ней получило. Я увидел, что в рассказанной истории прикрас нет: человек, которого я по книге себе представил, и тот, которого наяву встретил, были абсолютно иден-тичны — не разошлось ничего.
— Вы ее поклонником тогда стали? Вам ее фильмы смотреть захотелось?
— Нет, поклонником я не стал, но с этого дня все, связанное с Люсей, меня интересовало, и, конечно, я все фильмы пересмотрел, которые выходили. Помню потрясение от «Пяти вечеров», «Сибириада» вообще одна из моих любимых картин, как и «Двадцать дней без войны», а еще «Бенефис», «Песни войны»...
«Люсю дистанция между нашими годами рождения смущала, меня — никогда. Думаю, если Люся и переживала, может, даже и страдала, то глубоко внутри, не давая мне это почувствовать»
— Как же вы познакомились?
— В 79-м году студентом-первокурсником я познакомился с Люсей через книгу, а уже в 90-м (в общем, не так много лет прошло!) уже был продюсером картины «Сек-Сказка» по Набокову. На главную роль в ней режиссером фильма — не мной, о чем я сожалею (мне это, увы, в голову не пришло), — была приглашена Люся.
— Когда вы продюсером становились, знали, что Людмила Марковна будет сниматься?
— Нет. Это не первая моя картина была, уже года два, наверное, я кино занимался — мы с партнером свою студию создали, и вот 90-й год, все только-только можно стало, все разрешили, а тут такая тема: Набоков, сказка с легкой эротикой, — тогда это было модно. Поскольку у классика история совсем небольшая, сценарист ее переписал, дополнил и как-то дальше развил — к сожалению, на мой взгляд, как потом оказалось.
Сначала роль на других актрис примеряли — там по сюжету нужно было Черта в женском обличье сыграть, которая сексуальную жизнь устраивает и фантазии молодого человека (его роль Сергей Жигунов исполнил) удовлетворяет. С одной актрисой не получилось, со второй не вышло, и вдруг в Одессу Лена Николаева, режиссер картины, приехала и сказала: «Гурченко согласилась». Я еще тогда подумал: «Как же я сам до этого не додумался? Моя любимая актриса». Ну, неважно... Вот так спустя 11 лет после прочтения знаменательной для меня книги, которая очень многое во мне перевернула, мы встретились.
— Сам момент знакомства вы помните?
— Помню. Картина оригинальным спо-со-бом снималась — одесская компания ее запустила, группа в основном московская была, а снимали мы в Вильнюсе, потому что в тот момент экономически это самый выгодный был вариант... Там очень хорошая студия с квалифицированными работниками, но она тогда пустовала, потому что Литва, как вы помните, первой из Советского Союза выходить стала и уже брожения начались. В общем, работы не было, и они с удовольствием любые группы к себе пускали, поэтому жизнь в треугольнике: Одесса — Москва — Вильнюс шла. Помню очередной свой прилет в Вильнюс — я в павильон приехал, где постельная сцена с Жигуновым снималась...
— Гардемарин не робел?
— Поначалу было дело, но потом он, по-моему, взял себя в руки. Нет, Сергей быстро освоился... Я в павильон зашел, начал актеров глазами искать и вдруг что-то такое увидел... Ну просто божественное создание красоты неземной сидело. Я понимал, что это по всему Люся должна быть, но вроде и нет. Подошел: она — не она? Оказалось, Гурченко. У нас такое мимолетное знакомство было: здрасьте-здрасьте, а потом она в гостиницу уезжала, я ей большой букет цветов преподнес — вот, собственно, и все...
— С какой целью вы этот букет преподносили? — честно скажите...
— Ни с какой — просто я впервые увидел актрису, которая так все эти годы меня будоражила — своими работами, какими-то человеческими, уже мною понимаемыми, качествами. Интерес был огромный!
— Мысль о возможном продолжении, признайтесь, мелькала?
— Вообще нет — и близко ничего не было.
— Какая, простите, разница в возрасте у вас была?
— Вас эти цифры не настораживали?
— Меня — никогда. Люсю дистанция между нашими годами рождения смущала, но мне кажется, что мы так правильно и в хорошем смысле умно себя вели... В результате все как-то сгладилось. Конечно, случалось, что разница в жизненном опыте где-то проявлялась, не без того, но никто из нас на ней не зацикливался. Думаю, если Люся и переживала, может, даже и страдала, то глубоко внутри, не давая мне это почувствовать.
— Разговоров на эту тему у вас никогда не было?
— Были, но я всегда их к шутке сводил, и, в конце концов, она тоже стала к этому с юмором относиться.
— Кто же мудрее был — вы, несмотря на то что младше, или она?
— Люся, на мой взгляд, — человек исключительной мудрости. Очень непрактичная в быту, в каких-то домашних делах, в отношениях с близкими, но очень мудрая. Скажу вам, Дима, так: мы часто с ней, например, по каким-то поводам спорили... Я тот еще спорщик — все-таки по знаку pодиака Бык, и всегда был уверен: ну ладно, пусть она на 25 лет умнее меня, но я точно знаю, что это так, а не иначе, тем не менее чуть раньше или чуть позже, но в 99 процентах случаев понимал (и не боюсь в этом признаться!), что она все-таки права оказывалась. На несколько шагов вперед, лучше видела — мудрее была.
— Когда же произошел перелом и отношения поклонника и кинозвезды в отношения мужчины и женщины переросли?
— Понимаете, я не могу сказать, что сегодня вот так было, а завтра уже по-другому все стало. Наверное, многим то, что я сейчас скажу, странным, придуманным покажется, но... Есть несколько людей в этой жизни, мнением которых я дорожу, и если они мою точку зрения разделяют, мне больше ничего не нужно. К чему я веду? Люся, как бы удивительно это кому-то ни показалось, была человеком исключительной скромности, застенчивости, такта... Так было — я за свои слова отвечаю, поэтому наш роман, во-первых, очень долго развивался...
