Марфа берия. «Берия не хотел родниться со Сталиным Марфа берия

Они были очень разными, Серго Берия и Марфа Пешкова, но в тоже время их роднило происхождение, воспитание и система, наложившая неизгладимый отпечаток на их жизни. Главной составляющей их брака были самые настоящие чувства, которые могли бы преодолеть любые испытания. Но не сложилось. Трое детей и совместные переживания не смогли сохранить их семью. Что же могло помешать им прожить вместе всю жизнь?

Связующая нить

Марфа Пешкова, внучка знаменитого советского писателя Максима Горького, сидела за одной партой со Светланой Сталиной, дочерью Иосифа Виссарионовича. Девочки много общались, бывали друг у друга дома, были лучшими подругами. Они были разными, но именно эта разность их и объединяла.

Марфа любила активный отдых, занималась спортом, каталась на велосипеде. Светлана, наоборот, предпочитала спокойные занятия, очень много читала. Они находили общие точки соприкосновения, всё время открывали друг другу что-то новое. Но позже чувства к одному юноше стали непреодолимой преградой между девочками.

Светлана Сталина познакомилась с сыном Лаврентия Берии Серго во время отдыха в Гаграх. И уже тогда почувствовала к нему симпатию. Она не приучена была делиться своими переживания даже с самыми близкими людьми, поэтому о чувствах её никто не догадывался.

Они учились классе в седьмом, когда на даче у Сталина Марфа впервые увидела Серго. Он был красив и обаятелен, отличался хорошими манерами и был галантен по отношению к девочкам, что делало его героем грёз не одной юной представительницы прекрасного пола.

Но тогда ещё сердце Марфы не дрогнуло. Она отметила красивого мальчика, но никаких чувств к нему не возникло. Всё случилось много позже, уже после окончания школы.

Новая семья

Марфа даже представить себе не могла, что Серго обратил на неё внимание. В день их знакомства он общался только со Светланой. Когда им доводилось случайно встретиться в Москве, они оба лишь обменивались приветствиями.

В один из летних вечеров, когда девушка уже окончила школу, он появился на даче, где жила летом с семьёй Марфа. Приехал не один, а вместе с общими знакомыми. После этого стал приезжать к девушке уже один, неизменно оказывая ей знаки внимания.

Серго уже учился в Ленинградской академии связи, а Марфа ездила к нему в Ленинград. Они ходили вместе в Эрмитаж, ездили в Петергоф, много гуляли, всё больше понимая, насколько они близки друг другу.

Молодые люди писали друг другу письма, которые поначалу попадали на стол Лаврентию Павловичу. Они с женой неизменно открывали их первыми и лишь потом, запечатав, передавали сыну. Правда, самостоятельно они не могли прочесть ни слова. Серго и Марфа, практикуясь в английском, договорились писать друг другу только на иностранном языке. О том, что письма далеко не сразу попадали к возлюбленному, Марфа узнала несколько лет спустя, когда Нино Теймуразовна обмолвилась о разочаровании, неизменно настигавшем её, когда из письма любимой девушки сына она не могла прочесть ни строчки.

Впрочем, она относилась к выбору Серго весьма благосклонно, даже приглашала Марфу переночевать на их даче, когда супруга там не было. Нино Гегечкори присматривалась к будущей невестке, а с Лаврентием Берия девушка познакомилась уже в тот день, когда официально стала супругой Серго.

Родители Серго радушно приняли жену сына в семью. С удовольствием проводили вместе семейные вечера, позже радовались появлению внуков. Лаврентий Берия в семье был неизменно мягок и заботлив, ходил на прогулки с внучкой, рассказывал множество веселых историй. Серго и Марфа были счастливы.

А дружба Марфы Пешковой и Светланы Сталиной окончательно расстроилась. Светлана уже была замужем, но обвинила подругу в том, что она позволила себе стать женой человека, с которым Светлана познакомилась раньше и была в него влюблена. Она надеялась всё же добиться внимания Серго, но его женитьба на Марфе разрушила её планы.

