Предикативность как основное грамматическое значение предложения. Предикативность и модальность как основные сентенциональные категории

Предикативность

Выражение языковыми средствами отношения содержания высказываемого к действительности как основа предложения. Грамматическими, средствами выражения предикативности являются категория времени (все явления действии дельности происходят во времени, и содержание высказывания осознается в каком-либо временном плане, категория лица (высказывание, как правило, соотносит действие с одним из трех лиц) и категория модальности (высказывание говорящего сопровождается выражением его отношения к содержанию высказываемого). Предикативность и интонация сообщения являются общими характерными признаками предложения.

Словарь-справочник лингвистических терминов. Изд. 2-е. - М.: Просвещение . Розенталь Д. Э., Теленкова М. А. . 1976 .

Смотреть что такое "предикативность" в других словарях:

ПРЕДИКАТИВНОСТЬ, предикативности, мн. нет, жен. (филос. и грам.). отвлеч. сущ. к предикативный. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова

ПРЕДИКАТИВНОСТЬ, и, жен. В грамматике: категория, к рая целым комплексом формальных синтаксических средств соотносит сообщение с тем или иным временным планом действительности. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова

Сущ., кол во синонимов: 2 способность предсказывать (1) способность предчувствовать (1) … Словарь синонимов

ПРЕДИКАТИВНОСТЬ - (от лат. praedicatum – сказуемое). Устанавливаемая говорящим и выражаемая языковыми средствами отнесенность высказывания к действительности. Грамматическими средствами выражения П. в предложении являются категории времени, числа и модальности … Новый словарь методических терминов и понятий (теория и практика обучения языкам)

предикативность - характеристика речи внутренней, выражаемая отсутствием в этой речи слов, представляющих субъект (подлежащее), но наличие лишь слов, относящихся к предикату (сказуемому). Словарь практического психолога. М.: АСТ, Харвест. С. Ю. Головин. 1998 … Большая психологическая энциклопедия

Предикативность (сказуемость) синтаксическая категория, определяющая функциональную специфику основной единицы синтаксиса предложения. Содержание 1 Определение … Википедия

Предикативность - Предикативность синтаксическая категория, определяющая функциональную специфику основной единицы синтаксиса предложения; ключевой конституирующий признак предложения, относящий информацию к действительности и тем самым формирующий единицу,… … Лингвистический энциклопедический словарь

предикативность - Семантико синтаксическое и коммуникативное свойство предложения. Предикативность имеет две стороны: 1) формально логическую; 2) модально смысловую. Иногда первое свойство называют предикативностью, второе – модальностью. Предикативность… … Словарь лингвистических терминов Т.В. Жеребило

И; ж. Лог., лингв. Наличие предиката. Категория предикативности. Способы выражения предикативности. * * * предикативность синтаксическая категория, формирующая предложение; относит содержание предложения к действительности и тем самым делает его… … Энциклопедический словарь

Книги

• , А. А. Потебня. Вниманию читателей предлагается книга выдающегося русского филолога А. А. Потебни, посвященная изменению значения и заменам существительного в предложении. В статье "Предикативность…
• Предикативность существительного. Устранение подлежащего , А. А. Потебня. Вниманию читателей предлагается книга выдающегося русского филолога А. А. Потебни, посвященная изменению значения и заменам существительного в предложении. В статье Предикативность…

; ключевой конституирующий признак предложения, относящий информа­цию к действи­тель­но­сти и тем самым формирующий единицу, предназначенную для сообщения; категория, противопоставляющая предложение всем другим единицам, относя­щим­ся к компе­тен­ции синтаксиса. В ряду синтаксических конструкций, имеющих общий объект обозначения (объединённых содер­жа­тель­ным инвариантом), например «летящая птица», «полёт птицы» и «птица летит», последний способ обозначения этого объекта обладает особым функциональным качеством - предикативностью.

Выражая актуализированную отнесённость к действительности, предика­тив­ность отличает предло­же­ние и от такой единицы языка как слово : предложение «Дождь!» с особой интонацией , в отличие от лексической единицы «дождь», характеризуется тем, что в его основе лежит отвле­чён­ный образец, обладающий потенциальной способностью относить информацию в план настоящего , прошедшего или будущего времени («Дождь!» - «Был дождь» - «Будет дождь»).

В иерархии признаков, конституирующих предложение как специфическую единицу языка, предика­тив­ность является признаком наивысшей ступени абстракции. Сама модель предложения, его отвлечённый образец (структурная схема) обладает такими грамматическими свойствами, которые позволяют представить сообщаемое в том или ином временно́м плане, а также модифи­ци­ро­вать сообщаемое в аспекте реальность​/​ирреальность. Главным средством форми­ро­ва­ния предикативности является категория наклонения , с помощью которой сообщаемое предстает как реально осуще­ствля­ю­ще­е­ся во времени (настоящем, прошедшем или будущем), т. е. характе­ри­зу­ет­ся временной опреде­лён­но­стью, или же мыслится в плане ирреальности - как возможное, желаемое, должное или требуемое, т. е. характеризуется временной неопределённостью. Диффе­рен­ци­а­ция этих признаков сообщаемого (времен­ная определённость​/​неопределённость) опирается на противо­по­став­ле­ние форм изъяви­тель­но­го наклонения формам ирреальных накло­не­ний (сослага­тель­но­го, условного, желательного, побуди­тель­но­го, долженствовательного).

Предикативность, как неотъемлемый грамматический признак любой модели предложения и постро­ен­ных по этой модели конкретных высказываний, соотносительна с объективной модальностью . Формируя одну из центральных единиц языка и представляя наиболее значимый - истинностный - аспект сообщаемого, предикативность (как и объективная модальность) является языковой универ­са­ли­ей .