— Вы много беседовали, да?
— Дело в том, что пока фильм «Сек-Сказка» снимался, мы несколько раз виделись, и хотя в Вильнюсе в одной гостинице жили, на завтраках встречались, все это мимоходом происходило. Мы вместе советские танки в Литве встречали, потому что как раз в то время...
— ...телебашню ОМОН штурмовал...
— Да, мы же в Вильнюсе были, когда эти кровавые события случились, и наутро страшная моральная ситуация возникла, потому что люди в группе еще вчера друзьями, близкими были и души друг в друге не чаяли, а сегодня уже литовцы на нас с укоризной смотрели: «Ну что же вы, ребята?». Там же больше десятка погибших было, и кстати, Люся одна из тех, кто понял, что надо делать: мы тихо, спокойно ре-шение приняли и полностью в этом смысле на сторону литовцев встали, на панихиду пришли. В общем, эта история нас с ними даже еще больше объединила — так получилось, а потом премьера картины была...
Собственно, работа над фильмом закончилась, и ниточка между нами оборвалась. Люся замужем в тот момент была, я, когда «СекСказку» только начинали, еще женат был, поэтому никакого флирта, никаких романтических отношений, и тот, кто хорошо Людмилу Марковну знал, понимает: это, как Люся говорила, impossible — если она замужем, это невозможно.
— Она говорила мне, что мужьям никогда не изменяла, что для актрисы вообще нереально...
— Да, нереально, хотя кто-то в это опять не поверит, поэтому постоянного режиссера у нее никогда и не было (тут же ситуация очевидная — все всё понимают прекрасно).
Спустя какое-то время, достаточно продолжительное (ну год, наверное, прошел), случилось так, что мне предложили, чтобы Люся в Израиль с нашей картиной «Сек-Сказка» приехала.
«Люся сказала: «Слушайте, а у меня к вам предложение. Хотите — ко мне домой приезжайте» — и тут у меня, конечно, сердце замерло. Я пришел, Люся открыла. Одна в доме. Одна!»
— А вы, простите, на протяжении этого года о ней думали или нет?
— Конечно же, думал. Слушайте, я был горд тем, что как продюсер сделал фильм, в котором снялась Гурченко, мне это чем-то невероятным казалось, и вообще, такое время было стремительное: еще вчера ты учился, гранит науки в аспирантуре грыз, а сегодня картину делаешь... Я ей позвонил, и у нас абсолютно технический телефонный разговор начался: как все организовать, паспорта, визы... Она согласилась, причем так быстро, что меня это даже несколько удивило: «Да! Все! Хорошо, я еду». Только потом я понял, в чем причина такой скоропалительности...
— В чем?
— В том, что в тот момент у нее проблемы в личной жизни возникли, нелады с мужем начались. Я об этом в 2000 году узнал, ее рукопись «Люся, стоп!» перепечатывая — просто прочитал, потому что какими-то историями из личной жизни мы редко делились: она — своими, я — своими. Ей тогда важно было из страны на какое-то время исчезнуть, а куда ехать: в Израиль, Казахстан, Америку, Австралию — все равно было... Тут предложение поступает, тем более с картиной приглашают, что для актрисы важно: хороша «СекСказка» или плоха, нравится не нравится, но это возможность... Тем более что Люся понимала: даже если фильм зрителю не понравится, потому что он такой, на грани фола, есть еще отделение, где можно поговорить, спеть, и все как-то этим уравновесится.
В аэропорту, откуда Люся в Израиль уле-тала (она уже попросила, чтобы я ее проводил), мы договорились, что обратным рейсом я ее встречу. Через какое-то вре-мя — 10 дней или две недели я ее встре-чать в Шереметьево-2 приехал и опять не узнал: не узнал! Забегал, засуетился, потом смотрю: вроде что-то знакомое, а она всегда, когда приезжала (кто бы ни встречал: я, не я, — и куда бы ни приехала), выходила и, не останавливаясь, к выходу шла. «Люсь, подожди, — просил, — может, люди чуть-чуть схлынут». Нет, сразу вперед — без паузы, без остановок.
— Звезда!
— Ну, звездности в этом не было.
— А внутреннее ощущение?
— Внутреннее ощущение было такое, что я вот иду и не надо меня сейчас тут встречать. Я в машину могу сесть — такси поймать, меня в гостиницу привезут, причем высокомерия, заносчивости: ну-ка, давайте меня сейчас ловите — в этом абсолютно не было. Может, все выглядит так, но, зная Люсю глубже, скажу: к ней это никакого отношения не имело.
Я ее домой отвез, попрощались мы у порога, у подъезда, и все, но мне уже как-то этого мало было, что-то еще сделать хотелось. В работе — я только о работе тогда думал. К тому времени в Одессе уже сложно было: все начинало разваливаться, студия еле-еле дышала, и я понял, что надо как-то счастья искать...
— ...в Москве...
— Да, но счастья не в личной жизни опять-таки, а в работе. Потихонечку я какую-то музыку для иностранных и наших картин записывал, с хорошим дирижером, с музыкантами познакомился, студийная работа пошла — то, что, в принципе, я очень любил, и конечно, мысль, что, может, какое-то кино удастся затеять, меня не покидала. Сейчас уже точно не помню, под каким предлогом Люсе я позвонил, — я эту историю не долго рассказываю?
— Нет, очень интересно...
— «Людмила Марковна, — произнес, — так и так, мне хотелось бы с вашим участием что-то еще сделать». Она очень просто всегда разговаривала, без этих понтов: та-та-та, я сейчас занята, перезвоните позже, — и на этот раз по-деловому отреагировала: «Да-да, конечно». Потом сказала: «Слушайте, а у меня к вам предложение. Хотите — ко мне домой приезжайте, и я вам расскажу, что это». Тут у меня, конечно, сердце замерло, и самое смешное, что я же...