Разрушенное счастье

Марфа уже ждала появления на свет третьего ребенка, когда расстреляли Лаврентия Берию, а её с мужем и детьми быстро увезли с правительственной дачи, поселив в другом загородном доме. А потом Серго арестовали и продержали в заключении почти год, после чего отправили в ссылку.
Нино Теймуразовна с сыном обосновались в Свердловске. У всех членов семьи Лаврентия Берии к этому моменту были новые документы на фамилию Гегечкори. Марфа поначалу тоже поехала в Свердловск, позже, по настоянию свекрови уехала назад в Москву, заниматься детьми. Но при малейшей возможности Марфа ездила к мужу.

В очередной приезд жены Серго и Марфа отправились на прогулку. И встретили девушку, которая вдруг набросилась на Серго едва ли не с кулаками, требуя сказать, что за женщина с ним рядом. Девушка оказалась новой подругой мужа. В тот же вечер Марфа улетела в Москву и вскоре подала на развод.

Серго Берия и Марфа Пешкова смогли сохранить нормальные отношения, бывшая жена позволила сыну Сергею жить в Киеве вместе с отцом, понимая, что мальчику нужно мужское воспитание. Она неоднократно навещала Серёжу, встречалась с бывшим мужем. Но былые чувства в ней умерли, ещё в тот момент, когда она узнала о его измене.

О любовных похождениях Лаврентия Берии ходили легенды, хотя на протяжении более 30 лет его единственной женой оставалась Нино Гегечкори – женщина, которой пришлось пережить немало испытаний. Что же из этого – часть легенды, а что действительно происходило в их семье?

СССР

Надежда Алексеевна Пешкова (урожденная Введенская ; по прозвищу «Тимоша» ; 30 ноября 1901, Томск - 10 января 1971, Москва) - невестка Максима Горького , жена его сына Максима Пешкова .

Биография

Наше время даст изобилие заголовков для будущих трагедий. Я так и вижу одно женское имя аршинными буквами на афише".
И Анна Андреевна пальцем крупно вывела в воздухе:
«Тимоша».

Юность

Дочь известного томского врача-уролога , профессора Алексея Андреевича Введенского . По желанию отца в возрасте 17 лет была отдана замуж за ординатора отца доктора Синичкина (Синицын). Подруга дочери Шаляпина , с которой вместе училась в Вахтанговской студии .

О её происхождении рассказывала дочь Марфа:

Их было восемь детей - мама предпоследняя. Когда ей исполнилось двенадцать лет, семья переехала в Москву [из Томска], поселилась на Патриарших прудах в двухэтажном доме - теперь на его месте стоит знаменитый дом со львами. На втором этаже тогда была квартира, на первом - отец лечил больных, а позднее и раненых, когда началась Первая мировая война. Трое из восьми детей тоже стали врачами и помогали отцу. Надежда училась во французской гимназии на Суворовском бульваре. Её мать умерла в 1918 году от «испанки » - отец остался с детьми. Моя мама тогда была на выданье. Отец заболел, считал, что у него рак, и спешил устроить свою красивую девочку. Был у него ординатор, влюбленный в Надежду, дарил цветы, конфеты. Отец настоял на замужестве. Венчались они в церкви в Брюсовском переулке. После свадьбы жених напился, невеста так испугалась, что выскочила из окна и убежала. На этом все кончилось. Она сказала, что не может находиться с ним в одной комнате.

Писать о Максиме - трудно. Он находится около своей жены, стараясь держаться как только можно ближе к ней - будто все ещё не уверен в реальности своего брака и Тимошина бытия. Тимоша - славная штука, очень милая.

Из письма Максима Горького, 1921 год, Берлин

Кроме того, Горький назвал её за молчаливый характер в одном из писем «красивым растением» . Прозвище «Тимоша» она получила от свекра. Ирина Гогуа рассказывает: «она как-то вышла к столу подстриженная, с короткими волосами. Горький посмотрел и сказал: „Совсем как Тимоша“. С тех пор и пошло». Фаина Раневская уточняет: «В 1922 году Горький уехал со своим сыном и невесткой в Италию. Там очаровательная молодая Надежда Алексеевна, следившая за европейской модой, решила отрезать свою роскошную косу. На следующий день короткие волосы выбились из-под шляпы. Горький, увидев это, заметил, что раньше в России кучеров звали Тимофеями - их кудри торчали из-под шапок. Так и осталось за Надеждой Алексеевной это имя - Тимофей, Тимоша» . По семейной версии, волосы ей отрезали после тяжелой формы сыпного тифа .
О её личности Гогуа, крестница Енукидзе , отзывается не очень комплиментарно: «Она была совершенно обворожительна. Екатерина Павловна говорила, что с ней по Италии просто нельзя было ходить. Она тогда красилась в блондинку, и итальянцы, завидев её, кричали: „О, блонда, о, блонда!“ Должна сказать, что она была не очень умна, но все тайны „мадридского двора“ она, конечно, унесла с собой» .