Представление о сущности предикативности (как и сам термин) не является однозначным. Наряду с концепцией В. В. Виноградова («Некоторые задачи изучения синтаксиса простого предложения», 1954) и его школы («Грамматика русского языка», т. 2, 1954; «Русская грамматика», 1980; см. Виноградов­ская школа) термином «предикативность» обозначают также свойство сказуемого как синтаксического члена двусоставного предложения (предикативный значит ‘сказуемостный, характерный для сказуе­мо­го’). Понятие предикативности входит в состав синтаксических понятий «предикативная связь», «предикативные отношения», которыми обозначают отношения, связывающие подлежащее и сказуе­мое, а также отношения логического субъекта и предиката ; в таком употреблении предика­тив­ность осмысляется уже не как категория наивысшей ступени абстракции (присущая модели предло­же­ния как таковой, предло­же­нию вообще, независимо от его состава), а как понятие, связанное с уровнем членения предложения, т. е. с такими предложениями, в которых может быть выделено подлежащее и сказуемое.

Предикативностью называют также общее, глобальное логическое свойство всякого выска­зы­ва­ния , а также свойство мысли, её направленность на актуализацию сообщаемого. Этот аспект понятия предика­тив­но­сти соотносителен с понятием предикации , основным свойством которой принято считать отнесён­ность к действительности, и с понятием пропозиция , отличительной чертой которой считается истинностное значение.

• Виноградов В. В., Некоторые задачи изучения синтаксиса простого предложения, «Вопросы языкознания», 1954, № 1;
• Грамматика русского языка, т. 2, Синтаксис, М., 1954;
• Стеблин-Каменский М. И., О предикативности, Вестник ЛГУ, 1956, № 20;
• Адмони В. Г., Двучленные фразы в трактовке Л. В. Щербы и проблема предикативности, «Научные доклады высшей школы. Филологические науки», 1960, № 1;
• Панфилов В. З., Взаимоотношение языка и мышления, М., 1971;
• Ломтев Т. П., Предложение и его грамматические категории, М., 1972;
• Общее языкознание. Внутренняя структура языка, М., 1972;
• Кацнельсон С. Д., Типология языка и речевое мышление, Л., 1972;
• Арутюнова Н. Д., Предложение и его смысл, М., 1976;
• Русская грамматика, т. 2, Синтаксис, М., 1980;
• Степанов Ю. С., Имена. Предикаты. Предложения, М., 1981.

Если предикативность есть грамматическое значение предложе­ния, то в языке должны быть указаны и грамматические средства, выражающие это значение. К числу синтаксических категорий, вы­ражающих грамматическое значение предикативности, относятся категории объективной модальности (синтаксического наклонения), темпоральности (синтаксического времени) и персональности (синтаксического лица).

Рассмотрим каждую из них.

Сравнивая предложения Лето! и Было бы сейчас лето!, видим, что в первом случае содержание предложения отнесено к действитель­ности как реальное, имеющее место в настоящем; это значение пере­дано синтаксическим индикативом, т. е. синтаксическим реальным наклонением. Второе предложение содержит сообщение о событии, факте, желательном для говорящего, но в реальной действительности места не имеющем. Таким образом, одно и то же содержание, заклю­ченное в слове «лето», соотнесено с действительностью в обоих случа­ях по-разному: в первом случае как реальное, во втором - как ирре­альное. Средством выражения этих значений объективной модаль­ности являются формы синтаксического наклонения: реального в первом случае и ирреального - во втором.

Итак, первая категория, в которой выражается предикатив­ность, - это категория объективной модальности, которая показыва­ет, что отношение сообщаемого к действительности мыслится или как реальное, или как ирреальное (желаемое, возможное, необходимое, требуемое, условное). Ядро этой категории составляет категория на­клонения глагола. Но наклонение - это морфологическая категория, а объективная модальность - синтаксическая категория, поэтому способы ее выражения можно назвать синтаксическими наклоне­ниями. Отличия объективной модальности (синтаксического накло­нения) от морфологического наклонения состоят в следующем.

1) Объективная модальность (синтаксическое наклонение) выра­жается и в безглагольных предложениях, а морфологическое накло­нение присуще глаголу как части речи: Тепло, Тишина, Натоплено, В этих предложениях представлено синтаксическое реальное накло­нение, хотя глагол отсутствует (средствами выражения этого значе­ния является повествовательная интонация вместе с нулевой связкой; ср.: Было бы тепло!).

2) Морфологических наклонений в русском языке только три: Изъявительное, сослагательное и повелительное, а структура объективной модальности (синтаксического наклонения), как показала Н.Ю. Шведова, включает шесть членов: 1 - реальная модальность; . 2-6 - ирреальная модальность, т. е. событие (действие, признак) мыслится как: 2 - возможное (Я и посидел бы с твоим ребенком, но у меня срочное дело.); 3 - желаемое (Посидел бы ты с моим малышом!); 4 - требуемое (Посиди с моим ребенком, пока я схожу в библиотеку,); 5 - условное (Я посидел бы с ребенком, если бы не экзамен,); 6 - должное (Я сиди тут с вашим ребенком, а вы будете гулять!). Основными из приведенных значений ирреальной модальности являются значения возможности, желательности, долженствования и побудительности.

3) Значение требуемого или необходимого действия может передаваться и формой инфинитива, который в морфологическом не обладает формами словоизменения и, следовательно, стоит вне категории морфологического наклонения, например: Вам выступать. Всем немедленно покинуть помещение!

Вторая синтаксическая категория, с которой связано выражение предикативности, - это категория темпоральности (синтаксического времени), которая показывает отнесенность содержания высказывания к одному из трех временных планов: настоящему, прошедшему или будущему. Например: Завтра мы будем писать диктант, Завтра нам писать диктант, Завтра мы пишем диктант. Во всех трех случаях содержание сообщения отнесено к одному и тому же временному плану - плану будущего, хотя морфологическая форма будущего времени глагола присутствует в первом предложении.