А-а-а, это раньше было, просто я один момент упустил. Когда эта израильская история была, я в одном из спальных районов Москвы квартиру снял. Мой товарищ-оператор, который тоже квартиру снимал, но в центре, спросил: «Чего ты там будешь болтаться? Давай ко мне перебирайся». Я так и сделал, и, как потом выяснилось, это тот дом был, в котором мы с Люсей последние годы прожили, а в тот момент она буквально за углом жила. Представляете? — и когда я об этом узнал, почувствовал, что уже судьба нас друг к другу подталкивает!
Поэтому я приготовился. Пришел — Люся открыла. Одна в доме. Одна! «Ну, — подумал, — может, это оттого, что встреча на рабочую тему: мы будем о кино говорить, и она просто хочет, чтобы никто не мешал». Квартира красивая была, со старинной мебелью антикварной — видно было, что все очень продумано, но небольшая совсем, я бы даже сказал, что для актрисы такого уровня скромная.
Мы сели, разговаривать стали. Она мне свои песни поставила, о которых я вообще понятия не имел... Ну, то есть «Песни войны» знал, что-то в телевизионном исполнении слышал, но телевизор, как правило, за исключением роскошных программ «Песни войны» и «Любимые песни», о ней — я это уже потом понимать стал — искаженное представление дает...
— ...узкое...
— Она — певица эстрады в лучшем смысле этого слова, эстрады как великого жанра искусства, и, конечно, я обалдел, потому что такого уровня, такого качества аранжировок, таких смысловых нагрузок в текстах, такой музыки не ожидал — я вдруг узнал, что она сама музыку пишет, и очень приличные вещи у нее были... В общем, открытия для меня продолжались, и у меня само собой вырвалось: «Я это сделаю!». Пообещал, абсолютно не понимая, как сделаю и что именно, тем более что формально я все-таки в Одессе еще жил.
Люся телевизионный проект, похожий на известные «Песни» задумала, где монологи с вокалом, с хорошей декорацией чередовались бы. Она восемь песен отобрала: «Давайте их сделаем», а в это время уже клиповые истории начинались, и снять это хотелось... нет, не клипово, но в русле новых веяний... Какой-то там режиссер был, который приходил и что-то рассказывал — потом он благополучно исчез... В общем, как-то все шло-шло...
— Этот вечер так ничем и не закончился?
— Ну как? Разговаривали, чай пили, кофе — все! Я в Одессу вернулся, все вопросы, связанные с тем, чтобы эту картину можно было в производство запустить, решил... Месяца два, наверное, прошло, я изредка позванивал — мне неудобно было... Я понимал, что нормально могу только в том случае Людмиле Марковне позвонить, если скажу: «Все!..
— ...Я готов!..
— ...Погнали!». Для этого важно было вопросы, прежде всего финансовые, решить — я их уладил и в Москву приехал. Мы потрясающую команду собрали — это сейчас они все знаменитые, а тогда только-только начинали: Федя Бондарчук — режиссер, Миша Мукасей-младший — оператор, Боря Краснов — декорации...
— ...ничего себе!..
— ...Валя Юдашкин — костюмы. Вот такую я Люсе команду нашел, хотя... Имена, конечно, красивые, но и сложности в связи с этим были. Все личности, все амбициозные, но, на мой взгляд, получилось, и пошла работа, работа, работа... Я стал обращать внимание на то, что Люся живет одна — она и такса Тузик, понял, что в первый раз, когда приехал эту историю музыкальную прослушать, в квартире никого, кроме нее, не застал не случайно. Мы с Тузиком гуляли, в Дом кино ходили — тогда еще обилия ресторанов в Москве не было, а там по-прежнему любимый был. Однажды я ее на свой день рождения в кругу двух моих приятелей пригласил: ну вот как-то так step by step — шаг за шагом, потихонечку...
«Люся тихонечко у моего товарища спросила: «А сколько Сергею Михайловичу лет?». Когда он ответил: «32», ей дурно стало, но когда вместе нас видели, ни у кого даже мыслей не возникало, что мы не пара»
— Первый поцелуй с Людмилой Марковной вы помните? Как это произошло?
— Помню, но стыдно рассказывать. Мы долго гуляли, я очень нервничал. Там и до этого уже были моменты, когда я почувствовал, что что-то такое между нами возникает, — ну, знаете, когда уже друг без друга и дня обойтись не можешь. Я какие-то свои поездки стал отменять, в Одессу перестал ездить, потому что заметил: если день-два меня нет, она нервничает, тревожиться начинает. В общем, нюансы были (это каждому человеку знакомо), которые словами объяснить невозможно, но на каком-то подсознательном, интуитивном уровне ты ощущаешь: что-то происходит.
По-моему, это как раз после дня рождения было: мы как-то очень весело сидели, потом еще в какой-то театр поехали, я Люсю проводил и почувствовал, что могу ее поцеловать. Поцеловал по-настоящему... Она долго еще потом мне вспоминала: «Папа, ну как же ты мне свой язык с первого раза впарил? Ты должен был тихо, как-то сухо, сдержанно меня поцеловать». Это с юмором говорилось, но... Вот такой он был — первый поцелуй, который, по-моему, особого удовольствия никому не доставил.
— Когда вы поняли, что любите ее, и кто кому, собственно, первый в любви признался?
— Понимаете, фразу: «Я тебя люблю» Люсе сложно было произнести, она могла сказать эти слова человеку только раз в жизни, и мне однажды их говорила, но больше никогда не повторяла. С ней все эти детские игры: «А ты меня любишь?» — не проходили, но могу вам сказать так: я понял и, мне кажется, она поняла, что это настоящее... Мы с начала 93-го вместе жили, и первые годы самыми счастливыми оказались, потому что до этого она в жутком психологическом раздрызге была...