Семья, пожив в Германии, не получила визу, поэтому переехала в Чехословакию, откуда перебралась в Италию. В Италии она начала заниматься живописью.
От их брака родились дочери Марфа ( , Сорренто), в будущем - замужем за сыном Берии , и Дарья ( , Неаполь). Симпатия к ней свекра вызывала слухи.

Е. И. Краснощёкова занималась изданием сочинений Всеволода Иванова в 1970-х годах: «Я включила в том один из рассказов Иванова. Новелла как новелла. Но вдруг я обнаружила, что об этом рассказе существует восторженный отзыв Горького. Тогда я спросила у вдовы - Тамары Владимировны Ивановой: „Отчего Горький пришел в такой восторг? Это же не из лучших произведений вашего мужа?“ Она усмехнулась и сказала мне: „Тут все дело в сюжете. Ведь это рассказ о деревенском снохаче … А Горький в то время был без ума влюблен в Тимошу…“» .

В 1932 году семья вернулась в Москву. 11 мая 1934 года её муж умер после воспаления легких, причиной которого, по некоторым сведениям, стало то, что помощник и секретарь Горького Пётр Крючков выпивоху Максима крепко напоил и 2 мая 1934 года «забыл» на улице.

Ягода

Истинная природа её отношений с Генрихом Ягодой является недоказанной. В 1938 обвинение в убийстве сына Горького (как и самого Горького) было предъявлено на Третьем Московском процессе Г. Г. Ягоде и П. П. Крючкову. Ягода признал себя виновным и утверждал, что делал это из «личных соображений» - влюблённости в жену Максима, которая после смерти мужа была некоторое время его любовницей. Ягода и Крючков были расстреляны.
Крючков рассказывал в своих показаниях: «…сторона линии Ягоды в доме Горького заключалась в стремлении быть постоянно в курсе того, о чём говорят члены Политбюро, бывающие у Горького. Проще говоря, Ягода в своих целях практиковал внутреннюю слежку за членами Политбюро. Обычно он на эти встречи не приглашался. Роль такого рода информаторов Ягоды играли, в частности, я и Тимоша. Как правило, каждый раз, как только члены Политбюро уезжали от Горького, Ягода в тот же день или на следующий приезжал или звонил мне по телефону, спрашивая: „Были? Уехали? О чём говорили? За ужином говорили? О нас говорили? Что именно?“» .
Неизвестно, соответствует ли действительности обвинение в любовной связи: Ходасевич (хорошо знавший Максима и Крючкова) и многие современные исследователи находят это вполне правдоподобным. Владислав Ходасевич пишет: «Жена Максима, Надежда Алексеевна, по домашнему прозвищу Тимоша, была очень хороша собой. Ягода обратил на неё внимание. Не знаю, когда именно она уступила его домогательствам. В ту пору, когда я наблюдал её каждодневно, её поведение было совершенно безупречно» .

По свидетельству наседки Ягоды в камере тот очень беспокоился и спрашивал о своей жене - и о Тимоше. В книге Г. Герлинга-Грудзинского «Семь смертей Максима Горького» говорится, что никаких оснований верить обвинительному акту нет.
Также озвучивалась её связь с известным маршалом:

Вдова

После смерти мужа, а затем и Горького, осталась жить с его семьей в особняке С. П. Рябушинского (знаменитом доме Шехтеля) у Никитских ворот. Жила и в районе деревни Неприе на Селигере .
Накануне войны Надежда собралась выйти замуж за академика И. К. Луппола , директора Института мировой литературы. С ним она познакомилась, когда устраивала Музей-квартиру А. М. Горького в Москве, которым он тоже занимался. По указанию дочерей Тимоши, это был первый ей близкий человек после смерти мужа. В доме он у них не бывал, они просто встречались. Луппол пригласил её в Тбилиси, на торжества по случаю юбилея Шота Руставели, после чего они поехали отдохнуть в дом писателей под Тбилиси - Сагурава, где его и арестовали. В Москву она вернулась уже одна, и хлопоты ей не помогли . Он был репрессирован и умер в 1943 году. «От жалкой участи „чесира “ (члена семьи изменника Родины) её избавила свекровь Екатерина Пешкова и давняя дружба с деятелями на Лубянке» .
После войны с ней жил архитектор Мирон Мержанов (вероятно, в промежутке между 1948 (предыдущим своим арестом) и 1951; по другим указаниям, в 1946 году - однако это не совпадает с его биографическими данными). Арестован он был прямо в доме Тимоши, на глазах её дочери .

