Блаватская тайная доктрина читать онлайн. Тайная доктрина

Тайная доктрина

синтез науки, религии и философии

SATYÂT NÂSTI PARO DHARMAH

НЕТ РЕЛИГИИ ВЫШЕ ИСТИНЫ

The Secret Doctrine

The Synthesis Of Science, Religion

And Philosophy

BY H. P. BLAVATSKY

The Secret Doctrine by H. P. Blavatsky, First printing, London, 1897

Следует принимать во внимание, что третий том «Т. Д.» был издан после смерти Е. П. Б. и в него включены многие ранние статьи ее, которые она, конечно, не поместила бы, не просмотрев вновь и не п о полнив их добавочными объясн е ниями.

Третий том «Т. Доктрины» собран был без корректуры самой Е. П. Б. Кроме того, нельзя относиться с полным доверием к записям учеников, часто непроверенных самой Е. П. Б.

Из Писем Е. И. Р.

Задача приготовления этого тома к печати была сложным и беспокойным заданием, и поэтому необходимо ясно сказать, чтò в самом деле было сделано. Рукописи, переданные мне Е. П. Б., не были подобраны и не имели заметную систему: поэтому я взяла каждую рукопись в качестве отдельного Отдела и расставила их насколько возможно последовательно. За исключением исправления грамматических ошибок и удаления очевидно неанглийских идиом, рукописи остались такими же, какими Е. П. Б. их оставила, если не указано о противоположном. В нескольких случаях я заполнила пропущенные места, но каждое такое добавление заключено в квадратные скобки, чтобы его можно было отличить от текста. В «Тайне Будды» возникло дополнительное затруднение: некоторые части были переписаны четыре или пять раз и в каждом варианте заключалось по несколько фраз, которых не было в других; я собрала все эти варианты, взяв самый полный в качестве основы, и поместила туда все, добавленное в остальных вариантах. Однако не без некоторых колебаний я включила эти отделы в «Тайную Доктрину». Вместе с некоторыми весьма многозначительными мыслями в них содержатся многочисленные ошибки в фактах и многие утверждения, обоснованные на экзотерических писаниях, а не на эзотерическом знании. Они были переданы в мои руки для опубликования, как части третьего тома «Тайной Доктрины», и поэтому я не чувствую себя вправе становиться между автором и публикой ни внесением изменений в утверждения, чтобы сделать их соответствующими фактам, ни изыманием этих Отделов. Она сказала, что поступает, целиком руководствуясь собственным решением, и каждому осведомленному читателю станет очевидно, что она (возможно умышленно) излагает многие сообщения настолько путано, что они суть просто маскировка; другие же сообщения (возможно нечаянно) так, что в них нет более ничего, как только экзотерическое, неправильное понимание эзотерических истин. Поэтому здесь, как и везде, читатель должен пользоваться своим собственным суждением; но, чувствуя себя обязанной опубликовать эти Отделы, я не могу это сделать без предостережения, что многое в них несомненно ошибочно. Несомненно, если бы автор сама издала эту книгу, она бы целиком переписала эти разделы; в таком же состоянии, самым лучшим казалось опубликовать все, что она сказала в различных версиях, и оставить это в незаконченном виде, так как изучающие лучше предпочтут иметь то, что она сказала, в таком виде, как она это сказала, хотя может быть в этом случае им придется углубиться в него больше, чем пришлось бы, если она сама закончила свой труд.

Приведенные цитаты отыскивались, поскольку это было возможно, и к ним давались точные ссылки; в этой трудоемкой работе добровольными помощниками мне послужила целая плеяда самых серьезных и старательных исследователей под руководством м-с Купер-Окли. Без их помощи не было бы возможно давать точные ссылки, так как часто приходилось просматривать целую книгу, чтобы отыскать цитату всего из нескольких строчек.

Настоящий том завершает собою оставшиеся после Е. П. Б. материалы, за исключением нескольких разбросанных статей, которые еще остались и будут опубликованы в ее журнале «Люцифер». Ее ученики хорошо знают, что мало найдется в нынешнем поколении таких, которые воздадут должное оккультным познаниям Е. П. Б. и ее изумительному полету мысли, но как она может ждать до будущих поколений для оправдания ее величия, как учителя, так и ее ученики могут позволить себе подождать оправдания их доверия.

Анни Безант

Что касается того, что ты слышал от других, которые убеждают массы, что душа, будучи от тела, не страдает... от зла и бессознательна, – я знаю, что ты слишком хорошо сведущ в учениях, полученных нами от наших предков, и в священных таинствах Диониса, чтобы поверить им, ибо мистические символы хорошо знакомы нам, принадлежащим к Братству.

Плутарх

Проблема жизни – человек. Магия или, вернее, мудрость есть развитое знание сил внутреннего существа человека, – эти силы являются божественными эманациями, – так как интуиция есть восприятие их начала, и посвящение – наше введение в это знание... Мы начинаем с инстинкта, кончаем – всезнанием.

А. Уайлдер

«Власть принадлежит тому, кто обладает знанием»; это очень старая аксиома. Знание – первым шагом к которому является способность постижения истины, отличение действительного от ложного – существует только для тех, кто, освободившись от всех предрассудков и победив свое человеческое самомнение и эгоизм, готовы принять каждую и любую истину, если она была им показана. Таких очень мало. Большинство судит о каком-либо труде в соответствии с аналогичными предрассудками его критиков, которые в свою очередь больше руководствуются популярностью или непопулярностью автора, чем недостатками или достоинствами самого труда. Поэтому вне круга теософов этому тому обеспечен еще более холодный прием со стороны широкой общественности, чем предыдущим двум. В наши дни никакое утверждение не может рассчитывать на честное суждение или даже на выслушивание, если его аргументы не последуют по линиям узаконенных и общепринятых исследований, строго придерживаясь границ официальной науки или ортодоксального богословия.

Наш век – это парадоксальная аномалия. Он преимущественно материалистический и настолько же набожный. Наша литература, наша современная мысль и так называемый прогресс – оба идут по этим двум параллельным линиям, настолько нелепо несходным, и все же так популярным и так ортодоксальным, каждая по своему. Тот, кто осмелится проводить третью линию, как соединительную черточку примирения между ними, – должен целиком приготовиться к самому худшему. Обозреватели будут искажать его труд; подхалимы от науки и церкви будут его высмеивать; оппоненты будут неверно цитировать, и его отвергнут даже благочестивые библиотеки. Абсурдно неправильные представления, возникшие в так называемых культурных кругах общества по поводу древней религии мудрости (бодхизма) после появления восхитительно ясных и научно изложенных объяснений в «Эзотерическом бу д дизме», являются хорошим примером к этому. Они могли бы послужить предостережением даже тем теософам, которые, закаленные почти в пожизненной борьбе служения своему Делу, не боятся выступить со своим пером и ничуть не устрашаются догматического предположения или научного авторитета. И все же, как бы не старались теософические писатели, ни материализм, ни доктринальный пиетизм не станут честно выслушивать их философию. Их доктрины будут систематически отвергаться и их теориям не дадут места даже в рядах научных однодневок, вечно сменяющих одна другую «рабочих гипотез» наших дней. Для сторонника «анималистической» теории наши космогенные и антропогенные теории в лучшем случае только «волшебные сказки». Ибо тем, кто хотели бы уклониться от какой бы то ни было моральной ответственности, несомненно гораздо более удобно признать происхождение человека от общего обезьяньего предка и видеть своего брата в бессловесном, бесхвостом бабуине, нежели признать отцовство питри, «Сынов Бога», и опознать в качестве своего брата голодающего из трущоб.

сост. и коммент. Е. Лиственной

© Лиственная Е.

© ООО «Издательство АСТ»

Основные вехи жизни

«Я – психологическая задача, ребус и энигма для грядущих поколений, сфинкс…»

Из письма тете Надежде Андреевне Фадеевой

Елена Петровна Ган (в замужестве Блаватская) родилась в ночь с 11 на 12 августа (с 30 на 31 июля по старому стилю) 1831 года в городе Екатеринославле (с 1926 года – Днепропетровск, с 2016 года – Днепр) сейчас это Украина, тогда это был юг Российской империи. Пожар, случившийся во время крещения девочки, родившейся под знаком огненной стихии Льва, в сочетании с ее именем (Елена (греч.) означает «солнечный свет» или «факел») стал символом огненного крещения женщины-светоча. Елена Петровна Блаватская, имевшая в генах яркую пассионарность1
Пассионарность – избыток некой «биохимической энергии» живого вещества, порождающий жертвенность, часто ради высоких целей. Пассионарность – это непреодолимое внутреннее стремление к деятельности, направленной на изменение своей жизни, окружающей обстановки, статуса-кво. Деятельность эта представляется пассионарной особи ценнее даже собственной жизни, а тем более жизни, счастья современников и соплеменников. Она не имеет отношения к этике, одинаково легко порождает подвиги и преступления, творчество и разрушение, благо и зло, исключая только равнодушие. Лев Гумилёв «Пассионарная теория этногенеза».

Была старшей современницей Ленина (1870–1924) и Сталина (1879–1953). Она была немногим младше графа Льва Толстого (1828–1910) и Федора Достоевского (1821–1881). Незадолго до ее рождения умер Иммануил Кант (1724–1804), а Гегель2
Георг Вильгельм Фридрих Гегель – немецкий философ, как и Кант.

Скончался осенью того же года, когда она родилась (27 августа 1770, –14 ноября 1831). При ее жизни было отменено крепостное право в России (1861). Завершилась эпоха великих географических открытий и колонизации мира, началось время смут и революций – передел сфер влияния. Палеонтологи откапывали кости гигантских животных – динозавров, а микробиологи изучали тайны мельчайшего строения живой клетки, давно известные древним грекам, унаследовавшим знания египтян, как те в свое время – у атлантов и лимурийцев.

Елена Петровна в своих книгах провела глубочайший сопоставительный анализ почти всех мировых религий на протяжении тысячелетий истории человечества: буддизм, индуизм, христианство во всех ответвлениях вплоть до ислама, иудаизм, конфуцианство, даосизм, зороастризм, эллинский пантеизм, египетские и коптские верования, названия которых уже утеряны, так называемое «язычество», арийские, лимурийские и атлантские культы – охват ее богоисследований актуален и сегодня.

Целью ее исследований было стремление «…внушить ученикам и всем «любящим истину» некоторые великие нравственные истины. Отсюда и девиз, принятый Теософическим3
Теософия – это «Божественная Мудрость», ???????? (Теософия) или мудрость богов, как???????? (теогония) – родословие богов. Слово???? по-гречески означает «бог», одно из божественных существ, но, конечно же, не «Бог» том смысле, какой ему придают в наши дни. Следовательно, это не «мудрость Бога», как переводят некоторые, а божественная мудрость – такая, какой обладают боги. Этому термину много тысяч лет. (Ключ к Теософии, Е.П.Блаватская)

Обществом – «Нет религии выше истины». Главной целью основателей эклектической теософической школы было: примирить все религии, секты и нации общей системой этики, основанной на вечных истинах», – пишет она в книге Ключ к теософии.