— В депрессии, да?
— Ну, во-первых, личная жизнь не задалась: семейная не просто разрушилась, а рухнула в одночасье, и как-то очень неожиданно провал пошел. Вот то, о чем я говорил: сегодня так, а завтра бах! — и воз-врата назад нет, надо с нуля восстанавливаться, а во-вторых, кино трещину дало. Из-за этого любимая профессия, куда можно было бы уйти с головой (что, собственно, Люся всю жизнь и делала), прибежищем служить перестала. Теперь же уйти было некуда — оставалась, конечно, эстрада, но там тоже все было непросто. Это сейчас в любой Мухосранск приезжаешь, и там аппаратура стоит — Москва позавидует, а тогда нигде ничего, и купить невозможно. Помню, как DAT-магнитофоны мы доставали, какие-то усилители, микрофоны — это целая история. Все приходилось за границей заказывать, и с работой было сложно, естественно, поэтому я между городами болтался...
Наверное, на наше сближение повлияло то, что я к этому времени развелся, уже года два один был, безусловно, сыграло роль еще то, что она в этом одиноком состоянии оказалась... Ну и потом я всегда на десяток лет старше, чем на самом деле, по паспорту, выглядел — это немножко успокаивало. Люся же не знала, сколько мне лет, — до тех пор, пока я ее на свой день рождения не позвал, не объяснив, по какому поводу. Она это по обстановке поняла и тихонечко, как мне потом сказали, у моего товарища спросила: «А сколько Сергею Михайловичу лет?». Когда он ответил: «32», ей дурно стало, я это заметил. Ну, не то чтобы дурно, просто настроение испортилось, потому что... Вообще-то, в арифметике она слаба была, но здесь, конечно, подсчитала и поняла, что, наверное, это (цокает языком)...
— Не то...
— Вам, значит, 32 года тогда было?
— Да, а ей 57 — я-то в арифметике силен, все-таки аспирантуру окончил.
— Мезальянс, казалось бы...
— Казалось бы, да, но все не так однозначно... Не хочется о себе в таком ключе го-ворить, и потом я не знаю, хорошо это или плохо, просто как факт привожу: помимо внешней, во мне какая-то внутренняя взрослость есть. Журналисты до сих пор указывают: 50-го года рождения, 55-го... Через вашу газету могу сказать: «Я с 61-го», — чтобы все, наконец-то, свои знания в соответствие с истиной привели, если кому-то это интересно.
Вот как-то так... Люся меня очень мудрым, умным считала, потому что какие-то вещи были, из-за которых она нервничала, а я плечо подставлял. Вообще, ей всегда поддержка была нужна.
— Вы ей говорили, что ее любите?
— Говорил...
— Часто?
— Нередко... Ну как? Говорил, но мне хотелось, чтобы она это через какие-то мои поступки, через действия ощутила. Я чувствовал, что слов ей недостаточно, потому что несколько раз она так реагировала: «Люблю, люблю... Ну что люблю?». Ну и, конечно, мы очень близкими людьми в отношении к жизни, к любимым книгам, к музыке, к каким-то проявлениям человеческих качеств были. Это ситуация, когда очень многие вещи, самые-самые разные, почти все, вы одинаково оцениваете. Не в смысле поддакивания друг другу, когда вдруг какой-то интересный поворот в обсуждении той или иной темы возникает, не просто: «Тебе нравится?». — «Да». — «Ну и мне нравится». Нет, на первых порах совместной жизни мы много разговаривали и вдруг осознали, что круги интересов у нас очень хорошо пересекаются.
— Людмила Марковна вам рассказывала, или за кулисами сплетни ходили, или ее подруги-кинозвезды шептались: «Смотрите, какого молодого пацана себе отхватила»? Зависть по отношению к ней была?
— Во-первых, с какого-то времени подруг-кинозвезд у нее не было.
— Уже плюс...
— Вы знаете, Дима, впрямую мы никог-да с этим не сталкивались — думаю, что все под то ощущение попадали, в котором я и Люся находились, потому что от многих мы как раз обратное слышали. Когда вместе нас видели, ни у кого даже мыслей не возникало, что мы не пара. Разумеется, если люди более-менее вменяемые были, потому что еще и невменяемых хватает, но Бог с ними... Очень часто не то что наши друзья, а просто знакомые или незнакомые говорили, как хорошо рядом мы смотримся: вот нет ощущения, что вместе мальчишка и женщина. Так получилось — не знаю, почему...
(Продолжение в следующем номере)
Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter
Имя: Людмила Гурченко (Lyudmila Gurchenko)
Возраст: 75 лет
Место рождения: Харьков
Место смерти: Москва, Россия
Деятельность: актриса театра и кино, эстрадная певица
Семейное положение: была замужем за Сергеем Сениным
Людмила Гурченко - биография
Эта актриса всегда вызывала противоречивые чувства. Кто-то обожествлял ее талант. Кого-то она раздражала. Но, несомненно, жизнь Людмилы Гурченко стала неотъемлемой частью эпохи. Биография этой личности – судьба женщины, которая принесла в жертву профессии свою жизнь и личное счастье.
Людмила Гурченко - Детство
Людмила Марковна Гурченко родилась в Харькове. Ее отец был баянистом, проводившим утренники в школах и праздничные вечера на фабриках и заводах. Отношение этого человека к дочери предопределило ее судьбу. Марк Гаврилович с раннего детства убеждал жену, знакомых и соседей в том, что Люся станет настоящей артисткой.