Во время войны была в эвакуации в Ташкенте , где работала в госпитале и встретилась с братом Дмитрием (3 января 1887 - 11 сентября 1956), известным врачом . Сначала в Ташкент, к её сестре, отправили девочек Дарью и Марфу, потом туда приехала сама Тимоша и её свекровь Екатерина Пешкова .
В свои приезды в Россию у неё останавливалась Мура Будберг , которую она вместе со свекровью вскоре после смерти Максима Пешкова навестила в Лондоне , убедив привезти архив .

Портрет Корина

Портрет Пешковой работы знаменитого советского портретиста Павла Корина - единственный женский портрет, созданный художником (1940, ГТГ, Дом-музей П. Д. Корина, холст, масло. 140 х 126 см. Слева внизу подпись: «Павел Корин 1940». Поступил в 1945 от МЗК; приобретен у автора. (27769). Подготовительные работы к портрету находятся в ГТГ, см. кат. N 116-121).
С Горькими Корина связывали важные отношения. Максим Горький, прослышав о молодом художнике, посетил его мастерскую и долго рассматривал этюды будущей картины «Реквием». Именно Горький и предложил тогда дать ей другое название - «Русь уходящая», которое стало «прикрытием» для проправославного сюжета. Тогда же, в 1931 году, Корин познакомился с Тимошей - на следующий день после визита в мастерскую Горький пригласил Корина и его брата в свой дом на М. Никитскую. «Здесь Корин и встретился с Н. А. Пешковой. Художник был поражен её красотой, её разносторонними духовными интересами. Н. А. Пешкова проявляла глубокий интерес к искусству, сама занималась живописью. Возможно, тогда и возникло у Корина решение написать её портрет. Первая зарисовка к будущему портрету Н. А. Пешковой помечена декабрем 1934 года и была сделана в Крыму (Тессели). В 1935 году Надежда Алексеевна вместе с Павлом Кориным отправилась в заграничную поездку, они осматривали художественные сокровища Парижа и Лондона. Затем Корин делал эскизы в Горках под Москвой (сентябрь, 1936). И ещё было множество зарисовок, прежде чем художник пришел к окончательной композиции портрета и нашел естественное положение фигуры, рук, окружающих предметов». Два с половиной месяца братья Корины жили у Алексея Максимовича Горького в Сорренто. Здесь П. Д. Корин написал с него портрет.
Портрет Пешковой в 1940 году вышел у художника после работы над портретом Алексея Толстого, который после смерти Горького отстоял попавшего в опалу Корина и не дал его выгнать из мастерской. К работе над портретом Тимоши он готовился много лет. «П. Д. Корин рисовал Пешкову множество раз. От рисунка к рисунку приближался художник к той композиции, которая легла в основу прекрасного портрета Н. А. Пешковой. „В темном платье, с книгой в руке она сидит, закинув ногу на ногу, в старинном кресле с резными золочеными ручками. Взгляд её задумчив и грустен - вся непростая её судьба читается в этом взгляде“, - так описал портрет С. Н. Разгонов. Если не считать этюдов монахинь к „Руси уходящей“, это единственный женский портрет Корина - самый лиричный, и в то же время романтичный, светлый по строю чувств, по изысканности цвета и светотени» .
По композиции портрет напоминает картину кисти Ильи Репина , изображающую Марию Фёдоровну Андрееву - вторую жену Максима Горького, «свекровь» Тимоши (1905, Национальный художественный музей республики Беларусь).