Мама – Елена Андреевна Фадеева

Елена Андреевна Фадеева, вышедшая в 16 лет за полковника артиллерии Петра Алексеевича фон Ган4
Потомок барона Августа Гана (1729 или 1730–1799), приехал в Россию по приглашению Екатерины II (Великой), в девичестве принцессы Анхальт-Цербстской, с которой с детства был знаком. Остался здесь навсегда, став родоначальником российской линии немецких аристократов. Документы свидетельствуют, что в 1757 году из Мекленбурга в Петербург приехали Густав Ган фон Роттенштерн-Ган (Август Иванович) и Вильгельм Ган фон Роттенштерн-Ган – представители старинного немецкого аристократического рода, восходящего, по семейному преданию, к женской линии династии Каролингов и германским рыцарям-крестоносцам. Из рук императрицы Август Иванович Ган получил высокую должность Санкт-Петербургского почт-директора, чин действительного статского советника, российское дворянство и герб, а также пожалованные земли (в том числе в Приднепровье). Один из сыновей Августа Ивановича – Алексей Августович (1780–1830), дед Е. П. Блаватской, был генерал-лейтенантом, прославленным боевыми подвигами и увенчанным орденами России. У него было восемь сыновей, один из них, Петр Алексеевич – ее отец.

Который на тот момент был почти вдвое старше нее, через год после свадьбы родила первую дочь – Елену, Лёлю, как ее прозвали родные (в будущем – Блаватскую по мужу). Затем родилась Верочка (в замужестве Желиховская, впоследствии известная писательница) и в 1840 родился долгожданный сын – Леонид, в будущем юрист, судья в Ставрополе, ухаживал за состарившимся отцом, прожил скромно, недолго (45 лет) и ничего выдающегося не написал. Пожалуй, единственный из всех родственников Елены Блаватской, кто не оставил свое имя в военной или литературной истории страны или мира.

Елена Андреевна Ганн (1814–1842).

Мама Лёли – Елена Андреевна была романтичной натурой, в девичестве она мечтала об идеальном супруге с глубокими духовными интересами. Но рослый, статный капитан конной артиллерии фон Ган быстро развеял ее мечты. Он был блестяще образован, но все его интересы сводились к лошадям, ружьям, собакам и званым обедам. Его отличали редкое остроумие и закоренелый скептицизм. Елена Андреевна писала: «Все, к чему я стремилась с самого детства, все дорогое и святое моему сердцу было им осмеяно или выставлено передо мною в безжалостном и циническом свете его холодного и жестокого ума». Она нашла прибежище в сочинении романов о несчастном положении женщин в супружестве в России. Интересно, что романы известной немецкой писательницы Иды фон Ган, двоюродной бабушки Лёли со стороны отца, также были посвящены печальной участи женщин, не нашедших семейного счастья. Разочарованность женщин традиционным семейным укладом в те годы наблюдалась во всем просвещенном мире – в то время был в большой моде феминизм5
Феминизм (от лат. femina, «женщина») – общественно-политическое движение, целью которого является предоставление женщинам всей полноты социальных прав. В широком смысле – стремление к равноправию женщин с мужчинами во всех сферах общества. Возникло в XVIII веке.

А суфражистки6
Суфражистки (или суфражетки, фр. suffragettes, от фр. suffrage – избирательное право) – участницы движения за предоставление женщинам избирательных прав. Также суфражистки выступали против дискриминации женщин в целом в политической и экономической жизни. Суфражистки активно применяли ненасильственные методы гражданского неповиновения.

В Великобритании и США приковывали себя к воротам, садились на рельсы, устраивали демонстрации и стояли на улицах с плакатами, требуя равенства в гражданских правах с мужчинами.

«Две Елены (Елена Ганн и Елена Блаватская)». 1844–1845. По одной из версий, картина была написана самой Е. П. Блаватской7
В год столетия со дня смерти Елены Петровны – в 1991 году, ее внучатый племянник Петр Алексеевич Ган передал Музейному центру Е. П. Блаватской в Днепропетровске старинный парный женский портрет «Две Елены». Петру Алексеевичу об этом портрете рассказывали мать и бабушка, на нем изображены знаменитая русская писательница Елена Андреевна Ган (из рода Долгоруких-Фадеевых) и ее старшая дочь, всемирно известная теософ, писательница и философ Елена Петровна Ган, в замужестве Блаватская. Несмотря на бурные события ХХ в., этот портрет и другие семейные реликвии чудом уцелели, П. А. Ган по поручению своей матери разыскал их в Крыму и перевез в Бишкек (тогда Фрунзе), а затем переда в ее музей. Так Елена еще раз «вернулась» на родину. Причудливы были маршруты путешествий Елены Блаватской, но еще экзотичнее перемещаются по миру ее семейные реликвии.

Лёлечка росла в окружении самых ярких личностей своего времени, бывавших в доме ее родителей и других родственников. Но в то же время «…пока я жила в полку у отца, единственными моими няньками бывали солдаты артиллерии да калмыки-буддисты (!)», – вспоминала она. На фоне «привычного» ритуального православия ее родственников – все они были очень просвещенными светскими аристократами (а Ганы, скорее всего, были еще и католиками) – такое экзотическое верование, как буддизм не могло не привлечь внимание живого исследовательского ума озорной своенравной девочки Лёли. А путешествия по военным гарнизонам громадной Российской империи дали пищу для наблюдений над всеми другими верованиями многочисленных народов ее населяющих.

Через два года после рождения сына Леонида Елена Ган – в 28 лет – на тот момент уже известная русская писательница, сильная духом, но слабая здоровьем, умерла. На ее белом мраморном надгробии, на колоне, обвитой красивой розой, высечена надпись: «Сила души убила жизнь». Природа одарила ее и изысканной красотой, и тонкой чувствительной душой. В 1836 году она вошла в русскую литературу как переводчик, а известна стала, как автор одиннадцати романтических повестей. «Не являлось еще на Руси женщины столь даровитой, не только чувствующей, но и мыслящей. Русская литература по праву может гордиться ее именем и ее произведениями», – писал о ней В. Г. Белинский, который называл ее «русской Жорж Санд»8
Жорж Санд – настоящее имя Амандина Аврора Люсиль Дюпен (1804–1876) французская писательница, автор более 30 романов (у нас известны Мопра и Консуэло) и более 60 повестей и рассказов. Дочка революционера и писателя, внучка любительницы идей Руссо, предпочитала мужской костюм, путешествовала по злачным местам Парижа, из-за этого фактически потеряла статус баронессы. Недолго пробыла замужем за буржуа Казимиром Дюдеваном. Современники считали Санд непостоянной и бессердечной, называли ее лесбиянкой и удивлялись, почему она выбирала мужчин моложе себя. Сгорел от страсти к ней поэт Альфред де Мюссе. Тонкий, ранимый Шопен влюбился в женщину, которая курила табак и открыто говорила на любые темы. Среди любовников Жорж Санд были 32-летний гравер Александр Дамьен Мансо (ей было 45, прожили вместе 15 лет), художник Шарль Маршал (ему 39 лет, а ей – 60) и другие часто умиравшие молодыми мужчины…

Отец – Петр Алексеевич фон Ган

Прослужив в армии тридцать лет, П. А. Ган был награжден орденами Св. Анны 3-й степени, Св. Владимира 4-й степени, Георгия Победоносца 4-го класса, знаками отличия за беспорочную службу. Вышел в отставку в 1845 году в должности командира конноартиллерийской легкой № 6 батареи 3-й конноартиллерийской бригады и чине подполковника. При увольнении со службы был награжден «чином, мундиром и пенсионом полного жалования» (т. е. получил звание полковника с правом ношения мундира). Завершив службу в Белоруссии, из местечка Деречин Гродненской губернии Петр Алексеевич Ган переезжает в Саратов, где в то время в семье тестя – губернатора жили трое его детей: Елена, Вера и Леонид. И в эти, и во все последующие годы до конца жизни он – заботливый отец всем своим детям.9
Из статьи Калининой Н. М. «Петр Алексеевич Ган – основатель лесной науки в Кыргызстане».

П. А. Ган всегда был другом и поддержкой старшей дочери – Елене, как бы далеко от него она не находилась. Такое же чувство любви испытывала к отцу и Е. П. Блаватская. Последние годы жизни П. А. Ган провел в Ставрополе, в семье сына. Там же в 1875 году он завершил свой жизненный путь и был похоронен.

Российский герб рода Ганов.

Папа-большой и бабочка

В 1842 году 11-летняя Леля, 9-летняя Верочка и 2-летний Леонид остались без мамы и переехали в любимый ими Саратов к папе-большому (деду) и бабочке (бабушке).

Дедушка с материнской стороны Андрей Михайлович Фадеев (1789–1867) – столбовой дворянин10
Столбовое дворянство – в дореволюционной России представители дворянских родов, относившиеся к древним потомственным дворянским родам.

Государственный и общественный деятель, писатель-мемуарист, публицист. В Екатеринославле вначале служил в Конторе иностранных поселенцев младшим товарищем главного судьи, а с 1818 года, после преобразования Конторы в Попечительный Комитет колонистов южного края России, стал начальником его канцелярии и занимал эту должность до 1834 года. В Екатеринославле началась публицистическая деятельность Фадеева. Будучи одним из создателей и активных членов Екатеринославского помологического общества, он внес значительный вклад в развитие садоводства в крае. В последующие годы Фадеев занимал высокие государственные посты в Одессе, Астрахани, Саратове, Тифлисе. Оставил обширные мемуары – талантливое повествование о судьбе семьи и страны на фоне эпохи, бесценный источник знаний для исследователей.

Андрей Михайлович Фадеев к моменту смерти старшей дочери занимал пост саратовского губернатора. Губернаторская семья жила в доме, находившемся неподалёку от «Липок». В воспоминаниях современников этот дом описывался как «огромный, похожий на замок барский особняк, где стены длинных величественных залов были увешены фамильными портретами Долгоруковых и Фадеевых». Дом Фадеевых посещала саратовская интеллигенция, например Костомаров (историк), Мария Жукова (писательница).

Андрей Михайлович Фадеев и Елена Павловна Долгорукая.