Отправной точкой для установления временного плана является момент речи. Например, о плане прошедшего мы говорим в том случае, если действие произошло (или могло произойти) до момента речи, хотя при этом морфологическая форма глагола, означающего это действие, может быть и другая, например будущего времени: Когда мы вчера виделись с Андреем, я сказал ему, что вечером зайду к нему и отдам книгу. Временной план, в который отнесено все содержание в этом сложном предложении сообщении, - это план прошедшего, или прошлого, так как событие, о котором здесь сообщается, имело место до момента речи, глаголы же зайду и отдам употреблены в форме будущего времени.

Значение побудительности может быть отнесено к настоящему или будущему временному плану, что уточняется контекстом: Пора, красавица, проснись... (Пушкин). Лирический герой обращается к красавице так, что побуждение к действию совладает с моментом речи: проснись сейчас, сразу: пора просыпаться сейчас, когда я это говорю».

Пусть всегда будет солнце! (Ошанин) - пожелание, чтобы событие имело место постоянно в будущем.

Многие исследователи относят к числу категорий, оформляющих предикативное значение, еще и категорию персональности, показывающую отношение сообщаемого к лицу: говорящему (значение 1 лица), собеседнику (2 лицо), не к говорящему и не к собеседнику (3 лицо). Например, в предложении Не видать тебе праздника! выражено отношение признака (действия) «видеть праздник» к собеседнику, поэтому в предложении выражено значение 2 лица, хотя гла­гол во 2-м лице в нем отсутствует. Следовательно, категория лица (категория персональности) - это тоже синтаксическая категория, так как полного соответствия между персональным планом, в который от­носится сообщение, и морфологической формой лица глагола может и не наблюдаться. Академик В. В. Виноградов относил синтаксическое лицо к тем категориям, которые, наряду с синтаксическим наклонением и синтаксическим временем, оформляют предикативное значение предложения.

Примечание. В « Русской грамматике» -80 лицо справедливо исключает­ся из числа этих категорий по следующим причинам.

1) Часто лицо связывается со значением субъекта, обнаруживаемым в про­тивопоставлении «субъектность / бессубъектность»; но субъект не является ка­тегорией, имеющей только грамматическое выражение. Кроме того, могут быть случаи, когда, с одной стороны, никакого субъекта в предложении нет: Света­ет, Ругать - не значит воспитывать, а с другой - присутствуют два субъек­та; У тебя каждая девушка красавица. Двусубъектные предложения в оппози­цию «субъектность / бессубъектность» никак не укладываются.

2) Если не имеет специфических грамматических средств для своего выра­жения субъект, то тем более не имеет таких средств «лицо говорящее». Сказан­ное иллюстрируется Н. Ю. Шведовой таким примером: Упрек!.. Скучно... - уп­рекает ли лицо говорящее, собеседник или кто-то еще, из этого отрезка не мо­жет быть однозначно установлено. Зная дальнейший контекст, мы уже понимаем, что упрекает кто-то, а воспринимает упрек говорящий: Упрек!.. Скуч-но„. Но я его заслужил (Лермонтов).

Таким образом, Н. Ю. Шведова и ее последователи выводят лицо из числа категорий, выражающих предикативность.

В последние годы в нашей науке оживился интерес к проблеме разграничения логических и грамматических категорий и, в частности, к проблеме разграничения предложения и суждения . Инициатива в исследовании этой проблемы принадлежит, как и следовало ожидать, логикам. Что касается грамматистов, то они относятся к этой проблеме, в сущности, довольно пассивно. С одной стороны, едва ли сейчас найдется у нас такой грамматист, который решился бы открыто признать, что он не видит никакого различия между предложением и суждением. Но с другой стороны, едва ли сейчас найдется у нас и такой грамматист, который в своих высказываниях о предложении и его главных членах фактически в какой-то мере не отождествлял бы предложения и суждения.

На путь отождествления предложения и суждения толкает грамматиста прежде всего, конечно же, то, что между предложением и суждением, или вернее между наиболее изученным типом предложения и суждением, действительно есть соотносительность и что такую соотносительность легко принять за тожество предложения и суждения вообще. На путь отождествления предложения и суждения толкает грамматиста также и то, что такое отождествление избавляет его от огромных теоретических трудностей. Ведь если предложение - это то же самое, что суждение, то тем самым сложнейшая проблема соотношения языка и мышления, грамматики и логики будто бы и разрешена.

Наиболее явная форма отождествления предложения и суждения - это утверждение, что всякое предложение выражает суждение, утверждение, которое, конечно, отнюдь не вытекает из того очевидного факта, что всякое суждение выражется предложением. В самом деле, если всякое предложение выражает суждение, то тогда суждение и предложение это, очевидно, то же самое, но только рассматриваемое с разных точек зрения, - с точки зрения логики и с точки зрения грамматики, и лингвистам больше нечего ломать голову над тем, как следует определять предложение: его, очевидно, следует определить тогда просто как "непосредственную действительность суждения" или "суждение, рассматриваемое с точки зрения его выражения", или как-нибудь в этом роде. Когда же логики говорят, что единственные предложения, которые не выражают суждения, - это предложения вопросительные и побудительные , - то это немногим меняет положение, так как за вычетом вопросительных и побудительных предложений остальные остаются все же лишь "непосредственной действительностью суждения". Спор между логиками о том, выражает ли вопрос и побуждение суждения, интересует грамматиста в сущности не более, чем спор о том, сколько чертей может поместиться на острие иглы. Основной для грамматиста вопрос - вопрос о том, чем всякое предложение отличается от всякого суждения - этим спором не затрагивается.