В культуре

портреты: кино:
Документальный фильм:

Потомки Максима Горького Официальной женой писателя была только одна женщина - Екатерина Пешкова, в девичестве Волжина. С ней у Алексея Максимовича было двое детей: сын Максим и дочь Екатерина. Дочь умерла в младенчестве. Максим провел детство за границей. Затем в России служил одно время в ЧК, занимался продовольственным снабжением. Он был влюблен в революцию и большевиков. По свидетельству современников, Максим отличался добротой, чувствительностью и инфантильностью. Например, он приходил в необыкновенное детское возбуждение от разговоров о мотоциклах, автомобилях и других «игрушках». Когда Максим Горький, разочаровавшийся в новой революционной власти, сбежал в Италию, Ленин фактически приказал его сыну Максиму Пешкову ехать к отцу и возвращать его в Россию любой ценой. Горький был нужен Ленину - его авторитет, харизма, пролетарское происхождение и писательское мастерство - все это надо было поставить на службу новой власти. Максиму Пешкову поручили повлиять на отца. Владислав Ходасевич вспоминал о Максиме так: «Он был славный парень, веселый и уживчивый. Он сильно любил большевиков, но не по убеждению, а потому, что вырос среди них и они его всегда баловали... Он мечтал поехать в СССР, потому что ему обещали подарить там автомобиль, предмет его страстных мечтаний, иногда ему даже снившийся». В Италию Максим приехал со своей невестой Надеждой Введенской. Они поженились в Берлине, в Италии у них родились дочери Марфа и Дарья.

Максим Пешков был неравнодушен к алкоголю и женщинам. Вернувшись в Россию, он ничем не занимался, сибаритствовал и все больше пьянствовал. В конце концов, по официальной версии, он умер в возрасте 36 лет от воспаления легких. На самом деле, секретарь Горького и агент ОГПУ Крючков напоил Максима и оставил пьяного на морозе. В 1937 году глава ОГПУ Генрих Ягода признался на судебном процессе в том, что это преступление было совершено по его приказу из «личных мотивов». Вся Москва знала, что Ягода был влюблен в жену Максима Пешкова Надежду (все звали ее Тимоша) и страшно волочился за ней. Тимоша была необыкновенно привлекательной женщиной, после смерти мужа она сменила множество мужчин. Судьбы внучек Максима Горького сложились по-разному. Старшая, Марфа, вышла в 1947 году замуж за сына Берии Серго. Она сидела за одной партой в школе с дочерью Сталина Светланой, причем, учитывая жизнь Светланы, имела статус «официальной школьной подруги». Познакомились Марфа и Серго на даче Сталина. Кстати, Светлана пыталась помешать их браку, потому что тоже была влюблена в Серго Берия. Он был блестящим молодым человеком, владел семью иностранными языками, занимался научной карьерой. Лаврентий Берия близко не подпускал своего сына к чиновничьей и партийной работе. „ Дети Марфы и Серго Берии - Нина, Надежда и Серго - носят фамилию Пешковы, чтобы не вызывать повышенного внимания к фамилии. „ У Марфы и Серго родилось трое детей. События 1953 года, арест и расстрел Лаврентия не могли не сказаться на участи Марфы. Серго забрали в Бутырку, затем выслали вместе с матерью на поселение в Свердловск. Марфа переехала к нему. Постепенно мать Серго под предлогом заботы о детях практически вынудила Марфу развестись с мужем и уехать в Москву. Дети - Нина, Надежда и Серго - носят фамилию Пешковы, чтобы не вызывать повышенного внимания к фамилии. Марфа Максимовна получила филологическое образование, защитила кандидатскую диссертацию, работает научным сотрудником Института мировой литературы, музея Максима Горького, хранителем библиотеки деда. Ей 87 лет. Все, кто встречается с Марфой Максимовной, говорят о ее чудесном интеллигентном обаянии. Она часто приезжает в Киев, где работает ее сын Сергей - научный сотрудник института радиоэлектроники. Старшая дочь Нина окончила Сторогановское училище и Академию художеств в Финляндии, откуда родом ее муж. Младшая дочь, Надя, искусствовед, живет в Москве. Есть и многочисленные внуки. Дарья Максимовна Пешкова, также как и ее сестра Марфа, родилась в Италии. Она актриса театра им.Вахтангова. Дарья была замужем за актером этого же театра, народным артистом РСФСР и театральным педагогом Александром Граве, который скончался в 2010 году. У них двое детей - Максим и Екатерина. Максим Александрович – высокопоставленный дипломат, одно время был Чрезвычайным и Полномочным Послом РФ в Республике Таджикистан, воспитывает двоих сыновей. Екатерина Александровна Пешкова - актриса московского театра им. Рубена Симонова. Ее сын, 17-летний Алексей Максимович Пешков, полный тезка знаменитого прапрадеда, хочет стать писателем. Но на этом история наследников Максима Горького не заканчивается. Рассказывая о них, невозможно забыть об удивительной истории усыновления им еврейского мальчика Зиновия Свердлова, брата одиозного председателя ВЦИК Якова Свердлова.