Воспитанием и образованием детей занималась бабушка княгиня Елена Павловна Долгорукая (1788–1860) и три нанятых учителя. Широко и многосторонне образованная, пытливая натура, знавшая 5 иностранных языков, «бабочка» была одарена музыкально, хорошо рисовала, интересовалась археологией и ботаникой11
В отделе редких изданий и рукописей Одесской государственной научной библиотеки имени М. Горького, в Пушкинском фонде, хранятся документы архива Фадеевых. В нем есть перечень значительных научных работ Елены Павловны Фадеевой, оставшихся после нее:
Книги большого формата, величиною в лист, толстые.
По Ботанике: 17 томов с описанием растений, которые Елена Павловна сама собирала, срисовывала с натуры и определила ботаническими названиями. Естественной истории: 10 томов рисунков с определенными названиями: Бабочек, насекомых, птиц, ящериц, рыб, раковин и проч. 1 том рисунков окаменелостей, с натуры и копии.
Книги меньшого формата.
По Естественной истории и Зоологии: 3 тома с рисунками птиц и рыб.
По Археологии и истории: 4 тома рисунков древних вещей, оружия, доспехов, утвари, ламп и проч. С натуры и копии.
6 томов рисунков древних монет.
2 тома рисунков Древних исторических костюмов и Головных уборов с древних времен.
1 том «Украинских песен, собранных Еленой Павловной в Киевской губернии с 1803-го до 1814-го года».
Смесь: 2 книги с рисунками «Беседок, украшений для садов, видов и проч».
8 томов «Собрания старинных стихов, песен, баллад, шарад и проч.».
2 книги по части Домашнего хозяйства.
Всего 57 томов собственноручной работы Елены Павловны Фадеевой рожденной княгини Долгорукой.

Удивительная женщина была также известным нумизматом, фалеристом12
Фалеристика: коллекционирование орденов, медалей, значков, любых нагрудных знаков; наука, вспомогательная историческая дисциплина, занимающаяся изучением истории этих предметов, их систем (например, системой наград в одной стране) и их атрибуцией.

Уникальная коллекция которой насчитывала многие сотни единиц. Гербарии Фадеевой и её рисунки различных растений, которые в настоящее время хранятся в архиве Академии наук РФ, были известны многим учёным и вызывали их восхищение. Е. П. Фадееву хорошо знали в среде ученых-естественников, особенно в Лондонском географическом обществе. Елена Павловна состояла в научной переписке с немецким учёным Александром Гумбольдтом, английским геологом и основателем Геологического общества Родериком Мурчисоном, шведским ботаником Христианом Стевеном, изучавшим флору и фауну Крыма и Кавказа.

Бабушкина библиотека, доставшаяся той от родителей: отца – князя Павла Васильевича Долгорукова (1755–1837), генерал-майора времен Екатерины Великой, товарища и сослуживца Кутузова и мамы – Генриетты де Бандре дю Плесси (внучки эмигранта-гугенота13
Гугеноты (фр. Huguenot(s)) – название с XVI века французских протестантов (кальвинистов).

) – стала местом притяжения для необыкновенно впечатлительной и пытливой внучки. В этой великолепной библиотеке Лёля уже тогда особо выделяла книги по средневековому оккультизму (!).

Все окружавшие не по годам развитую Лёлю отмечали, что свойства ее характера отличались решительностью и более подходили бы мужчине, чем женщине. Энергия никогда не покидала ее в трудностях и опасностях ее необычайной жизни. С детства у нее была страсть к путешествиям, к смелым предприятиям, к сильным ощущениям. Она никогда не признавала авторитетов, всегда шла самостоятельно, сама себе прокладывая пути, задаваясь независимыми целями, презирая условия света, решительно устраняя стеснительные для ее свободы преграды, встречавшиеся на пути.

На лето вся семья переезжала на губернаторскую дачу – большой старинный дом, окруженный садом, с таинственными уголками, прудами и глубоким оврагом, за которым темнел спускавшийся к Волге лес. Вся природа жила для пылкой девочки особой таинственной жизнью, часто разговаривала она с птицами, животными и невидимыми товарищами ее игр. Она очень оживленно говорила с ними и иногда начинала громко смеяться, забавляясь их, никому кроме нее невидимыми смешными проделками, а когда наступала зима, необыкновенный кабинет ее ученой бабушки представлял такой интересный мир, который способен был воспламенить и не столь живое воображение. В этом кабинете было много диковинных вещей: стояли чучела разных зверей, виднелись оскаленные головы медведей и тигров, на одной стене пестрели, как яркие цветы, прелестные маленькие колибри, на другой – как живые, сидели совы, соколы и ястребы, а над чними, под самым потолком, распростер крылья огромный орел. Но страшнее всех был белый фламинго, вытягивавший длинную шею совсем как живой.

Когда дети приходили в бабушкин кабинет, они садились на набитые опилками чучела черного моржа или на белого тюленя. И в сумерки им казалось, что все эти звери начинали шевелиться, и много страшных и увлекательных историй рассказывала про них маленькая Лёля, особенно про белого фламинго, крылья которого казались обрызганными кровью.

Из воспоминаний ее сестры, Веры Петровны, об их детстве для нас, уже знающих о психических и мистических способностях человека, делается ясным, что с самого детстве Елена Петровна обладала ясновидением. Невидимый для обыкновенных людей астральный мир был для нее открыт, и она жила наяву двойной жизнью: общей для всех физической и видимой только для нее одной. Кроме того, она должна была обладать сильно выраженными психометрическими способностями, о которых в те времена не имели иного представления, кроме осуждения и страха. Когда она, сидя на спине белого тюленя и поглаживая его шерсть, рассказывала о его похождениях, никто не мог подозревать, что этого ее прикосновения было достаточно, чтобы пред астральным зрением девочки развернулся целый свиток картин природы, с которыми некогда была связана жизнь этого тюленя. Она словно видела документальный фильм из жизни животного.

Вера Петровна вспоминает маленькую Лёлю, растянувшуюся на песке: локти ее погружены в песок, голова поддерживается соединенными под подбородком ладонями рук, и вся она горит вдохновением, рассказывая какой волшебной жизнью живет морское дно, какие лазурные волны с радужным отражением катятся по золотому песку, какие там яркие кораллы и сталактитовые пещеры, какие необыкновенные травы и нежно окрашенные анемоны покачиваются на дне, и между ними за резвыми рыбками гоняются разные морские чудовища. Дети, не спуская с нее глаз, слушали ее зачарованные, и им казалось, что мягкие лазурные волны ласкают их тело, что и они окружены всеми чудесами морского дна…

Она говорила с такой уверенностью, что вот около нее проносятся эти рыбки и эти чудовища, рисовала пальцем на песке их очертания, и детям казалось, что и они их видят… Однажды, в конце подобного рассказа, произошел страшный переполох. В момент, когда ее слушатели воображали себя в волшебном мире морского царства, она вдруг изменившимся голосом заговорила, что под ними разверзлась земля и голубые волны заливают их… Она вскочила на ноги, и на ее детском лице отразилось сперва сильное удивление, а вслед затем и восторг, и вместе безумный ужас, она упала ниц на песок, крича во всю мочь: «Вот они, голубые волны! Море… Море заливает нас! Мы тонем…» Все дети, страшно перепуганные, бросились тоже вниз головой на песок, крича изо всех сил, уверенные, что море поглотило их.

Сестра Вера вспоминала, что Лёля «была окружена таинственной атмосферой явлений, видимых и слышимых, и ощутительных для всех ее окружавших, но совершенно ненормальных и непонятных». Стоило ей войти в дом, как отовсюду начинали раздаваться странные звуки, предметы сами собой сдвигались с места, являлись призраки и т. п. Из воспоминаний самой Блаватской: «…я обладала этой способностью с четырехлетнего возраста, о чем знает вся моя семья. Я могу заставить мебель передвигаться, предметы летать по воздуху, а мои астральные руки, которые их поддерживали, при этом оставались невидимыми; все это я делала задолго до того, как узнала о каких-либо Учителях».

Первый Учитель

В 1846 год, папа-большой (дедушка А. М. Фадеев) получил новую должность в совете главного управления Закавказского края. Он и бабушка переехали из Саратова в Тифлис (ныне Тбилиси). Через год Елена, Вера и Леонид, гостившие это время у тети Е. А. Витте (урожденной Фадеевой) на ферме за Волгой, тоже едут в Тифлис – по Волге, Каспийскому морю и прикаспийским степям. Пятнадцатилетнюю барышню Елену Петровну пора было представить высшему свету. В Тифлисе Лёлю ожидал первый большой предновогодний бал у князя М. С. Воронцова, где она встретилась и подружилась с князем Голицыным, родственником царского наместника Кавказа. Немолодой уже Голицын слыл франк-масоном, магом и предсказателем. Князь Василий Сергеевич Голицын (1794–1861)14
Голицын Василий Сергеевич (1794 – 18610), князь, поручик, адъютант генерала графа Воронцова, ложа «Св. Георгия Победоносца» (1818–1819, член-основатель).

Генерал-майор, начальник центра Кавказской линии, а позже тайный советник, прибыл в Тифлис и провёл там несколько месяцев, почти ежедневно посещая Фадеевых, часто вместе с молодыми сыновьями Сергеем (1823–1873) и Александром (1825–1864). Вероятно, старшее поколение подумывало о подобающей для Лёли «партии» – браке с одним Голицыных-младших. Но такую неординарную девушку, наверняка, гораздо больше привлекали таинственные рассказы самого Василия Сергеевича.

«Кажется возможным, что беседы ее с «магом» – князем Голицыным, человеком хорошо знакомым с медиумическими и ясновидческими феноменами – породили в ней мысли, которые вдохновили ее на решение избежать чуждой ей жизни дамы высшего общества. Также возможно, что она рассказала ему, симпатизирующему ей, о своих видениях, о своем «Хранителе», и он дал ей некоторую информацию. Может быть даже адрес того египетского копта, который стал, как полагают, ее первым учителем Оккультизма», – предполагала ее сестра Вера. Написанная Верой Петровной Желиховской (в девичестве Ган) биография Елены Петровны была переведена на многие языки и до сих пор считается самой правдивой (я использовала ее как основу для этой, биографической, части книги).

15 летняя Лёля встретила человека, который полностью понял и разделил ее духовные устремления, да еще знал гораздо больше, чем она даже смела мечтать! Но чему именно научил и к каким масонским тайнам князь Голицын приобщил Лёлю неизвестно. Блаватская предпочитала об этом никому не говорить, возможно, потому что масонская тайна обязывала к молчанию. Жаль, что она не вела дневников, а те отрывочные биографические сведения, что можно почерпнуть из ее многочисленных писем – по древней конспирологической традиции Посвященных – запутаны и не точны. Да и о князе Голицыне информации не много. Впрочем, для нас важна только его роль «компаса» в жизни Лёли – уверена, что именно он указал ей путь на восток.

Замужество «для вида»

Сейчас в статусах на страницах в социальных сетях можно встретить выражение: «женат (замужем) для вида», означающее немалый спектр вариантов причин: от банально-бытовых до деликатно-девиантных15
Девиация – отклонение. В обществе чаще всего это понятие употребляется к половым девиациям, девиациям социального поведения и др.

Все знаменитые родственники Елены Блаватской любили и понимали окружающий их мир – и людей и природу. Все они, будучи настоящими аристократами духа, сердечно сочувствовали тяготам простого народа. Сестру Лёли – Веру Петровну Желиховскую (в девичестве Ган) вспоминают с благодарностью за ее материальную помощь, не говоря уже о поддержке нравственной, которую она оказывала, несмотря на очень ограниченные средства (рано овдовев, она осталась одна с шестью детьми). «Она никогда не падала духом, – писал о Вере Петровне Р. Николаев, – это была ее отличительная черта, как и сочувствие чужим бедам и горестям».