Более замаскированной формой отождествления предложения и суждения является приписывание предложению смысловой структуры суждения, т.е. утверждение, что содержание всякого предложения расчленяется на то, о чем в нем предицируется (или говорится, сообщается), и то, что в нем предицируется, т.е. на субъект и предикат или на какие-то два другие аналогичные, хотя иначе названные "члена" или "компонента", или "элемента", или "представления" (т.е. субъект и предикат, но прикрытые при помощи тех или иных терминологических ухищрений). К такому приравниванию смысловой структуры предложения к структуре суждения, как известно, сводится в конечном счете и шахматовская теория "коммуникации", т.е. сочетания "двух представлений, приведенных движением воли в предикативную... связь" , как основу всякого предложения. возможны разные варианты этой теории. Так, вариант этой теории мы находим, например, в книге В.Г. Адмони, в которой говорится: "Всякое сообщение, всякий акт мысли обязательно предполагает активное, динамическое соединение, связывание двух компонентов - того, о чем сообщается в сообщении и что определяется в мысли, с тем, что сообщается о первом компоненте в сообщении и чем определяется первый член мысли. Задача сообщения и акта мысли - именно связать эти два компонента, связать живой и активной связью, являющейся отражением их связи в объективной действительности, динамически воссоздаваемой в процессе общения и мысли. Естественно, что это важнейшее свойства сообщения и акта мысли находит свое выражение и в предложении, в его активном и динамическом характере, также заключающемся в том, что в предложении непосредственно, как бы здесь же, утверждается связь двух компонентов, независимо от того, утверждается ли наличие или отсутствие этой связи" . Не представляет большого труда узнать субъект и предикат суждения в двух "компонентах" предложения, о которых здесь говорится.

По-видимому, скрытой формой отождествления предложения и суждения может быть и признание того, что всякому предложению свойственна "предикативность" или что "предикативность" и есть то, что делает предложение предложением. Так, в цитированной книге В.Г. Адмони, непосредственно после приведенного выше, говорится следующее: "Такое активное, динамическое утверждение, происходящее в момент построения предложения или его воспроизведения и являющееся обязательным условием всякого предложения, и есть содержание той важнейшей синтаксической категории, которая обычно носит наименование "предикатиыного отношения" или просто "предикативности" . Таким образом, "предикативностью" здесь называется та расчлененность на два компонента, т.е. субъект и предикат суждения, которая якобы обязательна для каждого предложения.

Такое понимание роли "предикативного отношения" близко к шахматовскому пониманию этого отношения. Но для А.А. Шахматова "предикативное отношение" (слова "предикативность" А.А. Шахматов, насколько мне известно, не употребляет) - это, с одной стороны, отношение, в котором стоят друг к другу члены коммуникации , т.е. замаскированные субъект и предикат суждения, а с другой стороны, отношение, в котором стоят друг к другу подлежащее и сказуемое , т.е. языковые выражения субъекта и предиката суждения. Таким образом, по А.А. Шахматову, "предикативное отношение" - это то, что лежит в основе всякого предложения (поскольку в основе всякого предложения лежит коммуникация), и то, что возможно только в двусоставном предложении (поскольку только в нем есть подлежащее и сказуемое). По-видимому, это противоречие и было зародыщем того раздвоения термина "предикативность", о котором будет речь ниже.

К шахматовскому пониманию "предикативного отношения" близко и то, что А.М. Пешковский называет "сказуемостью" (слова "предикативность" А.М. Пешковский не употребляет, хотя "предикативный" и "сказуемостный" для него совершенно то же самое, и поэтому в принципе "предикативность" и "сказуемость" тоже должны были бы значить для него то же самое). Однако, как известно, для А.М. Пешковского "сказуемость" - это не только то, что делает сказуемое сказуемым, но и то, что делает предложение предложением, поскольку для него сказуемое - это и есть то, что делает предложение предложением, т.е. поскольку для него нет предложения без сказуемого. Расширяя так понятие сказуемого и в то же время отождествляя его с предикатом (он так прямо и говорит: "сказуемое иначе называется предикат.., а самый процесс выражения мысли посредством "сказуемостных" слов и форм - предицированием, или предикацией" ). А.М. Пешковский тем самым, конечно, отождествляет предложение и суждение. Правда, приписывая в то же время сказуемому известную морфологическую природу, т.е. утверждая, что есть особые слова или формы, которым свойственно быть сказуемыми, он как будто и ставит для сказуемого известные рамки, но эти рамки, в сущности, только усугубляют противоречивость его теории "сказуемости", так как оказывается, что "сказуемость" в то же время еще и свойственна слову или словосочетанию самому по себе, вне предложения.

Едва ли кто-нибудь стал бы сейчас вслед за А.М. Пешковским утверждать, что сказуемое - это то, что делает предложение предложением, т.е. что в каждом предложении есть сказуемое. Если и можно спорить о том, есть ли сказуемое в некоторых типах предложений, которые А.А. Шахматов называет "сказуемо-бесподлежащными", то едва ли не бесспорно, что в предложениях, которые А.А. Шахматов называет "бессказуемостно-подлежащными" (т.е. в предложениях типа "Пожар!" и т.п.), невозможно обнаружить ничего похожего на сказуемое в обычном смысле этого слова. Тем более странно, что слово "предикативность", которое, очевидно, образовано от прилагательного "предикативный", т.е. "сказуемостный", продолжает употребляться в значении "то, что делает предложение предложением", или "общая категория, формирующая предложение" , что, очевидно, то же самое, хотя одновременно слово "предикативный" широко употребляется в значении "сказуемостный", "характерный для сказуемого", а "предикативное отношение" или "предикативность" - в значении "отношение, характерное для сказуемого" и т.п., т.е. в значении, которое, если не считать, что сказуемое и есть то, что делает предложение предложением, отнюдь не совпадает с первым значением.