Оба они родом из Нижнего Новгорода и познакомились в тюремной камере, где отбывали наказание за участие в революционной борьбе. Проникнувшись симпатией и привязанностью друг к другу, они становятся друзьями и через некоторое время Зиновий приезжает по приглашению Горького в Арзамас, принимает православие и берет отчество и фамилию своего крестного отца. Их отношения были подвержены определенным встряскам. Тем не менее, Свердлов и Горький продолжали испытывать друг к другу глубокую симпатию… «Людей видел я несть числа, а ныне чувствую, что всего ближе мне – Зиновий, сей маленький и сурово правдивый человек, – за что повсюду ненавидим» (М.Горький). Зиновий Пешков был привлекательным, образованным, искренним и честным человеком. Когда в Европе запахло Первой мировой войной, он не стал где-то отсиживаться, а поступил рядовым солдатом во французскую армию. В одном из боев потерял правую руку по плечо. Был награжден Военным крестом с пальмовой ветвью. А после этого выяснилось, что он не может служить во французской армии, так как является иностранцем. Но и оставить своего героя французы не могли. Несмотря на инвалидность, он был восстановлен в армии, ему дали офицерский чин и отправили переводчиком в США. Вернулся Зиновий во Францию в 1917 году и был тепло встречен своим армейским другом, которого звали Шарль де Голль. Будущий президент Франции очень ценил своего русского товарища, можно сказать, даже любил. После Февральской буржуазной революции 1917 года Зиновий Пешков был направлен в Россию в качестве представителя военной миссии Франции при Временном правительстве. Вернувшись во Францию, он получил чин капитана и безмерное влияние. Зиновий Пешков воевал в разных странах в составе французского Иностранного легиона, работал в Марокко, Великобритании, Китае, Японии, получил звание генерала, умер в 1966 году. По свидетельству очевидцев, Франция не видела таких пышных похорон, как у него, лет двести. А вот судьба его наследников сложилась трагически. Зиновия очень любили женщины, но отцом он стал только однажды. Дочь родилась вне брака от красавицы-итальянки. И надо же такому случиться, что влюбилась единственная горячо любимая дочь Пешкова в советского дипломата, за которым и поехала в СССР в 1937 году. Естественно, что мужа вскоре расстреляли, она же оказалась в сталинских лагерях, а их сыновья - в детских приютах.

Связующая нить

Новая семья

Разрушенное счастье

Невестка Горького — Надежда Пешкова — была первой красавицей Москвы. Пока жив был писатель, ей многие завидовали. Но после смерти свекра жизнь этой женщины превратилась в настоящий кошмар. Недаром Анна Ахматова как-то в 1956 году сказала: «Наше время даст изобилие заголовков для будущих трагедий. Я так и вижу одно женское имя аршинными буквами на афише». И вывела пальцем в воздухе: «Тимоша».

«Тимошка, как есть Тимошка...»

Почему Надежду Пешкову звали Тимошей? На этот счет существует семейная байка. Молоденькая Надежда однажды впорхнула в гостиную в шляпке, из-под которой выбивались лишь короткие завитки (следуя европейской моде, она без сожаления отрезала свою прекрасную косу). Горький только руками всплеснул:

— Тимошка, как есть Тимошка. (Так в старой России окликали кучеров).

С легкой руки свекра имя прижилось. С тех пор дома и в кругу друзей Наденьку все стали звали Тимошей.

Не прикладывая к этому никаких усилий, она невероятно нравилась мужчинам. Алексей Максимович, познакомившись с невесткой, назвал ее славной и милой, а за молчаливый характер охарактеризовал «красивым растением». Искавшие ее внимания мужчины обожали ее за красоту и женственность. А среди них, между прочим, были птицы весьма высокого полета.