В ранней юности Лёля, в соответствии с требованиями своего сословия, вела светский образ жизни, часто бывала в обществе, танцевала на балах и посещала вечера. Она путешествовала не только по России и колониям, ее папа Петр Ган вывозил ее в Париж и Лондон. В биографическом очерке «Елена Петровна Блаватская» Е. Ф. Писарева сообщает, что «знавшие её в молодые годы вспоминают с восторгом её неистощимо весёлый, задорный, сверкающий остроумием разговор. Она любила пошутить, подразнить, вызвать переполох» Но к 16 годам с ней произошла внутренняя перемена, она резко повзрослела и стала ещё глубже изучать книги из прадедовской библиотеки, очевидно, под влиянием князя Голицына.

Надежда Андреевна Фадеева, тетя Елены по маме, пишет о племяннице: «Как ребёнок, как молодая девушка, как женщина она всегда была настолько выше окружающей её среды, что никогда не могла быть оцененной по достоинству. Она была воспитана как девушка из хорошей семьи (…) Необыкновенное богатство её умственных способностей, тонкость и быстрота её мысли, изумительная легкость, с которой она понимала, схватывала и усваивала наиболее трудные предметы, необыкновенно развитый ум, соединенный с характером рыцарским, прямым, энергичным и открытым – вот что поднимало её так высоко над уровнем обыкновенного человеческого общества и не могло не привлекать к ней общего внимания. Следовательно, и зависти, и вражды всех, кто в своем ничтожестве не выносил блеска и даров этой поистине удивительной натуры» Я намеренно не обращаю внимания на многочисленные инсинуации в адрес Блаватской, потому что не они стяжали золотое мировое наследие духовных ценностей, а те знания, которые донесла до нас Елена Петровна. Что бы она ни делала – все было продиктовано ее стремлением к тайнам и таинствам постижения бога.

Тайная доктрина

синтез науки, религии и философии

Е.П. БЛАВАТСКОЙ

SATYÂT NÂSTI PARO DHARMAH

НЕТ РЕЛИГИИ ВЫШЕ ИСТИНЫ

The Secret Doctrine

The Synthesis Of Science, Religion

And Philosophy

BY H. P. BLAVATSKY

VOLUME III

The Secret Doctrine by H. P. Blavatsky, First printing, London, 1897

Следует принимать во внимание, что третий том «Т. Д.» был издан после смерти Е. П. Б. и в него включены многие ранние статьи ее, которые она, конечно, не поместила бы, не просмотрев вновь и не п о полнив их добавочными объясн е ниями.

Третий том «Т. Доктрины» собран был без корректуры самой Е. П. Б. Кроме того, нельзя относиться с полным доверием к записям учеников, часто непроверенных самой Е. П. Б.

Из Писем Е. И. Р.

Предисловие

Задача приготовления этого тома к печати была сложным и беспокойным заданием, и поэтому необходимо ясно сказать, чтò в самом деле было сделано. Рукописи, переданные мне Е. П. Б., не были подобраны и не имели заметную систему: поэтому я взяла каждую рукопись в качестве отдельного Отдела и расставила их насколько возможно последовательно. За исключением исправления грамматических ошибок и удаления очевидно неанглийских идиом, рукописи остались такими же, какими Е. П. Б. их оставила, если не указано о противоположном. В нескольких случаях я заполнила пропущенные места, но каждое такое добавление заключено в квадратные скобки, чтобы его можно было отличить от текста. В «Тайне Будды» возникло дополнительное затруднение: некоторые части были переписаны четыре или пять раз и в каждом варианте заключалось по несколько фраз, которых не было в других; я собрала все эти варианты, взяв самый полный в качестве основы, и поместила туда все, добавленное в остальных вариантах. Однако не без некоторых колебаний я включила эти отделы в «Тайную Доктрину». Вместе с некоторыми весьма многозначительными мыслями в них содержатся многочисленные ошибки в фактах и многие утверждения, обоснованные на экзотерических писаниях, а не на эзотерическом знании. Они были переданы в мои руки для опубликования, как части третьего тома «Тайной Доктрины», и поэтому я не чувствую себя вправе становиться между автором и публикой ни внесением изменений в утверждения, чтобы сделать их соответствующими фактам, ни изыманием этих Отделов. Она сказала, что поступает, целиком руководствуясь собственным решением, и каждому осведомленному читателю станет очевидно, что она (возможно умышленно) излагает многие сообщения настолько путано, что они суть просто маскировка; другие же сообщения (возможно нечаянно) так, что в них нет более ничего, как только экзотерическое, неправильное понимание эзотерических истин. Поэтому здесь, как и везде, читатель должен пользоваться своим собственным суждением; но, чувствуя себя обязанной опубликовать эти Отделы, я не могу это сделать без предостережения, что многое в них несомненно ошибочно. Несомненно, если бы автор сама издала эту книгу, она бы целиком переписала эти разделы; в таком же состоянии, самым лучшим казалось опубликовать все, что она сказала в различных версиях, и оставить это в незаконченном виде, так как изучающие лучше предпочтут иметь то, что она сказала, в таком виде, как она это сказала, хотя может быть в этом случае им придется углубиться в него больше, чем пришлось бы, если она сама закончила свой труд.

Приведенные цитаты отыскивались, поскольку это было возможно, и к ним давались точные ссылки; в этой трудоемкой работе добровольными помощниками мне послужила целая плеяда самых серьезных и старательных исследователей под руководством м-с Купер-Окли. Без их помощи не было бы возможно давать точные ссылки, так как часто приходилось просматривать целую книгу, чтобы отыскать цитату всего из нескольких строчек.

Настоящий том завершает собою оставшиеся после Е. П. Б. материалы, за исключением нескольких разбросанных статей, которые еще остались и будут опубликованы в ее журнале «Люцифер». Ее ученики хорошо знают, что мало найдется в нынешнем поколении таких, которые воздадут должное оккультным познаниям Е. П. Б. и ее изумительному полету мысли, но как она может ждать до будущих поколений для оправдания ее величия, как учителя, так и ее ученики могут позволить себе подождать оправдания их доверия.

Анни Безант

Что касается того, что ты слышал от других, которые убеждают массы, что душа, будучи от тела, не страдает... от зла и бессознательна, – я знаю, что ты слишком хорошо сведущ в учениях, полученных нами от наших предков, и в священных таинствах Диониса, чтобы поверить им, ибо мистические символы хорошо знакомы нам, принадлежащим к Братству.

Плутарх

Проблема жизни – человек. Магия или, вернее, мудрость есть развитое знание сил внутреннего существа человека, – эти силы являются божественными эманациями, – так как интуиция есть восприятие их начала, и посвящение – наше введение в это знание... Мы начинаем с инстинкта, кончаем – всезнанием.

А. Уайлдер

Введение

«Власть принадлежит тому, кто обладает знанием»; это очень старая аксиома. Знание – первым шагом к которому является способность постижения истины, отличение действительного от ложного – существует только для тех, кто, освободившись от всех предрассудков и победив свое человеческое самомнение и эгоизм, готовы принять каждую и любую истину, если она была им показана. Таких очень мало. Большинство судит о каком-либо труде в соответствии с аналогичными предрассудками его критиков, которые в свою очередь больше руководствуются популярностью или непопулярностью автора, чем недостатками или достоинствами самого труда. Поэтому вне круга теософов этому тому обеспечен еще более холодный прием со стороны широкой общественности, чем предыдущим двум. В наши дни никакое утверждение не может рассчитывать на честное суждение или даже на выслушивание, если его аргументы не последуют по линиям узаконенных и общепринятых исследований, строго придерживаясь границ официальной науки или ортодоксального богословия.

Наш век – это парадоксальная аномалия. Он преимущественно материалистический и настолько же набожный. Наша литература, наша современная мысль и так называемый прогресс – оба идут по этим двум параллельным линиям, настолько нелепо несходным, и все же так популярным и так ортодоксальным, каждая по своему. Тот, кто осмелится проводить третью линию, как соединительную черточку примирения между ними, – должен целиком приготовиться к самому худшему. Обозреватели будут искажать его труд; подхалимы от науки и церкви будут его высмеивать; оппоненты будут неверно цитировать, и его отвергнут даже благочестивые библиотеки. Абсурдно неправильные представления, возникшие в так называемых культурных кругах общества по поводу древней религии мудрости (бодхизма) после появления восхитительно ясных и научно изложенных объяснений в «Эзотерическом бу д дизме», являются хорошим примером к этому. Они могли бы послужить предостережением даже тем теософам, которые, закаленные почти в пожизненной борьбе служения своему Делу, не боятся выступить со своим пером и ничуть не устрашаются догматического предположения или научного авторитета. И все же, как бы не старались теософические писатели, ни материализм, ни доктринальный пиетизм не станут честно выслушивать их философию. Их доктрины будут систематически отвергаться и их теориям не дадут места даже в рядах научных однодневок, вечно сменяющих одна другую «рабочих гипотез» наших дней. Для сторонника «анималистической» теории наши космогенные и антропогенные теории в лучшем случае только «волшебные сказки». Ибо тем, кто хотели бы уклониться от какой бы то ни было моральной ответственности, несомненно гораздо более удобно признать происхождение человека от общего обезьяньего предка и видеть своего брата в бессловесном, бесхвостом бабуине, нежели признать отцовство питри, «Сынов Бога», и опознать в качестве своего брата голодающего из трущоб.

«Назад, не подходите!» – кричат в свою очередь пиетисты. «Из почтенных, посещающих церковь христиан, вы никогда не сделаете эзотерических буддистов!»

По правде говоря, мы ничуть не стремимся совершить эту метаморфозу. Но это не может и не должно предотвратить теософов от высказывания того, что они должны высказать, особенно тем, кто, противопоставляя нашему учению современную науку, делают это не ради ее самой, но только для того, чтобы обеспечить успех своим собственным влечениям и личному прославлению. Если мы не можем доказать многих наших положений, то не более могут и они; все же мы можем показать, как, вместо указания исторических и научных фактов – для назидания тех, кто зная меньше чем они, рассчитывают на ученых, чтобы они продумали и помогли бы им сформировать их мнения, – большинство наших ученых, кажется, исключительно направляют свои усилия на уничтожение древних фактов или на искажение их с целью их превращения в подпорки своим собственным особым взглядам. Это будет совершенно не в духе злобных нападок или даже критики, так как пишущая эти строки охотно признает, что большинство из тех, в ком она обнаруживает ошибки, стоит неизмеримо выше ее самой по учености. Но большая ученость вовсе не исключает пристрастия и предрассудков и также не служит защитной стеной против самомнения, а скорее наоборот. Кроме того, только во имя законной защиты наших собственных утверждений, т. е. ради реабилитации древней мудрости и ее великих истин мы намереваемся испытать наши «великие авторитеты».