Если бы человек в своей практической деятельности стал, не замечая этого, называть одним и тем же словом два совсем разные, хоть и как-то связанные предмета, например, воду и мыло, то, конечно, действительность вскоре заставила бы его отказаться от такой привычки, иначе бы ему пришлось утолять жажду мылом, и т.д. В другом положении находится лингвист-теоретик. Ничто не препятствует ему называть одним словом две совсем разные, хотя и как-то связанные вещи и не замечать этого. Напротив, это иногда даже помогает ему, так как делает то, что он хочет сказать, неуловимым и, следовательно, неопровержимым. Так, ничто не препятствует лингвисту, не замечая этого, называть "грамматикой" то грамматический строй языка, то науку, этот строй изучающую; "лексическим значением" - то значение отдельного слова, то значение знаменательного слова; "национальным языком" - то литературный язык нации, то язык нации вообще (включая его диалекты); "субъектом" - то субъект суждения, то подлежащее, то производителя действия; "стилем" - то одно, то другое и даже трудно сказать что. Ничто не препятствует лингвисту употреблять и выражения "предикативность" или "предикативное отношение" как в значении "то, что делает сказуемое сказуемым", или "отношение, в котором сказуемое стоит к подлежащему", так и в более неопределенном значении "то, что делает предложение предложением".

Стоит ли, все же, употреблять слово "предикативность" в значении "то, что делает предложение предложением", и нужно ли вообще слово с таким значением? Ведь такое слово было бы, очевидно, нужно только в том случае, если бы то, что делает предложение предложением, встречалось бы и вне предложения, т.е. только если бы то, что делает предложение предложением, не покрывалось бы полностью понятием предложения. Но так как нельзя себе представить, чтобы то, что делает предложение предложением, или "предложенность", если так можно выразиться, встречалось и вне предложения, то и слово для обозначения того, что делает предложение предложением так же не нужно, как не нужно слово "домность" для обозначения того, что делает дом домом, или слово "апельсинность" для обозначения того, что делает апельсин апельсином, или слово "лошадность" для обозначения того, что делает лошадь лошадью. Введение таких слов, очевидно, имело бы только тот сомнительный смысл, что оно сделало бы возможными мнимые определения, как "дом - это то, чему свойственна домность", "апельсин - это то, существенным свойством чего является апельсинность", "лошадь - это то, что обладает свойством лошадности", "предложение - это то, что формируется общей категорией предложенности" и т.д.

В самом деле, ведь совершенно очевидно, что когда "предикативность" определяется как "общая категория, формирующая предложение" и в то же время как имеющая своим назначением "отнесение содержания предложения к действительности" , то здесь просто подставляется то, что мы давно знаем о предложении (отнесенность к действительности считал основным свойством предложения еще Рис, который включал указание на эту отнесенность в свое определение предложения) , в определение того, что его формирует, т.е. в определение "предикативности" или "предложенности".

Что под предикативностью в таком употреблении этого слова не подразумевается ничего такого, чего мы уже не знали раньше, ясно еще из того, что в цитированных выше работах, в которых указывается на "предикативность" как на основной признак предложения, или то, что его формирует, т.е. то, что делает предложение предложением, в то же время даются определения предложения, в которых "предикативность" даже не упоминается. Если бы "предикативность" действительно была бы в таком понимании этого слова только "предложенностью", т.е. если бы действительно в предложении было открыто какое-то новое и притом основное свойство, то тогда естественно было бы подставить найденное новое решение в определение предложения, определитьего как "единицу, обладающую предикативностью", или как-нибудь в этом роде и отказаться от всех других определений. По-видимому, такие определения не даются именно потому, что они сделали бы очевидной бессодержательность слова "предикативность" в таком его употреблении и его ненужность. (Нельзя же в самом деле сказать: "предложение это то, основным свойством чего является предложенность!").

С другой стороны, едва ли можно сомневаться в том, что слово "предикативность" в его этимологическом значении (т.е. в значении "сказуемостное свойство" или "сказуемостное отношение", или "свойство, характерное для сказуемого") - нужное слово. Дело в том, что предикативность в этом смысле слова может быть характерна не только для сказуемого, но и для членов предложения или их элементов, которые в собственном смысле слова не являются сказуемыми. Предикативное отношение, или предикативность в этом смысле слова, характерно, например, для "предикативного" определения", для "предикативного" элемента сложного дополнения (английское I see him come), для "предикативного" элемента независимого причастного оборота (английское we all went home, he remaining behind) и т.д. Таким образом, хотя предикативность в этом смысле и значит "свойство сказуемого" или "сказуемость", она не покрывается понятием сказуемого. Именно поэтому "предикативность" и "сказуемость", в этом значении - отнюдь не пустые слова. В этом его значении слово "предикативность" и будет употрябляться ниже.

Возможны ли предложения, в которых совсем нет предикативности в этом смысле слова? Да, безусловно. Если в предложении нет сказуемого или другого аналогичного ему члена, то, очевидно, в нем нет и предикативности. Так, безусловно, нет предикативности в таких предложениях, как, например, "Пожар!", "Гроза!", "Боже мой!", "Счастливый путь!", "Иван Иванович!", "Гвалт, слезы, просьбы", "Осень, вечер" и т.п., т.е. в предложениях, которые А.А. Шахматов называет "бессказуемостно-подлежащными". Термин А.А. Шахматова, впрочем, очень неудачен в том отношении, что он создает впечатление, будто в этих предложениях есть подлежащее. Между тем очевидно, что если в предложении отсутствует сказуемое, то не может быть и речи о подлежащем. Если подлежащее - это тот член предложения, к которому сказуемое стоит в предикативном отношении, то при отсутствии сказуемого, естественно, не может быть ни члена, к которому оно стоит в предикативном отношении, ни самого предикативного отношения. Такие предложения правильнее было бы называть "непредикативными".