В свою необыкновенность и талант дочь поверила благодаря безграничной любви отца. Эта уверенность придавала ей силы даже тогда, когда спустя много лет в Москве она осознала, что быть не такой как все тяжело и, порою, невыносимо. А любовь и привязанность, которую актриса испытывала к Марку Гавриловичу, возможно, лишила ее личного счастья. Она всегда мечтала встретить человека, похожего на отца.
Первые годы своей жизни будущая актриса и певица провела за кулисами. Родители часто брали маленькую дочь на свои выступления. Петь она научилась раньше, чем говорить. Согласно воспоминаниям Людмилы Гурченко, жизнь ее до войны была музыкой, во время войны – ожиданием любимого отца.
Марк Гаврилович дошел до Берлина и вернулся домой в 1945 году целым и невредимым. Его дочь всегда отличалась выгодно от своих сверстниц. Она была иначе одета, уверена в себе и уже в отроческие годы стала пользоваться популярностью в некоторых районах родного города благодаря многочисленным выступлениям.
Людмила Гурченко в Москве
Родственники и знакомые видели в юной Людмиле будущую звезду эстрады. Но она неожиданно выбрала для себя несколько иной путь к славе. После окончания школы Гурченко отправилась в столицу, поступать в институт кинематографии. Во ВГИК ее приняли с первого захода. Преподавателями будущей звезды кино и эстрады были знаменитые педагоги Герасимов и Макарова.
На курсе были собраны самые одаренные молодые люди из тех, кто мечтал об актерской славе. Но даже на этом фоне выделялась миниатюрная девушка с мягким харьковским выговором. У нее была самая тонка талия, безграничное обаяние и неповторимая энергия. А главное, Гурченко была чрезвычайно самоуверенна. Именно такие люди, как правило, достигают своей цели.
От украинского выговора было не так легко избавиться. Но будущая актриса понимала, что с этим изъяном все дороги в кино закрыты. И потому, приложила немало усилий, и на третьем курсе речь ее стала почти идеальной.
Людмила Гурченко - Звездный путь в кино
Сниматься в кино Людмила Гурченко начала сразу же после окончания ВГИКа. Биография этой личности включает периоды, когда она была вовсе не востребована как актриса. Она зарабатывала на жизнь на озвучке, выступала на всяческих концертах, бралась почти за любую работу. Но это было позже. Путь же молодой выпускницы ВГИКа начался ярко и многообещающе. Она сыграла две незначительные роли в кино в фильмах, названия которых ничего не скажут современному зрителю. Но затем, судьба свела ее с молодым режиссером Эльдаром Рязановым.
Главная женская роль в киноленте «Карнавальная ночь» сделала из нее звезду экрана за считанные дни. А фильм этот прочно вошел в историю советского кинематографа.
Прошло всего несколько лет после выхода на экраны знаменитого фильма, как публика вдруг отвернулась от Гурченко. Причиной послужил разразившийся скандал вокруг актеров, которые якобы зарабатывали себе на жизнь нечестным путем. «Капиталистический подход к искусству» –
обвинение, которое вынесла артистке советская пресса.
Лучшие роли Людмилы Гурченко
В жизни Людмилы Гурченко наступили непростые времена. После яркого и стремительного взлета вдруг о молодой начинающей актрисе забыли. Биография Гурченко – это история жизни, которую невозможно изложить, пожалуй, даже в полноценной книге. Тем не менее недоброжелатели не раз заявляли, что за свою долгую жизнь эта актриса сыграла ничтожно мало настоящих и интересных ролей.
Возможно, в этих словах есть правда. Но среди образов, созданных Гурченко на экране, нельзя не назвать такие роли, как роль Клары Бокардон в фильме «Соломенная шляпка», брошенной невесты в картине «Женщина механика Гаврилова», Тамары Васильевны в киноленте «Пять вечеров» и многие другие. По мнению кинокритиков, лучшей работой Гурченко в кино стало участие в съемках фильма «Вокзал для двоих».
Людмила Гурченко - биография личной жизни, мужья актрисы
Отношения Людмилы Гурченко со своей дочерью стали излюбленной темой желтой прессы. Актриса, которая стала символом целой эпохи, не смогла сыграть свою главную роль – роль матери. Из этого она не делала тайны. В автобиографических произведениях она достаточно искренне рассказала о своих взаимоотношениях с дочерью.
Сколько мужей было у Людмилы Гурченко, сказать сложно. Но по официальным данным, замужем актриса был пять раз. Первый муж, он же отец единственной дочери Гурченко, был Борис Андронников – молодой красивый актер, в жилах которого текла грузинская княжеская кровь. Когда они познакомились, ей было двадцать с небольшим. Она еще не приобрела репутацию холодной и самовлюбленной фурии. Согласно воспоминаниям близких друзей, Гурченко в ту пору представляла собой молодую наивную особу, для которой измена мужа стала настоящей трагедией.
Вторым мужем актрисы стал Александр Фадеев. О нем Гурченко вспоминала немного. А о третьем браке, который вызывал особый интерес у публики, она и вовсе не говорила. Третьим по счету мужем знаменитой артистки был
Оба родителя будущей звезды работали в Харьковской филармонии. Девочка воспитывалась в творческой среде, рано начала петь. Когда отец, наплевав на свой непризывной возраст и инвалидность, отправился на войну добровольцем, Люся осталась в оккупированном Харькове вдвоем с мамой. Чтобы хоть как-то получать пропитание, девочка стала петь на рынке. Больше всего денег и продовольствия можно было выручить от захватчиков, поэтому маленькая Люся выучила немецкие оперетты и частично — репертуар Марики Рёкк.
После освобождения родного города, Люся пойдет в среднюю школу, а также в музыкальную. По окончании их у нее не останется сомнений: нужно поступать в театральный.
Свадьба, покрытая мраком
Во ВГИК Гурченко поступит с первого раза. За два года до окончания вуза начнет сниматься в кино. Но первую удочку в профессию она запустит еще раньше — в 18 лет. Именно тогда юную красавицу с острыми чертами и осиной талией заприметит уже известный режиссер Василий Ордынский .