Действительно, если не принять предосторожности ответить заранее на некоторые возражения на основные положения настоящего труда – возражения, которые несомненно будут выдвинуты на основании утверждений того или другого ученого по поводу эзотерического характера всех архаических и древних трудов по философии – то нашим утверждениям еще раз будут возражать и их даже будут дискредитировать. Один из главных моментов в этом Томе заключается в указании присутствия в трудах древних арийцев, греков и других выдающихся философов, так же как и во всех священных писаниях мира, глубоко эзотерической аллегории и символизма. Другой целью является доказать, что ключ к толкованию, в таком виде, как он дается восточным индо-буддийским каноном оккультизма, подходящий к христианским евангелиям так же, как и к архаическим египетским, греческим, халдейским, персидским и даже еврейским Моисеевым книгам – должен быть общим для всех народов, как бы не различались их соответственные методы и экзотерические «маскировки». Эти наши претензии встречают яростный отпор со стороны некоторых передовых ученых нашего времени. В своих Эдинбургских Лекциях проф. Макс Мюллер отбросил это основное утверждение теософов, указывая на индусские Шастры и пандитов, которые ничего не знают о таком эзотеризме. Этот ученый санскритолог в столь многих словах заявил, что нет никакого эзотерического элемента, нет скрытого значения или «маскировок» ни в «Пуранах», ни в «Упанишадах». Принимая во внимание, что слово «Упан и шада» означает при переводе «Тайная Доктрина», такое утверждение, мягко говоря, странное. Сэр М. Моньер Уильямс опять придерживается такого же мнения о буддизме. Послушать его, значит признать, что Гаутама Будда был враг любой претензии на эзотерические учения. Сам он никогда их не преподавал! Все такие «претензии» на оккультное знание и «магические силы» обязаны своим происхождением позднейшим архатам, последователям «Света Азии»! Проф. Б. Джовет, в свою очередь, так же презрительно обходит молчанием «абсурдные» толкования «Тимея» Платона и Книг Моисея неоплатониками. В платоновских «Диалогах» нет и дуновения какого-либо восточного (гностического) духа мистицизма или какого-либо приближения к науке, говорит региус-профессор греческого языка. Наконец, в довершение всему этому, ассириолог проф. Сейс, хотя он не отрицает присутствия сокровенного значения в ассирийских табличках и клинописной литературе -

Многие из священных текстов... написаны так, что понять их могут только посвященные -

все же настаивает на том, что «ключи и толкования» к ним теперь находятся в руках ассириологов. Современные ученые, утверждает он, обладают ключами к истолкованию эзотерических записей,

Какими не обладали даже посвященные жрецы (халдеи).

Итак, по научной оценке наших современных востоковедов и профессоров, в дни египетских и халдейских астрономов наука находилась в своей младенческой стадии. Ианини, величайший грамматик в мире, не был знаком с искусством писания. Также и Владыка Будда и все другие в Индии вплоть до 300 г. до Р. X. Величайшее невежество царствовало в дни индийских риши и даже в дни Фалеса, Пифагора и Платона. Действительно, теософы должны быть суеверными невеждами, чтобы говорить так, как они говорят перед лицом такого ученого доказательства о противном.

Поистине, это выглядит так, как будто бы от сотворения мира всего был один век истинного знания на земле – это наш век. В мглистых сумерках, на серой заре истории стоят бледные тени мудрецов древности, прославленных на весь мир. Они безнадежно доискивались истинного смысла их собственных мистерий, дух которых покинул их, не раскрывшись иерофантам, и остался латентным в пространстве вплоть до пришествия посвященных современной науки и исследований. Полуденная яркость света познаний только теперь пришла к «Всезнайке», который, греясь на ослепительном солнышке индукции, занимается своим Пенелоповым трудом «рабочих гипотез» и во всеуслышание заявляет о своем праве на всеохватывающее знание. Может ли тогда кто-либо удивляться, что, по нынешним воззрениям, ученость древнего философа, а иногда и его непосредственных преемников в прошлых веках, всегда была бесполезна для мира и нестояща для него самого? Ибо, как уже неоднократно и ясно было объяснено, в то время как риши и древние мудрецы далеко шагнули за пределы засушливых полей мифов и суеверий, средневековый ученый и даже средний ученый восемнадцатого века всегда были более или менее стеснены их «сверхъестественной» религией и верованиями. Правда общепризнано, что некоторые древние и также средневековые ученые, такие как Пифагор, Платон, Парацельс и Роджер Бэкон, за которыми последовал сонм прославленных имен, действительно, оставили не мало вех на драгоценных рудниках философии и неисследованных залежах физической науки. Но затем, действительное раскапывание их, плавка золота и серебра, шлифовка содержащихся в них драгоценных камней – всем этим мы обязаны упорным трудам современного человека науки. И разве не его непревзойденному гению мы обязаны тем, что невежественный и до сих пор обманываемый мир теперь находится в долгу перед ним за верное знание истинной природы космоса, действительного происхождения вселенной и человека, как это раскрыто в автоматических и механических теориях физиков, в согласии со строго научной философией? До нашей культурной эры наука была лишь названием; философия – заблуждением и западней. Согласно этим скромным претензиям современных авторитетов на обладание настоящей наукой и философией, Древо Познания только теперь выросло из мертвых сорных растений суеверия, подобно тому, как из безобразной куколки появляется прекрасный мотылек. Поэтому нам не за что благодарить наших праотцов. В лучшем случае, древние только приготовили плодородную почву, но именно современники стали теми сеятелями, которые посадили семена знания и тщательно вырастили те прекрасные растения, имя которым тупое отрицание и бесплодный агностицизм.

Однако воззрения теософов не таковы. Они повторяют то, что было сказано двадцать лет тому назад. Недостаточно говорить о нелепых концепциях некультурного прошлого» (Тиндаль); о «parler enfantin» ведических поэтов (Макс Мюллер); об «абсурдностях» неоплатоников (Джовет); и невежестве халдео-ассирийских посвященных жрецов в отношении своих собственных символов по сравнению со знанием тех же символов британскими востоковедами (Сейс). Такие высказывания должны быть доказаны чем-то более существенным, чем голые слова этих ученых. Ибо никакое количество хвастливого высокомерия не может скрыть тех интеллектуальных рудников, из материалов которых выточены представления столь многих современных философов и ученых. Как много тех, из числа наиболее выдающихся европейских ученых, кто приобрели почет и уважение за одно только переодевание идей этих древних философов, к которым они всегда готовы относиться с пренебрежением – об этом предоставляется судить беспристрастному потомству. Поэтому совсем недалеким от истины кажется утверждение в «Разоблаченной Изиде» о некоторых востоковедах и ученых теперь неупотребляемых языков, что в своем беспредельном высокомерии и самомнении они скорее утеряют логику и способность рассуждать, нежели согласятся, что древние философы знали что-либо такое, чего не знают наши современники.

Так как часть настоящего труда трактует о посвященных и тайном знании, сообщаемом во время мистерий, то в первую очередь следует рассмотреть утверждения тех, кто вопреки факту, что Платон был посвященный, заявляют, что в его трудах невозможно отыскать какого-либо скрытого мистицизма. Среди нынешних ученых по греческой и санскритской литературе слишком много таких, которые склонны отказываться от фактов в пользу своих собственных предвзятых теорий, обоснованных на личном предрассудке. При каждой возможности они удобно забывают не только многочисленные изменения в языке, но также и то, что аллегорический стиль писаний философов древности и секретность мистиков имели свое raison d"être; что, как дохристианские, так и послехристианские классические писатели – во всяком случае, большинство их – дали священное обязательство никогда не выдавать торжественных тайн, которые сообщались им в святилищах, и что уже этого одного достаточно, чтобы досадно вводить в заблуждение своих переводчиков и профанов критиков. Но, как вскоре выяснится, эти критики ничего подобного не признают.

Более чем в течение двадцати двух веков каждый, кто читал Платона, осознавал, что он, подобно большинству других выдающихся греческих философов, был посвященным; что поэтому, будучи связан Содальской Клятвой, он мог говорить о некоторых вещах только посредством завуалированных аллегорий. Его уважение к мистериям безгранично; он открыто признается, что пишет «загадочно» и мы видим, как он прибегает к величайшим предосторожностям, чтобы скрыть истинное значение своих слов. Каждый раз, когда предмет речи касается высших тайн Восточной мудрости – космогонии вселенной, или идеального предсуществующего мира – Платон окутывает свою философию в глубочайшую тьму. Его «Тимей» настолько запутан, что никто, кроме посвященного, не поймет его сокровенного смысла. Как уже сказано в «Раз о блаченной Изиде»:

Рассуждения Платона в «Пире» о сотворении, или скорее, об эволюции первых людей, и очерк по космогонии в «Тимее» должны приниматься аллегорически, если мы вообще их принимаем. Именно, этот сокровенный пифагорейский смысл «Тимея», «Кратила», и «Парменида», и нескольких других трилогов и диалогов представляет то, что неоплатоники отважились излагать, поскольку это им позволял их теургический обет соблюдения тайны. Пифагорейская доктрина о том, что Бог есть Вселенский Разум, распространяющийся во всем сущем, и догмат бессмертия души – являются основными характерными чертами в этих, кажущихся нелепыми, учениях. Его благочестие и великое уважение, какое он испытывал по отношению к мистериям, являются достаточными ручательствами, что Платон не позволил бы неосторожности восторжествовать над тем глубоким чувством ответственности, которое испытывает каждый адепт. «Постоянно самоусовершенствуясь в совершенных мистериях, человек только в них становится истинно совершенным», – говорит он в «Федре».

Он не скрывал своего недовольства, что мистерии стали менее сокровенными, чем прежде. Вместо профанирования их допущением туда множеств, он бы охранял их собственной рьяностью от всех, кроме самых серьезных и достойных своих учеников. В то время как он на каждой странице упоминает богов, его монотеизм остается вне сомнений, так как вся нить его рассуждений указывает на то, что под термином «боги» он подразумевает класс существ, более низких, чем божества, и стоящих лишь степенью выше человека. Даже Иосиф ощутил и признал этот факт, несмотря на прирожденную предрассудочность его племени. В своей знаменитой атаке на Апиона этот историк говорит: «Однако те среди греков, которые философствовали в соответствии с истиной, не были невеждами в чем-либо... также они не преминули ощутить потускневшие поверхности мифических аллегорий, вследствие чего они справедливо их презирали... Чем будучи затронут, Платон говорит, что нет надобности допускать кого-либо из других поэтов в „Государство“, и он категорически отбрасывает Гомера после того, как увенчал его и воскурил перед ним фимиам, и это, в самом деле, для того, чтобы тот своими мифами не разрушил ортодоксального верования в единого Бога».