Характерно, что именно в этих предложениях невозможно обнаружить какой бы то ни было соотносительности с суждением. В самом деле, выразить содержание предложения "Пожар!" и т.п. в виде суждения совершенно невозможно. Всякое разложение содержания такого предложения на субъект и предикат (например: "То, что я вижу, есть пожар" или "Пожар есть то, что происходит" и т.п.) устраняет основное в содержании этого предложения, то, что составляет сущность его специфики - его эмфатическую нерасчлененность, - и вводит в него то, чего в нем нет - ту логическую расчлененность, которая в предложениях этого типа невозможна. К сожалению, логики этого часто не учитывают и принимают за содержание таких предложений то, чего в них вовсе нет .

С другой стороны, специфика этих предложений заключается, по-видимому, в роли, которую играет в них интонация. Ведь о том, что слово "пожар" является предложением, мы узнаем только благодаря интонации, с которой это слово произнесено (в письме эта интонация может подсказываться соответствующим знаком препинания или контекстом). Именно определенная интонация делает эти предложения предложениями. Другими словами, это предложения, оформленные только интонацией.

Между тем в предложении, в котором есть сказуемое, несомненно именно сказуемое - это то, что заставляет осознавать это предложение как предложение (этим, очевидно, и объясняется то, что сказуемость или предикативность, т.е. свойство сказуемого, принимается, ошибочно конечно, за то, что всегда делает предложение предложением). В самом деле, ведь словосочетание типа "птица летит" или "стена бела", очевидно, не могут не быть предложениями, поскольку в них есть сказуемые. Словосочетания эти будут предложениями при любой интонации .

Другими словами, невозможно придать этим словосочетаниям такую интонацию, которая бы показывала, что они не предложения. Мы воспринимаем эти словосочетания как предложения не потому, что они произнесены с определенной интонацией (а само собой разумеется, что в речи им всегда присуща та или иная интонация), в частности не потому, что они произнесены с "интонацией сообщения", но потому, что в них есть сказуемое. Таким образом, это предложения, оформленные не интонацией, а определенной внутренней структурой. Но наличие сказуемого означает и наличие сказуемости, или предикативности. Поэтому эти предложения могут быть названы также "предикативными".

Легко заметить, что "предикативные" предложения - это вместе с тем такие предложения, содержание которых всегда может быть выражено посредством суждения и которые обычно даже не нуждаются в перефразировке для того, чтобы было выявлено их логическое содержание. Так, "птица летит", "стена бела" и т.п. могут быть и суждениями.

Но то, что предикативность может делать предложение предложением, вовсе не значит, что предикативность всегда делает словосочетание, в котором она наличествует, предложением. Так, предикативность, характерная для одного из компонентов сложного дополнения (который можно назвать "сказуемым сложного дополнения"), не превращает это дополнение в целое предложение. Даже предикативность, характерная для сказуемого, не всегда является тем, что делает предложение предложением, поскольку сказуемое возможно и в том, что является не предложением, а лишь его частью, а именно сказуемое, как известно, возможно (и даже необходимо) в так называемых "придаточных" предложениях, т.е. частях предложения, которые, очевидно, не являются целыми предложениями и называются "предложениями" только по недоразумению.

Таким образом, между предикативностью и предложением нет соотносительности. Наличие сказуемого, т.е. предикативность - это не существенный признак предложения. В предложении может не быть предикативности, и предикативность может быть там, где нет предложения.

Напротив, между предикативностью и суждением несомненно есть прямая соотносительность. Наличие сказуемого (т.е. предикативности) в предложении указывает на способность этого предложения выражать суждение. Предикативность, или предикативное отношение, - это по содержанию, несомненно, и есть то, что в логике называется отношением между субъектом и предикатом суждения.

Сущность предикативности, или предикативного отношения, становится всего яснее, если сопоставить два предложения одинакового лексического содержания, но различающиеся тем, что в одном из них есть сказуемое (и, следовательно, предикативность), тогда как во втором его нет. Например: "Лес - зеленый" (где "зеленый" - именное сказуемое) и "Лес зеленый!" (где сказуемого нет и где только интонация удивления и т.д. показывает, что это предложение). В первом предложении есть тот мыслительный элемент, благодаря которому отношения действительности оказываются как бы активно раскрываемыми мыслью, тогда как во втором предложении этого мыслительного элемента нет.

Однако, хотя предикативность, или предикативное отношение, соотносительна отношению субъекта и предиката суждения, не случайно это отношение называется по второму из этих членов (предикату). Дело в том, что именно второй из членов, стоящих в предикативном отношении, т.е. сказуемое или аналогичный ему член, выражает это отношение (конечно, именно потому и есть потребность в слове, называющем предикативное отношение как свойство сказуемого, т.е. потребность в слове "сказуемость", или "предикативность"). По-видимому, в этом и заключается основное отличие подлежащего и сказуемого от субъекта и предиката суждения. Что это действительно так, показывают, в частности, случаи, когда между двумя членами предложения, находящимися в предикативном отношении, нет никаких формальных отличий, например, когда связочный глагол соединяет два члена, каждый из которых по своей грамматической природе мог бы быть как подлежащим, так и именной частью сказуемого. Например: "Самая красивая была младшая дочь". в таком предложении в каждом из его главных членов (которые, очевидно, можно назвать только одним "досвязочным главным членом" и "послесвязочным главным членом" или как-нибудь в этом роде) есть только то, что может быть в одинаковой мере существенно как для подлежащего, так и для сказуемого, а именно наличие другого члена, к которому данный член стоит в предикативном отношении. В чем заключается тот минимум, который необходим для того, чтобы подлежащее и сказуемое стали в этом предложении раздичимы? Какой из главных членов будет субъектом суждения, а какой предикатом, очевидно, несущественно, поскольку, как справедливо утверждают логики, и подлежащее, и сказуемое могут быть как субъектом, так и предикатом суждения, в зависимости от контекста. Так, в предложении "Птица летит" как ответе на вопрос "Что делает птица?", "летит" - предикат, но в предложении "Птица летит" при ответе на вопрос "Что летит?", "птица" - предикат. При этом утверждать, как иногда делается, что тот член, который выражает более широкое понятие, должен быть предикатом суждения, очевидно, нельзя, потому что, во-первых, объем понятий, выражаемых главными членами, может быть одинаков (как в предложениях тождества), а во-вторых, всегда можно представить себе такую ситуацию (как бы она ни была необычна), когда член, выражающий более узкое понятие, является, несмотря на это, предикатом суждения.