Ордынский с первого взгляда по‑мальчишески потерял голову от Люси. А та поняла: он может стать ее персональным режиссером, и после непродолжительной дружбы согласилась выйти за него замуж. Что удивительно, об этом браке не знал никто ни из ее, ни из его окружения.
Ордынский пытался оправдать надежды молодой актрисы и позвал ее на пробы в свой новый фильм, но комиссия красотку зарубила, а муж не смог противостоять. Тогда Людмила была жестоко разочарована и решительно подала на развод, прожив с режиссером чуть больше года. Поговаривают, что отпускал он ее стиснув зубы, любил всю жизнь и молчаливо покровительствовал ее актерской карьере.
Полюбить красивого
Разочаровавшись в браке ради карьеры, гордая Люся поставила крест на таких отношениях, и отпустила свое сердце на волю. Там его и проткнула стрела Амура. Как-то в столовой будущая звезды встретилась со студентом сценарного факультета Борей Андроникашвили . Статный чернокудрый молодой мужчина бросил на нее такой взгляд, что у девушки поднос выпал из рук.
Гурченко рухнула в этот роман, как в бездну. Новые отношения, новая свадьба, зависть всех девочек курса: такого красавца охмурила! В семье все было великолепно: красивая пара везде показывалась вместе. Гурченко боготворила прекрасного мужчину и благодарила Бога за то, что судьба свела ее с ней. Высокая любовь увенчалась рождением дочки Машеньки. И это было… первым разочарованием Людмилы Марковны. Она всю жизнь обожала папу и ждала мальчика — чтобы назвать его Марком.
Занятая ребенком Люся не сразу заметила, что муж постоянно пропадает совсем не на занятиях и работе. Он слишком любит тусовки, выпивку и друзей. А «настоящие подруги» стали доносить молодой маме, что муж еще и заводит бесконечные романы на стороне.
Опускаться до сцен ревности и выяснений отношений она не стала. Забраковала этого нарцисса, как очередное свое разочарование, поставила крест на жертвенной любви и пообещала себе: больше никаких детей.
Прочерк в жизни
Спустя два года после развода, в богемном ресторане ВТО, Людмила встречает очаровательного молодого мажорного Сашу Фадеева-младшего , приемного сына знаменитого писателя. Знакомство у них было коротким, но красивые ухаживания нового человека и Люсина усталость от одиночества сократили путь молодых до ЗАГСа. Они расписались, едва познакомившись.
Этот брак долго не прожил. Ресторанчик ВТО, в котором Фадеев проводил больше времени, чем в семье, стал бездной между влюбленными. Сама кинозвезда считала этот брак прочерком в своей романтической биографии, уверяя, что это была ее ошибка, и они с Сашей друг другу ничего не дали.
Две звезды
В равный брак состоявшихся знаменитостей их привел общий коридор, в котором они и не знакомились вовсе: что было знакомиться, и так весь Союз знал и Гурченко, и Кобзона . Он обратил на нее внимание раньше, а она, наученная прошлыми браками, сопротивлялась. Это только раззадорило статного и звездного красавца. Несколько месяцев Кобзон красиво ухаживал, искал ключик к сердцу Людмилы Марковны. Нашел.
Конечно, паре прочили счастливую семью, они ведь так друг другу подходят. Только единицы понимают, как тяжело ужиться под одной крышей двум глубоким личностям, двум настоящим талантам. Постоянны раздоры, конфликты из-за профессиональной деятельности, неуживчивость в быту, разногласия… В своей последней книге «Люся, стоп!» Гурченко напишет, что Кобзону были нужны режиссеры его внешности, стиля и репертуара, но настоящий вкус ничем не заменишь. На развод подала именно она. Он не возражал.
Папа Костя
Этот человек встретился Людмиле Марковне случайно, и знакомство их было коротким. Но именно он помог женщине, почти разочаровавшейся в любви и семейных ценностях, вновь поверить в счастье.
Ей было уже под сорок, дочке — 14, когда в сердце талантливой актрисы затрепетал огонек любви, зажженный молодым пианистом Константином Купервейсом . Машенька станет называть его папой (хотя он был всего на 10 лет старше!)
Почти двадцать лет этот человек чутко чувствовал все настроения звездной супруги, знал привычки, потакал слабостям. Почти двадцать лет она обожала его, полагалась на него, понимала, что он находится в ее полной власти. Тем разрушительнее стал удар от известия: у Кости есть другая.
Гурченко отметит в своей книге: какой тонкий артист Купервейс! Как играл — она и ухом не повела, понятия не имела, что он может изменить, любить другую женщину.
Дочка
Без малого в 60 лет Людмила уже не думала искать себе супруга. Вспоминала лишь отца как главного и любимого мужчину всей своей жизни. А в начале 90-х, на съемках «Сексказки» познакомилась с Сергеем Сениным — продюсером, который был младше ее на 25 лет. Несмотря на это, именно он был как никто другой похож на Марка Гавриловича Гурченко — и внешне, и чертами характера. Именно он видел в своей жене задорную маленькую девочку, и называл ее «дочкой».
Людмила Марковна к концу своей жизни нашла что искала — настоящую счастливую любовь. Она ушла в один миг, находясь у себя дома с любимым мужем. Он потом расскажет, что Люся успела только вскрикнуть — и упала замертво. Вызванной «скорой» ничего не оставалось кроме как констатировать смерть.