И это есть «Бог» всех философов. Бог бесконечный и безличный. Все это и гораздо больше, что мы не можем здесь цитировать из-за отсутствия места, приводит к несокрушимой уверенности, что, (а) так как все науки и философии находились в руках храмовых иерофантов, то Платон, как посвященный ими, должен был знать их, и (б) что уже одного только логического вывода отсюда вполне достаточно, чтобы признать правоту любого человека в том, что он рассматривает сочинения Платона как аллегории и «темные высказывания», завуалировавшие истины, которые он не имел права высказать.

Раз это установлено, то как получается, что один из лучших знатоков греческой литературы в Англии проф. Джовет, современный переводчик трудов Платона, старается доказать, что ни один из диалогов – включая даже «Тимея» – не содержит в себе никаких элементов восточного мистицизма? Те, кто в состоянии различить истинный дух платоновской философии, едва ли будут убеждены теми аргументами, которые глава Бэлиол-колледжа выкладывает перед своими читателями. Для него, несомненно, «Тимей» может быть «неясным и отталкивающим», но также несомненно и то, что эта неясность не возникла, как профессор говорит своей публике, «в младенчестве физической науки», но скорее в дни ее сокровенности; не из «спутывания теологических, математических и физиологических понятий», или же «из желания охватить всю природу, не обладая соответствующим знанием ее частей». Ибо математика и геометрия были спинным хребтом оккультной космогонии и, следовательно, также «теологии», и физиологические понятия древних мудрецов каждый день подтверждаются наукой нашего века, по меньшей мере для тех, кто знает, как читать и понимать древние эзотерические сочинения. «Знание частей» помогает нам мало, если это знание ведет нас лишь к большому невежеству о Целом или о «природе и разуме Всеобщего», как Платон называет божество, и заставляет нас совершать величайшие ошибки наиболее вопиющим образом вследствие применения наших расхваленных индуктивных методов. Платон мог быть «неспособным на применение индуктивного метода или обобщения в современном смысле»; он мог быть и неосведомленным о циркуляции крови, которая, как нам говорят, «была абсолютно неизвестна ему», но нет ничего, чем можно бы опровергнуть, что он знал, что такое кровь есть, и это больше, чем то, на что может претендовать любой современный физиолог или биолог.

Хотя проф. Джовет отводит «физическому философу» более щедрый удел знания, чем какой-либо другой современный комментатор и критик, тем не менее его критика значительно перевешивает его восхваления, – можно процитировать его собственные слова, чтобы ясно показать его пристрастность. Так, он говорит:

Поставить чувства под контроль разума; отыскать какой-либо путь в лабиринте или хаосе видимостей, будь-то столбовая дорога математики или более отклоняющиеся пути, подсказываемые аналогией между человеком и миром, миром и человеком; понимать, что все имеет свою причину и все стремится к своему завершению – это дух древнего физического философа. Но мы не воздаем высокой оценки условиям познавания, которым он был подчинен, также и идеи, за которые цеплялось его воображение, не имеют такого же влияния на нас. Ибо он витает между материей и разумом; он находится под властью абстракций; его впечатления берутся почти наугад из внешней природы; он видит свет, но не видит тех предметов, которые открываются светом; и он сближает вплотную вещи, которые нам кажутся так далеки друг от друга, как два полюса, так как между ними он ничего не находит.

Предпоследнее утверждение, очевидно, не по вкусу современному «физическому философу», который видит «предметы» перед собою, но не видит света Вселенского Разума, открывающего их, т. е. поступает диаметрально противоположным образом. Поэтому ученый профессор приходит к заключению, что древний философ, о котором он теперь судит по платоновскому «Тимею», должно быть, поступал совсем не по-философски и даже действовал неразумно. Ибо:

Он внезапно переходит от лиц к идеям и числам, и от идей и чисел к лицам , он путает субъекта с объектом, первую и конечную причины и, замечтавшись о геометрических фигурах, теряется в приливе чувств. И теперь с нашей стороны требуется усилие ума для того, чтобы его двоякий язык понять, или постичь неясный характер знания и гений древних философов, который при таких условиях (?), кажется, божественною силою во многих случаях предвидел истину.

Подразумевается ли под «при таких условиях» наличие невежества и ментальной тупости в «гении древних философов», или что-то другое, – мы не знаем. Но для нас совершенно ясно значение подчеркнутых нами фраз. Верит или не верит региус-профессор греческого языка в сокровенное значение геометрических фигур и в эзотерический «жаргон», он тем не менее признает присутствие «двоякого языка» в писаниях этих философов. Отсюда следует, что он допускает существование сокровенного значения, которое должно было иметь свое истолкование. Почему же он тогда решительно сам себе противоречит на следующей странице? И почему он должен отказывать «Тимею» – этому преимущественно пифагорейскому (мистическому) диалогу – в каком-либо оккультном значении, и так стараться убедить своих читателей, что

Влияние, которое «Тимей» оказал на последующие поколения, частично обязано недоразумению.

Нижеследующая цитата из его Введения находится в прямом противоречии с предшествующим абзацем, который был приведен выше:

В предполагаемых глубинах этого диалога неоплатоники находили сокровенные значения и связи с еврейскими и христианскими священными писаниями, и вывели оттуда доктрины, совсем расходящиеся с духом Платона. Полагая, что он был вдохновлен Святым Духом или же получил свою мудрость от Моисея, они, кажется, обнаружили в его писаниях христианскую Троицу, Слово, Церковь... и у неоплатоников был метод истолкования, которым они могли извлечь любое значение из каких угодно слов. В самом же деле, они не были способны отличить мнения одного философа от другого, или отличить серьезные мысли Платона от его мимолетных фантазий. ... (Но) не существует опасности, что современные комментаторы «Тимея» повторят абсурдность неоплатоников.

Никакой опасности, разумеется, нет по той простой причине, что у современных комментаторов никогда не было ключа для оккультных исследований. Но прежде чем сказать иное слово в защиту Платона и неоплатоников, следует почтительно спросить ученого главу Бэлиол-колледжа, что он знает или может знать об эзотерическом каноне истолкования? Под термином «канон» здесь подразумевается ключ, который передавался устно, «рот к уху», Учителем своему ученику или иерофантом кандидату на посвящение; так делалось в течение веков с незапамятных времен, когда внутренние – не публичные – мистерии были наиболее священным установлением в каждой стране. Без такого ключа никакое правильное истолкование ни «Диалогов» Платона, ни любого священного писания, начиная с Вед до Гомера и от «Зенд-Авесты» до Книг Моисея , невозможно. Откуда же тогда достопочтимый доктор Джовет узнал, что истолкования различных священных книг народов, сделанные неоплатониками, представляют собою «абсурдности»? И опять – где же он получил возможность изучать эти «истолкования»? История нам говорит, что все такие труды были уничтожены отцами христианской церкви и их фанатиками-новообращенными, где только они им попадались. Сказать, что такие люди, как Аммоний, гений и святой, чья ученость и святая жизнь принесла ему титул Теодидакта («богом-обученного»), или Плотин, Порфирий и Прокл были «неспособны отличить мнения одного философа от другого или отличить серьезные мысли Платона от его фантазии», значит поставить себя, как ученого, в нелепое положение. Это равносильно утверждению, что а) десятки наиболее знаменитых философов, величайших ученых и мудрецов Греции и Римской империи были тупоумными глупцами и б) что все другие комментаторы, любители греческой философии, некоторые из них – проницательнейшие умы нашего века, которые не соглашаются с д-ром Джоветом, – также являются глупцами и ничуть не лучше тех, кем они восхищаются. Покровительственный тон вышеприведенного абзаца говорит о весьма наивном высокомерии, замечательном даже в нашем веке самопрославления и клик взаимовосхищения. Мы должны сравнить взгляды этого профессора со взглядами некоторых других ученых.

Профессор Александр Уайлдер из Нью-Йорка, один из лучших платоноведов нашего времени, касаясь Аммония, основателя школы неоплатоников, говорит:

Его глубокая духовная интуиция, его обширная ученость, его знакомство с отцами христианской церкви, Пантеном, Климентом и Афенагором, и с наиболее знающими философами того времени – все делало его наиболее пригодным для того труда, который он так тщательно выполнил. Ему удалось привлечь к своим воззрениям величайших ученых и общественных деятелей Римской империи, которые мало были склонны тратить время на диалектические изощрения или суеверные обряды. Результаты его деятельности до сих пор ощутимы во всех странах христианского мира; каждая выдающаяся система доктрины теперь носит на себе отпечатки его ваяющей руки. Каждая древняя философия имела своих приверженцев среди наших современников: и даже иудаизм... совершил в себе изменения, подсказанные ему «богом-обученным» александрийцем... Он был человеком редко встречающейся учености и дарований, вел безупречную жизнь и был очень привлекателен. Его почти сверхчеловеческий кругозор и многие превосходства принесли ему титул Теодидакта, но он последовал скромному примеру Пифагора и принял только титул Филалетеянина, или любителя истины.

Это было бы счастьем для истины и факта, если наши современные ученые так же скромно ступали бы по стопам своих великих предшественников. Но они – не филалетеяне!

В наше время большинство пандитов ничего не знают об эзотерической философии, так как они утеряли ключ к ней; все же ни один из них, если честен, не станет отрицать, что «Упанишады», и в особенности «Пураны», аллегоричны и символичны; также и того, что в Индии все еще остались несколько великих ученых, которые могли бы, если захотели, дать им ключ для таких истолкований. Также они не отрицают действительного существования махатм – посвященных йогов и адептов – даже в этом веке калиюги.

Это утверждение ясно подтверждено самим Платоном, который писал: «Вы говорите, что в моих прежних рассуждениях я недостаточно объяснил вам сущность Первого. Я умышленно говорил загадочно, чтобы, в случае, если с табличкой что-нибудь случиться на суше или на море, то человек без предварительных познаний по этому предмету не был бы в состоянии понять ее содержание». (Платон, «Ep.», II, 312; Кори, «Ancient Fragments», стр. 304.)

. «Диалоги Платона», перевод Б. Джовета, региус-профессора греческого языка Оксфордского университета, III, 523.

Это определение (разумеется неумышленно) ставит древнего «физического философа» на много локтей выше его современного «физического» confrère, так как ultima thule последнего заключается в том, чтобы заставить человечество поверить, что ни вселенная, ни человек не имеет какой-либо причины – разумной, во всяком случае – и что они обязаны своим возникновением слепому случаю и бессмысленному кружению атомов. Которая из приведенных двух гипотез более разумна и логична – это предоставляется решению беспристрастного читателя.

Выделено мною. Каждый новичок в Восточной философии, каждый каббалист усмотрит причину такой ассоциации личностей с идеями, числами и геометрическими фигурами. Ибо число, как говорит Филолай, «есть преобладающая и само-созданная связь вечной продолжительности вещей». Единственно современный ученый остается слепым к этой великой истине.