Минимум, который необходим для различения подлежащего и сказуемого в предложениях типа "Сама красивая была младшая дочь", заключается, очевидно, в знании того, к какому из двух членов относится связка, т.е. в знании того, в каком из членов выражается предикативное отношение, тогда как связка в таком положении, конечно, и есть выражение предикативного отношения. Специфика таких предложений, очевидно, в том и заключается, что выражение предикативного отношения, т.е. то, что составляет сущность сказуемого , оторвалось в них от сказуемого и что поэтому вместо предложения и сказуемого в них есть только два главных члена, из которых ни один не является ни подлежащим, ни сказуемым, несмотря на наличие предикативного отношения между этими членами.

Но если сказуемое - это тот главный член, который выражает предикативное отношение, то очевидно, что отсутствие сказуемого и отсутствие подлежащего в предложении - вещи совершенно неравноценные. Поэтому очень неудачным представляется шахматовское деление предложений на "односоставные" и "двусоставные". Дело в том, что шахматовские "односоставные сказуемо-бесподлежащные" предложения (т.е. предложения типа "Сижу как на иголках" и т.п.), несравненно ближе к "двусоставным" предложениям, чем к "односоставным бессказуемо-подлежащным" предложениям (т.е. предложениям типа "Пожар!" и т.п.). Между словом "пожар" в "односоставном" предложении "Пожар!" и словом "пожар" в "двусоставном" предложении "Пожар начался" в синтаксическом отношении нет ничего общего. Напротив "сижу" в "односоставном" предложении "Сижу как на иголках" и "сижу" в "двусоставном" предложении "Я сижу как на иголках" совершенно аналогичны в своей синтаксической функции выразителя предикативности, т.е. в своей функции сказуемого. Поэтому "сказуемо-бесподлежащные" предложения было бы целесообразно объединить с "двусоставными" в группу "предикативных" предложений, т.е. предложений, имеющих сказуемое и противопоставить их "бессказуемо-подлежащным" как "непредикативным".

По-видимому, логическая двучленность, т.е. способность выражать суждение, вообще отнюдь не обязательно подразумевает грамматическую "двусоставность", т.е. наличие не только сказуемого, но и подлежащего, и, наоборот, грамматическая двусоставность, т.е. наличие в предложении не только сказуемого, но и подлежащего, вовсе не обязательно подразумевает, что субъект суждения будет в таком предложении совпадать с подлежащим. Так, по-видимому, логическая сущность безличных и других "сказуемо-бесподлежащных" предложений в том и заключается, что они могут выражать суждение, хотя субъект суждения в них не может совпадать с подлежащим. Но то же самое может иметь место и в некоторых двусоставных предложениях, например, в предложениях с так называемым "формальным" подлежащим (английское It is blowing hard "Дует сильный ветер", норвержское Det blaste friskt "Дул свежий ветер") или в предложениях, в которых подлежащее вытеснено со своего места особым служебным словом (английское There is a book on the table "На столе есть книга", норвежское Det blaste en frisk vind "Дул свежий ветер"). Предложения последнего типа по своему логическому содержанию могут быть совершенно тожественны предложениям с "формальным" подлежащим. Так, норвежские предложения Det blaste friskt и Det blaste en frisk vind, в которых субъект суждения в одинаковой мере не может быть выражен подлежащим, противопоставлены предложению En frisk vind blaste "Дул свежий ветер", в котором субъект суждения может быть выраден подлежащим. По-видимому, в русском языке то, что Л.В. Щерба называл "одночленными" предложениями в противоположность "двучленным" (т.е. предложениям типа "Воробушки чирикают" в противоположность предложениям типа "Мой дядя - генерал") , - это предложения, в которых объект суждения не противопоставлен четко предикату, в противоположность предложениям, в которых логическая структура суждения более четко выражена. К сожалению, зависимость логического содержания предложения от грамматической формы этого предложения совершенно неисследована, поскольку логики естественно считают, что заниматься этим должны грамматисты, тогда как грамматисты не берутся за это, полагая (ошибочно, по-видимому), что это не их дело.

Список литературы

(Примечания)

1. Я имею в виду статьи П.С. Попова (Предложение и суждение. - В кн.: Вопросы синтаксиса современного русского языка. М., 1950, с. 5-35) и М.Н. Алексеева и Г.В. Колшанского (О соотношении логических и грамматических категорий. - "Вопросы языкознания", 1955, № 5, с. 3-19), а также ряд кандидатских диссертаций, появившихся в последние годы.

2. См., например: Таванец П.В. Суждение и его виды. М., 1953, с. 23-29.

3. Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. Л., 1941, с. 19.

4. Адмони В.Г. Введение в синтаксис современного немецкого языка. М., 1955, с. 39.

6. Шахматов А.А. Указ. соч., с. 19.

7. Там же, с. 38.

8. Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. Изд. 5-е. М., 1935, с. 152, примечание.

9. Виноградов В.В. Некоторые задачи изучения синтаксиса простого предложения. - "Вопросы языкознания", 1954, № 1, с. 15. Ср. также: Грамматика русского языка, т. 2, ч. 1. М., 1954, с. 80 и слово "предикативность" в БСЭ. Изд. 2-е, т. 34, М., 1966.

10. Там же.

11. "Ein Satz ist eine grammatisch geformte kleinste Redeeinheit, die ihren Inhalt im Hinblick auf sein Verhaltnis zur Wirklichkeit zum Ausdruck bringt" (Ries J. Was ist ein Satz? Prag, 1931, S. 99). - Может ли отнесенность к действительности считаться основным свойством предложения и отличается ли такая отнесенность от модальности - это тоже спорные вопросы, но они требуют специального рассмотрения.

12.См., напр.: Таванец П.В. Суждение и его виды, с. 26.

13. Здесь как будто можно возразить, что, если кого-нибудь попросят дать два примера русских слов, оканчивающихся на ударное "а", то он может ответить "стена, бела", т.е. произнести эти слова с перечислительной интонацией. Но ведь в том-то и дело, что в этом случае интонация будет показывать, что эти два слова не связаны между собой, т.е. не образуют словосочетания.

14. Сущность сказуемого определяется обычно иначе. Так, по старому школьному определению, сказуемое - это "то, что говорится о подлежащем", т.е. просто-напросто предикат суждения. Однако определения сказуемого, которые даются в научных грамматиках (например, в нашей академической грамматике русского языка) обычно отличаются от старого школьного определения только тем, что они не только отождествляют сказуемое с предикатом суждения (как обозначение "признака, состояния, свойства, качества того предмета, который выражен подлежащим", и т.п.), но еще и содержат перечень всех формальных признаков сказуемого в данном языке на данном этапе его развития, иногда совсем несущественных, но не указывают, какой же из этих признаков является действительно существенным, т.е. подменяют определение описанием. Такая же подмена, впрочем, есть обычно и в научных определениях предложения.

15. Щерба Л.В. Очередные проблемы языкознания. - Изв. АН СССР, т. 4, вып. 5, 1945.

16. М.И. Стеблин-Каменский. О предикативности.

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

практическая стилистика. Прикладной раздел стилистики речи, имеющий нормативный характер и исследующий способы и формы использования языковых средств в каждом конкретном случае, в зависимости от содержания речи, обстановки общения, цели высказывания. Рекомендации практической стилистики не абсолютны, они всецело подчинены условиям их применения. Задача практической стилистики - научить оценивать потенциальные выразительные и эмоциональные возможности языковых средств, умело и целесообразно их использовать, опираясь, в частности, на их синонимию.

праязык (язык-основа). Древнейший из родственных языков, реконструируемый путем применения сравнительно-исторического метода, мыслимый как источник всех языков, составляющих общую семью (группу) и развившихся на его основе. Праязык индоевропейский. Праязык общеславянский.

превосходная степень см. степень превосходная (в статье степени сравнения).

предикат (лат. praedicatum - высказанное). 1. Логическое сказуемое - то, что в суждений высказывается о его субъекте. 2. То же, что грамматическое сказуемое.

предикативная единица . 1. Синтаксическая структура, заключающая в себе предикат. 2. Часть сложного предложения, его строительный материал.

предикативная основа (предикативное ядро) предложения.

В подавляющем большинстве односоставных предложений - глагольная словоформа, в двусоставных предложениях - сочетание подлежащего и сказуемого.

предикативная связь. Связь между подлежащим и сказуемым, форма выражения предикативных отношений,

предикативная часть сложного предложения. Часть сложного предложения, являющаяся по форме простым предложением и вместе с такой же другой частью (ил в другими частями) образующая единое синтаксическое целое - сложное предложение.

предикативно -атрибутивный. То же, что атрибутивно-предикативный

предикативное определение. Определение, находящееся в атрибутивно-предикативных отношениях с подлежащим или прямым дополнением. Дети воспитанные так не поступают (дети какие? - воспитанные;

при каком условии так не поступают?- если они воспитаны). Анисья не нарядная сидит аа станом (Л. Толстой) (какая Анисья? в к а-ком виде сиди т?).Я вижу свою дочь улыбающейся (связь с дополнением-существительным, выражающаяся в согласовании в роде и числе, и связь со сказуемым: вижу к а к о и?). См. атрибутивно-предикативный, а также обстоятельственное определение.

предикативное сочетание. Сочетание подлежащего и сказуемого, образующее структурную основу, грамматический центр двусоставного предложения. В отличие от словосочетаний другого типа, выполняющих номинативную функцию наряду с отдельными словами, предикативное сочетание образуется только в пределах предложения. См. словосочетание.

предикативное ядро предложения. То же, что предикативная основа предложения.

предикативность. Выражение языковыми средствами отношения содержания высказываемого к действительности как основа предложения. Грамматическими, средствами выражения предикативности являются категория времени (все явления действии дельности происходят во времени, и содержание высказывания осознается в каком-либо временном плане, категория лица (высказывание, как правило, соотносит действие с одним из трех лиц) и категория модальности (высказывание говорящего сопровождается выражением его отношения к содержанию высказываемого). Предикативность и интонация сообщения являются общими характерными признаками предложения.

предикативные категории глагола. Глагольные категории, образующие предикативность: категория лица, категория времени, категория наклонения (ср.: непредикативные категории глагола - категория вида, категория залога).

предикативные наречия. То же, что категория состояния-

предикативные отношения. Отношения между подлежащим как носителем признака и сказуемым как выражением признака. Предикативные отношения в предложении отражают отношения между субъектом и предикатом суждения.

предикативные прилагательные см. категория состояния.