к.ф. Любимая женщина механика Гаврилова
// Фото: Андрей Башлаков/Starface.ru
В сознании простых людей она была и остается народной артисткой. Да, ее не жаловала богема, ссылаясь на тяжелый характер великой примы, неуживчивость и прямоту суждений. Людмила Гурченко отвечала тем же: она не умела жить посередине и ее лишенные всякой дипломатии выпады отличались жесткостью, способностью ранить оппонента в самое уязвимое место. Порой казалось, что ее знаменитые «пять минут» будут продолжаться вечно: звезда советского и российского кино всегда была в прекрасной форме.
Конечно, это обстоятельство сильно влияло на мужчин, которые попадали в орбиту ее обаяния. Умная, обольстительная звездная женщина любила без остатка, чего иногда нельзя было сказать о тех, кого она выбирала сердцем. Сегодня мы расскажем о мужчинах, которые сыграли в ее судьбе разные роли и определили в какой-то степени ход жизни блистательной актрисы.
Отношения с Василием Ордынским , можно сказать, первым неофициальным мужем Людмилы Гурченко до сих пор покрыты завесой тайны. Впервые он увидел ее на курсе ВГИКа. И «чумовая» девчонка из Харькова так запала ему в сердце, что уже известный режиссер без ума влюбился в юную студентку. Разница в возрасте нисколько не смущала Василия Ордынского, он словно переживал вторую молодость. Близкие отношения с Люсей Гурченко стали известны его окружению. И когда Ордынский предложил ее на главную роль в своем фильме «Человек родился», худсовет «встал насмерть» на защиту советской морали и едва ли не единогласно отверг кандидатуру Гурченко.
Они были вместе чуть больше года. И кто из них первым решил расстаться, так и не выяснено. По слухам, которые в избытке бродили за кулисами артистического мира, это сделал, скрепя сердце и страдая, - Василий Ордынский. Возможно, он втайне продолжал любить Людмилу Гурченко и негласно помогать ей в карьере.
Едва улеглись волнения и страсти вокруг юной артистки и о ее романе с Ордынским стали порядком забывать, как Людмила Гурченко преподносит добропорядочной публике новый сюрприз. Она неожиданно выходит замуж за студента сценарного факультета Бориса Андроникашвили , с которым познакомилась на курсе и закрутила бурный роман. Ее подруги по учебе завистливо кусали себе локотки и не переставали удивляться: чем же такая замухрышка из Харькова взяла писаного красавца? А эту «замухрышку» заприметил сам Эльдар Рязанов и пригласил ее на роль Леночки Крыловой в знаменитом фильме «Карнавальная ночь».
Брак с Андроникашвили не принес Людмиле ожидаемого семейного счастья. Даже родившаяся дочь Мария не скрепила его, он рушился буквально на глазах Гурченко. Борис часто пропадал из дома, о его изменах доносили «лучшие подруги» Людмилы. Образно говоря, в космосе ее чувств он стал инородным телом: прекрасным – и чужим. Впрочем, так оно и было. Уподобившись Нарциссу, Борис упивался своей внешностью и любовными успехами, пока вдруг не обнаружил, что нежданная всенародная слава супруги – экранной Леночки Крыловой сильно ранит его мужское самолюбие. И поэтому он старался мелкими придирками, чуть ли оскорблениями отыграться за свои упущенные шансы в карьере. Развод был тяжелым и дался Людмиле Гурченко нелегко. Впервые она в жизни поняла, что жертвенная любовь в большинстве случаев приносит одни несчастья и страдания.
«…Он как-то талантливо умел жить рядом, будучи только на своем берегу. С невероятной силой воли приходилось учиться жить вдвоем в одиночестве…», - вспоминала позже в своей книге «Люся, стоп!» Людмила Гурченко.
О втором официальном муже – Александре Фадееве-младшем можно было сказать лишь одно: в качестве супруга он случайно «застрял» на жизненном пути Людмилы Гурченко. Да и встретились они довольно странно: в ресторане ВТО – излюбленном месте московской богемы. Короткого знакомства хватило, чтобы вскоре Людмила Гурченко вышла за него замуж. Новый избранник актрисы (тоже актер) с неба звезд не хватал, ему было достаточно лавров отцовской славы, чтобы существовать на этом свете вольно и безбедно. И приемный сын известного советского писателя неплохо пользовался этим. Он был завсегдатаем ресторанов, за щедрые чаевые его обожали молоденькие официантки. Праздник жизни для Александра продолжался с утра до ночи. И поэтому возникал вопрос: разве мог такой «занятой» человек стать опорой в семье, подставить крепкое мужское плечо в случае беды. Гурченко вскоре осознала свою ошибку – и развелась. Два года совместной жизни можно было считать досадным прочерком в своей судьбе…
Брак между Иосифом Кобзоном и Людмилой Гурченко по существующим советским меркам можно было считать идеальным. Две звезды, находящиеся на пике популярности, вполне были способны создать образцовую семью с высокими культурными запросами. Да и начиналось у них все романтично: мимолетная встреча в коридоре Всесоюзного театрального общества предопределила будущие отношения. Иосиф умел ухаживать за женщинами, и он нашел «ключик» к сердцу звездной женщины. И многим поклонникам таланта Кобзона и Гурченко казалось, что этот семейный брак будет долгим и счастливым. Правда, они не подозревали о том, что порой жизнь под одной крышей двух недюжинных людей, выливается в войну характеров. Так случилось и на сей раз. Три неполных года совместного брака прошли в мучительной и постоянной борьбе быть победителем. В итоге Людмила Гурченко проявила удивительную для женщины принципиальность и первой подала на развод. Видимо, она не нашла в Иосифе Кобзоне черты характера мужчины, которые вписывались бы в рамки ее запросов. И две звезды расстались, чтобы в будущем никогда не иметь близких отношений. Об этом браке Людмила Гурченко в книге «Люся, стоп!» написала следующие строки:
«Ему так нужен был рядом режиссер его внешности, репертуара. Большие возможности не заменят вкуса, стиля. Те считанные дни за неполных три года принесли такую головоломку».