Здесь опять древний философ, кажется, опередил современного. Ибо он только «путает... первую и конечную причины» (каковое путание отрицается теми, кто знают дух древнего учения), тогда как его современный наследник, по общему признанию и абсолютно, не знает обоих. М-р Тиндаль показывает, что наука «бессильна» разрешить хотя бы одну из заключительных проблем природы и «дисциплинированное (читать – современное, материалистическое) воображение отступает в замешательстве от размышления над проблемами» материального мира. Он даже сомневается, обладают ли нынешние люди науки «теми интеллектуальными элементами, которые сделали бы их способными постичь первичные структурные энергии природы». Но для Платона и его учеников низшие типы были только конкретными образами высших абстрактных типов; бессмертная Душа имеет арифметическое начало так же, как тело имеет геометрическое. Это начало, как отражение великого вселенского Архея (Анима Мунди), самодвижущееся, и из центра распространяется по всему телу Макрокосма.

В такой нелепости неоплатоники нигде не провинились. Ученый профессор греческого языка, должно быть, имел в виду два подложных сочинения, приписываемых Евсевием и Св. Иеронимом Аммонию Саккасу, который ничего не написал; или же он спутал неоплатоников с Филоном Иудей. Но Филон жил более чем за 130 лет до рождения основателя неоплатонизма. Он принадлежал к школе Аристобула Еврея, который жил во время Птолемея Филометра (150 лет до Р. X.), и считают, что он провозгласил движение, которое стремилось доказать, что платоновская и даже перипатетическая философия произошли из «откровения» Моисеевых Книг. Валкенер пытается доказать, что Аристобул, лизоблюд Птолемея, не был автором «Комментариев к книгам Моисея». Но кем бы он ни был, он не был неоплатоником, но жил или раньше или в течение дней Филона Иудея, так как последний, по-видимому, знает его груды и придерживается его методов.

Таким был только Климент Александрийский, христианский неоплатоник и очень фантастический писатель.

В конце двадцатого века наша страна пережила ряд кризисов, каждый из которых смело можно назвать системным. Экономические потрясения, распад единого государства, переоценка исторических фактов, изменение отношения к религиозной жизни - вот лишь неполный перечень событий, как лавина обрушившихся на головы бывших советских людей, привыкших жить хоть и скромно, но стабильно.

Бывшие атеисты оказались на распутье. Они могли сохранить свое неверие или выбирать между многими конфессиями. Модное слово «эзотерика» привлекало своим иностранным звучанием, в нем ощущалось нечто современное, прогрессивное и противоположное изжившим, по мнению многих растерявшихся граждан, - как коммунистическим, так и религиозным.

На книжных прилавках появились труды Елены Рерих, соседствовала с ней и Блаватская. «Тайная доктрина» на короткий срок стала бестселлером. Еще бы, все доступное только просвещенным так притягательно, а тут книга всех книг, синтез всех религий и науки.

Впрочем, большинством из тех, кто решился в нелегкие времена выложить за увесистый трехтомник немалую сумму, овладело сложное чувство, состоящее из ошарашенного разочарования и скуки. Тяжело писала Елена Блаватская. «Тайная доктрина» изложена в какой-то непонятной широкому кругу читателей манере. Ученые же люди и вовсе затосковали. Единая и абсолютная реальность - это еще как-то привычно, в ней мы все привыкли жить уже в течение многих десятилетий. Но вот «бескорний корень» - это уже чересчур. Реинкарнации, наличие сверхдуши и прочие атрибуты буддизма нельзя назвать личным изобретением автора.

Придумала это не Блаватская. «Тайная доктрина», тем не менее, пестрит этими понятиями. К науке труд отношения не имеет вовсе, он основан на том, что существуют некие источники знаний, к которым приобщилась необыкновенная писательница, другим же в сей чертог путь заказан.

Таинственен флер, которым при жизни была окружена Блаватская. Тайная доктрина о бесчисленных мирах, исчезающих, а после вновь возникающих, и прочих цикличностях мироздания претендовала на роль еще одного всеобщего закона, описывающего все и вся. Беда состояла в полной неприменимости этой сложной концепции к решению каких-либо практических вопросов. Сама писательница в годы своего увлечения спиритизмом пыталась предсказывать, но, очевидно, безуспешно. От медиума требуют кратковременных прогнозов, которые легко проверить. Тогда она переключилась на периоды, значительно отстоящие во времени. Сегодня, спустя сто двадцать пять лет после публикации трехтомника, можно полагать, что пророчества ее не сбылись, либо сделаны они были в крайне расплывчатой форме, и некоторые исторические факты допускают «притягивание» по

сле некоторой подгонки.

Так почему же не забыта Блаватская? «Тайная доктрина», краткое содержание которой практически невозможно изложить, а прочитать весь трехтомник редко у кого хватит терпения, успешно заняла место на полках книжных шкафов людей, претендующих на принадлежность к интеллектуальной элите общества. Выполняет эта книга главным образом декоративную функцию. Но иногда цитаты из нее все же используют. Ими порой пытаются «улучшить» православие, сделав его «терпимее» и «удобнее».

Так как разумных и обоснованных аргументов для реформаторских действий не хватает, используется все тот же «эзотерический метод», который применяла Блаватская. «Тайная доктрина» так и остается тайной, по крайней мере, внешне. Другое дело, что иногда главный секрет как раз и заключается в его отсутствии.

известном как Шамбала, — это и понятие, и одновременно конкретное географическое место на нашей планете, где существуют особые условия, облегчающие переход в другие, более высокие, невидимые миры.

Блаватской, обладавшей незаурядными знаниями и прошедшей под руководством Учителя школу высочайшей эзотерической культуры (в результате которой у нее раскрылись высшие психические силы), была определена, по словам ее друзей и сподвижников, ответственнейшая миссия -взорвать и перевести на новый виток сознание европейцев, заблуждающихся в вопросах жизни и смерти, и открыть врата новому мышлению, космическому мировосприятию — основе Всемирного Братства людей.

Высшие Существа, обитающие в Шамбале, придя с другой планеты, пребывают в составе человечества Земли вот уже более 18 миллионов лет. Именно они поручили Е. П. Блаватской впервые широко обнародовать некоторые скрытые до тех пор законы, не известные современной науке.

«Тайная доктрина» Е. П. Блаватской — лишь малая часть единого универсального знания Махатм. Но этот уникальный труд не имеет аналогов в науке цивилизации, которую необходимо называть послепотопной, ибо до нее на Земле существовали еще две цивилизации, во многом превосходящие нынешнюю.

По словам людей, знавших Блаватскую и попавших под власть ее «Тайной доктрины», этот труд — впервые произведенный — да еще в таком масштабе — синтез науки, религии и философии (Эзотерической Философии Востока). В трех томах этого воистину бездонного источника знания, содержащего предел знания даже для лучших умов современности, зародыши многих новых наук будущего. Но уже не физических, а духовных.

«Тайная доктрина» раскрывает нам некоторые тайны происхождения и развития Космоса, Земли и человечества, несет знания о взаимопомощи в Космосе, о цикличности и строгой закономерности всего происходящего, о бесконечности жизни и бесконечном устремлении всего сущего к усовершенствованию. Эти знания добыты в бесконечных жизнях высокодуховными людьми Земли, высокодуховными Сущностями, уже давно завершившими человеческую эволюцию на своей высокоразвитой планете. Книги Е. П. Блаватской — работа физического и духовного разума — есть надежное основание, на котором будет строиться новое мировоззрение человечества независимо от того, какие учения оно предпочитает, какую религию избирают ее различные народы и отдельные люди. «Ибо, — как писала в одном из своих писем сама Блаватская, — если Бог Един, то во Вселенной нет и не может быть ничего, что не было бы частью Этого Бога, что было бы вне Его/что исходило бы не из Него, ЕДИНОГО ВЕЗДЕПРЕБЫВАЮЩЕГО, а из какого-то другого Источника. И как бы ни назывался Единый Вездесущий — это всегда будет Синтез Три-Единства, состоящего одновременно из Творца, Творения и Материала...»

«Тайная доктрина» доказывает, что это единство — аксиома, на которой стоит весь мир и вся эзотерическая наука, и указывает направление единого древнейшего источника знаний, проникавших и проникающих в человеческое сознание во все века, начиная с появления на Земле человека разумного.

Блаватская смело вступает в полемику с известными учеными-религиоведами и философами, приводя в доказательство своих доводов выдержки из разных древних писаний. Как каждый исследователь, тем более в такой сложной области, она могла в чем-то ошибиться, допустить неточности и. огрехи. Но в ее трудах произведен столь глубокий синтез древних учений разных народов, древней символики, затронут столь широкий спектр проблем, что этот труд Блаватской не имеет аналогов в мировой науке.

И что поразительно — два огромных тома «Тайной доктрины» были написаны в течение двух лет. Только для того, чтобы их переписать, едва хватило бы этого времени, ведь содержат они 1853 страницы. Такой труд под силу, пожалуй, большому коллективу исследователей, а ведь трактат был написан женщиной, даже не имевшей специального образования. Много спорят о том, как и где она брала свои знания. На наш взгляд, это само по себе может быть самостоятельной темой для изучения. Нужно сказать, что в наше время «Тайная доктрина» представляет особый интерес. То, о чем писала Блаватская в XIX веке, что подрывало многие научные устои, в настоящее время стало достоянием науки. Многие ее предсказания за прошедшие сто лет подтвердились исследованиями астрономов, археологов и других специалистов. В своих трудах Блаватская использует древние тексты, с которыми она познакомилась во время поездок в Индию и Тибет. Там она встречалась с настоятелями древних монастырей и храмов, которые владели древнейшими манускриптами. Эти сокровища хранились в подземных книгохранилищах и пещерах. Блаватская пишет, что все древние храмы и монастыри Востока имеют подземные ходы, которыми они сообщаются. Попасть в эти подземелья могут лишь посвященные — те, кому понятен смысл текстов, кто причастен к древним знаниям и мудрости.

О древних монастырях и манускриптах говорят также Н. К. и Ю. Н. Рерихи в своих дневниковых записях, сделанных во время Центральноазиатской экспедиции. Известный русский путешественник Н. М. Пржевальский рассказывает о развалинах древнейших городов и монастырей Центральной Азии, засыпанных песками. К сожалению, пишет Блаватская, безвозвратно потеряны многие труды древности: рукописи сгоревшей библиотеки Александрии, труды Лао-цзы, многочисленные тома Канджура и Танджура. Но потеряно не все, и те материалы, которые приводятся Блаватской в ее книгах, особенно в «Тайной доктрине», говорят о том, что ей были доступны древние знания. Вот один из примеров: говоря о Великой пирамиде в Гизе со ссылкой на древние тексты, Блаватская указывает, что под сфинксом находится железная камера. Науке периода написания «Тайной доктрины» это не было известно. И только в 1986 году появилось сообщение, что исследователями-археологами была обнаружена под сфинксом металлическая подушка, назначение которой пока неизвестно.