Однажды в интервью «Российской газете» Людмила Гурченко с грустью признается: «Я как-то не очень много видела талантливых, «штучных» людей, которые были бы в полном порядке. Что такое счастье в бытовом понимании? Утром ты идешь на любимую работу, а вечером возвращаешься к любимой семье, где тебя ждут. Но я такого почти не встречала».
Четвертым официальным мужем Людмилы Гурченко был Константин Купервейс - талантливый молодой пианист. Они познакомились на концерте во время Московского кинофестиваля. И как-то так получилось, что они сошлись довольно быстро, несмотря на разность характеров и на разницу в возрасте (Константин был моложе Гурченко на 14 лет). Прогулки при луне по ночной Москве, незабываемый медовый месяц в Севастополе – Людмила начинала свою жизнь как бы заново, но с прежней романтической уверенностью, что наконец-таки встретила свою судьбу. Семейный брак длился около девятнадцати лет. Кто-то говорил, что он был едва ли не рабом ее привычек, чуть ли не прислугой в семейном доме. Однако никто не мог отрицать того факта, что он находился под обаянием этой женщины, во власти ее неукротимой воли. Везде и всюду Людмила Марковна ощущала на себе его нежную заботу. Она могла положиться на мужа в любом деле, потому что была полностью уверена в его любви и привязанности. И для нее словно громом среди ясного неба было признание Константина, что у него есть другая женщина, к которой он хочет уйти. Для признанной звезды этот развод был тяжелым ударом. Она с горечью написала в книге «Люся, стоп!»: «Я уходила из браков. Потому особенно снимаю шляпу перед Костей. Вот это артист. Артист-тонкач. Так великолепно играть!»
Сергей Сенин – последний, пятый муж Людмилы Марковны, с которым она познакомилась на съемках фильма «Секссказка», был чем-то похож на ее отца.
В интервью журналу «Караван историй» он признался, что, несмотря на разницу в возрасте в 25 лет, он всегда называл Людмилу Марковну «дочкой». Сергей Сенин отметил в этой удивительной женщине то, что она никогда не занималась поиском мужчин – она всю жизнь искала только отца. И последние годы она постоянно вспоминала о нем. Отец был для Людмилы Марковны единственным любимым человеком, на которого она всегда могла опереться в трудную минуту, излить больную душу. Поэтому она, наверное, так и потянулась сердцем к Сергею Сенину, угадав в нем знакомые черты. Он будет с Людмилой Гурченко до последнего вздоха, и она умрет у него буквально на руках.
С уходом из жизни великой актрисы мы потеряли символ эпохи, звезду, блиставшую невероятным талантом. И без ее искрометного образа, без знаменитых «пять минут» многие больше не видят мир искусства.
Гость нового выпуска программы Бориса Корчевникова - продюсер Сергей Сенин, шестой и последний муж знаменитой актрисы Людмилы Гурченко . Сергей провел с ней 18 лет своей жизни. Она умирала у него на руках. С той поры он очень мало говорил об их отношениях, почти не давал интервью и никогда не рассказывал, каково это - жить в тени великой актрисы.
Сергей Сенин вспомнил, что их первая встреча состоялась в 1990 году. Тогда он вместе со своим другом открыл независимую кинокомпанию, и режиссер Елена Николаева предложила ему сделать фильм по Набокову. На главную роль взяли Людмилу Гурченко. Итогом их работы стала картина "Сексказка". Гурченко и Сенин часто встречались на съемочной площадке, но на тот момент ни о каких отношениях речи не шло - актриса была замужем, а он женат.
Но судьба сводила их вновь и вновь. Позже Сергей развелся со своей первой супругой Галиной, и она вместе с дочерью переехала в Израиль. Как-то она позвонила ему и предложила провести там гастроли "Сексказки", чтобы выступила Людмила Гурченко. "Я обрадовался, потому что был повод набрать номер телефона Люси", - вспоминает Сенин. Гонорар актрисе назначили небольшой, поэтому Сергей был уверен, что она откажется. Но, к его удивлению, Гурченко согласилась - в то время она переживала тяжелый развод со своим супругом, поэтому уходила в работу…
В результате получилось так, что первая жена Сергея подтолкнула его к сближению с Людмилой. Хотя сам Сенин уверен, что все началось гораздо раньше, ведь именно благодаря Галине он вообще ушел работать в кинематограф: "Если бы я не женился на Гале, может быть, сегодня преподавал бы какую-нибудь гидромеханику или чего-нибудь в этом роде".
После гастролей в Израиль пути Сергея и Людмилы на время разошлись, но потом как-то между ними случился телефонный разговор и Гурченко поделился с ним, что у нее есть задумка одной музыкальной картины. Актриса предложила Сенину встретиться, если ему интересно принять в этом участие. Сергей вспоминал, что в ту минуту он подумал: "Я сделаю все. Продам все на свете, чтобы это сделать".
Позже, когда они уже начали жить вместе, чего только не писали про Сергея Сенина - называли его альфонсом, аферистом. Ведь он моложе актрисы на четверть века. Сам он вот как комментирует разницу в возрасте: "Поверьте мне, я ее не чувствовал вообще. Гурченко была вне возраста, вне времени, абсолютно современным человеком. С ней очень легко. Я в нашей с ней семье был старшим".
Непростой страницей в их отношениях стали и проблемы с дочерью Гурченко, Марией. Она отказалась общаться с мамой, а после ее смерти начала делить наследство с Сениным. Но, как рассказал Сергей, сейчас они хорошо общаются, и ситуация уладилась. Просто Мария - очень доверчивый человек, а рядом с ней оказались не очень умные и воспитанные люди (чьи имена Сенин не стал называть), которые и довели все до размолвки. "Какое счастье, что Люся всего этого не видела. Это безумие!" - прокомментировал Сергей.