В «Тайной доктрине» Блаватская ссылается на тексты (станцы) древнего манускрипта «Книга Дзен» или «Книга Дзиан», написанные на древнейшем языке «сензар», который считался «языком богов»- и давно исчез. Тексты этого древнего манускрипта, по мнению Блаватской, перекликаются с древнеиндийскими текстами Вед, «Пуран», «Упанишад», а также с вавилонской «Книгой чисел», Библией и др. Она считает, что в этих древних книгах многие тексты зашифрованы и их глубинный смысл понятен очень немногим. Он был доступен только жрецам и посвященным. В этих текстах скрыты тайны природы, раскрытие которых невежественными людьми могло принести большой вред. Поэтому ключи к древним текстам строжайше оберегались. Лишь самым одержимым исследователям Востока удавалось проникнуть в тайные знания, Блаватская была в их числе.

В первом томе «Тайной доктрины», озаглавленном «Космогенез», появление и исчезновение Вселенной в древних текстах изображается как «Вдыхание Великого дыхания», или «Божественное дыхание». Эта фраза в древних текстах звучит так: «Божество выдыхает Мысль, становящуюся Космосом». В образной, символической форме древние тексты говорят о том, что вселенные могут возникать и исчезать. Оказывается, в далекие времена люди свободно говорили о Космосе и о том, что вселенных много, что они возникали и исчезали. Это свидетельствует о широте их познаний, которые в дальнейшем были прочно забыты. Современная наука вплотную подступает к данному вопросу. Можно только удивляться тем знаниям, которыми обладали древние мудрецы. Но возникает вопрос, откуда к ним пришли эти знания, ведь эти мудрецы, согласно нашим представлениям, не имели телескопов и прочего технического оборудования.

В первых станцах «Космогенеза» указывается, что до появления Вселенной не было ничего: ни времени, ни пространства, ни материи, только единая тьма. Это состояние древними называлось Пралайей, или Ночью Брамы. А вот что по этому поводу пишет А. Эйнштейн: «Если бы исчезла материя, вместе с ней исчезли бы пространство и время. Когда Вселенная пребывала в исходном, точечном состоянии, рядом, вне ее, не существовало материи, не было пространства, не могло быть времени». Как сходятся эти две концепции — древнейшая и современная! Большое значение древние придавали Дракону-Змию. По их представлениям, Дракон-Змий возник из глубин великих темных вод.

Почему такое большое значение древние придавали Змию-Дракону? Блаватская дает следующее объяснение. Прежде чем наша Земля стала яйцеобразной, как Вселенная, длинный хвост космической пыли, огненного тумана, двигался и извивался подобно змее в пространстве. Дух Бога, носящийся над Хаосом, изображался древними в виде Огненного Змия, выдыхающего огонь и свет на предвечные воды. То, что космическая материя имеет кольцеобразную форму змея, закусившего свой хвост, символизирует не только вечность и бесконечность, но также шаровидную форму всех тел, образованных в пределах Вселенной из этого огненного тумана.

Вселенная, подобно змее, периодически сбрасывает старую кожу, чтоб облечься в новую, после известного периода отдыха. Вот, почему Змий был символом мудрости у многих народов мира. Естественно, возникает вопрос: откуда древние узнали столь сокровенные тайны космоса? Вывод напрашивается такой: знания эти — не земного происхождения.

А вот как, по Блаватской, в древних текстах описывается образование Вселенной: ткань расширяется, когда над нею разносится дыхание Огня (Отца). Она сокращается, когда дыхание Матери (корень матери) касается ее. Тогда Сыны (элементы) разъединяются и рассыпаются, чтобы вернуться в лоно Матери при окончании великого дня, чтобы снова соединиться с нею. Блаватская этот тезис комментирует следующим образом: расширение и сокращение «ткани», то есть мирового вещества, или атомов, выражает здесь пульс движения. В настоящее время, нам кажется, этот тезис может быть объяснен известной научной теорией расширяющейся и сжимающейся Вселенной. Получается, как это ни странно, что обе точки зрения — древняя и современная — совпадают. Еще в начале XX века В. И. Вернадский сказал, что индийская философия оказалась неожиданно близкой к новым научным концепциям. Итак, откуда все это знали древние? В их сакраментальных текстах сказано, что знания были принесены на Землю «божественными существами» или «творцами» и переданы посвященным, мудрым людям, жрецам. Нужно сказать, что в Библии неоднократно упоминается о деяниях «сынов Божьих», которые учили людей. Они назывались еще «ангелами», что означает «вестники», или «посланцы Бога».

«Сияющие существа», которых увидел древний пророк Зороастр, дали ему «благой помысел», и он изложил в своих гатах древнейшее религиозное учение. Таких примеров можно привести немало. Почти в каждом древнем писании, особенно религиозного характера, присутствуют божественные посланцы.

Не менее удивительны изложенные в древних текстах мысли о возникновении планет Солнечной системы и их движении. Из космического чрева Матери-Пространства — Адити — были рождены все небесные тела нашей Солнечной системы. Восемь сыновей были рождены из тела Адити. Она приблизилась к богам с семью из них, но отвергла восьмого — Мартанду, наше Солнце. Семь сыновей — это астрономически семь планет. Это говорит о том, что в древности знали о существовании седьмой планеты, не называя ее Ураном. Вот как это описано в древних текстах.

«Восемь домов были построены для восьми божественных сыновей: четыре больших и четыре меньших. Восемь блистающих Солнц, соответственно их возрасту и достоинству. Балн-лу (Мартанда) был неудовлетворен, хотя его дом был наибольшим. Он начал работать, как это делают огромные слоны. Он вдохнул (втянул) в свое чрево жизненные дуновения своих братьев. Он пытался поглотить их. Четыре больших находились далеко — на крайнем пределе своего царства. Они не были ограблены (затронуты) и смеялись: «Делай с нами, что в силах твоих, Владыка, достичь нас ты не можешь». Но меньшие плакали. Они пожаловались матери. Она сослала Балн-лу в центр своего царства, откуда он не мог сдвинуться. С тех пор он лишь сторожит и угрожает. Он преследует их, медленно обращаясь вокруг себя, они стремительно отворачиваются от него, и он издали следит за направлением, в котором движутся братья его вдоль тропы, окружающей обиталища их».

Так описывается движение планет Солнечной системы в простой и доступной для людей форме. И так же образно излагается в древних текстах строение Вселенной и вещества, материи. Атомы изображены в виде «колес», вокруг которых нарастает космическая энергия, становясь сфероидальной. «Колеса» — прототип атомов, каждый из которых являет возрастающую тенденцию к вращательному движению. «Божество» становится «вихрем», «вихрь» порождает спиралевидное движение. Испокон веков Вселенная символически выражалась спиралью, то есть вихревым движением.

Спиралевидное движение первичной материи — наидревнейшее представление не только индийцев, но и греческой философии. Греческие мудрецы, по утверждению Блаватской, почти все были Посвященными. Они же эти знания восприняли от египтян, а последние от халдеев, которые были учениками браминов эзотерической школы. Блаватская освещает вопрос о Карме, учение о которой принято всеми последователями древних религий Востока. Основу их философии составляет мысль о том, что каждое существо, каждая тварь на земле, как бы ни была она мала и ничтожна, есть бессмертная частица бессмертной материи. Материя для них имеет совершенно иное значение, нежели для христианина или материалиста, каждое существо подлежит Карме. Замените слово «Бог» Кармой, пишет Блаватская, и это сделается восточной аксиомой.

«Наша судьба начертана на звездах — древнее изречение. Но человек — свободный деятель во время своего пребывания на Земле. Он не может избежать судьбы, но он имеет выбор двух путей, которые ведут его в этом направлении, и он может достичь предела счастья или предела несчастья, если оно ему предназначено, либо в чистых одеждах праведника, либо в запятнанных на тропе зла одеждах, ибо существуют внутренние и внешние условия, которые влияют на наши решения и поступки. Итак, кто верит в Карму, должен верить в судьбу, которую от рождения до смерти каждый человек ткет вокруг себя нить за нитью, как паук свою пряжу. Судьба направляется или небесным гласом невидимого прототипа вне нас, или же нашим, более близким, астральным, или внутренним человеком». По Блаватской, единое веление Кармы есть абсолютная гармония, как она существует в мире духа. Потому не Карма, которая награждает или карает, но мы сами награждаем или караем себя, согласно тому, работаем ли мы с природой или посредством природы, подчиняемся ли мы законам, от которых зависит эта гармония, или же нарушаем их. Здесь будет уместно рассмотреть вопрос о пространственной силе, упоминаемой в древних источниках под названием «вриль». Блаватская настаивает, что сама эта сила была известна атлантам и называлась ими «маш-мак». Она указывает, что, возможно, название этой силы было иным, но сам факт ее существования в далеком прошлом неоспорим.

Эта сила, будучи направлена против армии с агни-ратха, установленного на летающем корабле, согласно инструкциям, найденным в Астра-Видья, обратила бы в пепел сто тысяч человек и слонов, как одну крысу. Эта сила представлена в виде аллегории в «Рамаяне» и «Вишну Пуране», а также в других древнеиндийских сочинениях. Помимо этого, Блаватская приводит еще одно сказание о подобном страшном оружии древних, основанном на действии пространственной силы «вриль». Речь идет о мудреце Капиле, «взгляд которого обратил шестьдесят тысяч сыновей Сагара в гору пепла». Блаватская говорит, что эта сила объяснена в эзотерических трудах и называется «капилакша», или «Глаз Капилы». Писала об этом Блаватская сто лет назад, когда ничего не было известно об атомной энергии и о страшном разрушительном действии атомной бомбы. Теперь мы знаем, что это за сила, скрытая в мельчайшей частице — атоме.

Еще Блаватская приводит древние тексты о неизвестном нам оружии — Агниястре. Оно было «сделано из семи элементов». Некоторые востоковеды думали о ракете, Блаватская скептически замечает, что это только то, что лежит в пределах их знаний, или, вернее, знаний конца XIX века. Но оружие, помимо «низведения огня с неба», могло вызывать дождь, бурю, а также парализовать врага или погружать его чувства в глубокий сон. По-видимому, человечество сейчас находится еще только на подступах к изобретению этого вида оружия.

Блаватской выпало счастье прикоснуться к великим знаниям древних. Она предвосхитила возможности будущего, опираясь на факты, изложенные в древних текстах. И тогда же она предрекла, что «неудобные истины» не будут приняты ее веком и заявила, что она готова к отрицанию этих учений ее современниками. Блаватская писала, что они будут осмеяны и отвергнуты в ее столетии, но только в нем. Ибо в XX веке ученые начнут признавать, что «Тайная доктрина» не была вымышлена. И добавляет, что это не притязание на пророчество, но просто утверждение, основанное на знании фактов.

И действительно, в наше время мы обнаруживаем древние знания, сходные с современными в полузабытых или полностью забытых и вновь «открытых» трудах древних. Сочинения Блаватской помогают открывать эти знания и согласовывать их с современностью. И то, что мы раньше считали чистейшими легендами и мифами, не основанными на фактах, теперь для нас становится глубочайшей правдой.