Максим Пешков был вторым мужем Тимоши. Про первое замужество впоследствии дочь Марфа рассказывала так:

«Их было восемь детей — мама предпоследняя. Когда ей исполнилось двенадцать лет, семья переехала в Москву [из Томска], поселилась на Патриарших прудах в двухэтажном доме — теперь на его месте стоит знаменитый дом со львами... Её мать умерла в 1918 году от „испанки“ — отец остался с детьми. Моя мама тогда была на выданье. Отец заболел, считал, что у него рак, и спешил устроить свою красивую девочку. Был у него ординатор, влюбленный в Надежду, дарил цветы, конфеты. Отец настоял на замужестве. Венчались они в церкви в Брюсовском переулке. После свадьбы жених напился, невеста так испугалась, что выскочила из окна и убежала. На этом все кончилось. Она сказала, что не может находиться с ним в одной комнате».

Максим Пешков, с которым они в гимназические годы катались на коньках на Патриарших прудах, дабы утешить беглянку, пригласил ее в увлекательное заграничное путешествие. Они уехали в Италию, где тогда жил Горький, а поженились уже в Берлине. В 1925-м у них родилась дочь Марфа, в 1927-м — Дарья.

Возвращение домой

Судя по всему, Тимоша была женщиной с характером, способной на решительные поступки. А каков был ее муж? Все отзывались о нем, как о милом парне — веселом и неконфликтном. Говорили также, что он был невероятно добрым и невероятно безответственным. Настолько, что в свои тридцать по интеллекту больше походил на тринадцатилетнего подростка.

Между тем, Максим с навязанной ему ролью — быть посредником между большевиками и отцом, который не хотел покидать заграницу, — справился безупречно. Горький должен был вернуться на родину, как того желали «органы», и Максим торопил отца. Ведь по возвращении в СССР Дзержинский обещал подарить ему предмет его мечтаний — автомобиль.

Так в 1932 году Горький с семьей навсегда вернулся домой. Ах, если бы он знал, как сложится его судьба и судьба его детей, он вряд ли решился бы на этот шаг...

Первой ласточкой стала смерть сына Горького. Максим Пешков умер в мае 1934 года от воспаления легких. Смерть была настолько нелепой и неожиданной, что в нее отказывались верить. 36-летний здоровый мужчина скончался от обычной болезни, которую в то время умели превосходно лечить.

Дочь Марфа, которой на момент смерти отца было 9 лет, вспоминала, что Максима повсюду сопровождал Петр Крючков, приставленный к Горькому личный секретарь, сексот и алкоголик. Однажды, весной 1934 года, Пешков и Крючков возвращались с дачи Ягоды. Как рассказывал позднее Марфе Максимовне сын шофера, который вел машину, ее отец плохо себя чувствовал. Обычно он сам любил сидеть за рулем — вообще бредил автомобилями, продал коллекцию марок, купил машину, всю ее разобрал и собрал. А тут не мог вести, сидел сзади, говорил: «В чертову компанию попал, никак не могу вылезти». Но пьян не был. Сказал: «Плохо себя чувствую». Попросил остановить машину, вышел, покачиваясь. Крючков, который с ним ехал, все говорил: «Ничего, обойдется».

Приехали на дачу в «Горки-10». Крючков пошел к себе в отдельный домик, уходя, сказал: «Тебе нужно лечь». Максим ответил: «Посижу на улице».

Он сел на скамейку. Посидел и уснул. В одной рубашке. Начало мая было холодным, кое-где снег лежал. И он разболелся. Лечили странно: дали касторку, когда у него была температура под сорок, его все время подташнивало.

По другой версии, влюбленный в Тимошу Горький (сильное увлечение, по свидетельству знакомых семьи, действительно имело место) будто бы уединился со снохой. Максим случайно увидел это. Полуодетый выбежал на улицу и не возвращался до самого утра.

Как бы то ни было, но в 33 года Тимоша осталась вдовой с двумя детьми на руках. Но самое страшное началось через два года, когда умер и сам Горький.

Выжженная земля

В 1938 году обвинение в убийстве Максима Пешкова (как и самого Горького) было предъявлено Крючкову и бывшему главе НКВД Генриху Ягоде. Ягода признал себя виновным и утверждал, что делал это из «личных соображений» — влюблённости в жену Максима, которая после смерти мужа была некоторое время его любовницей. Ягода и Крючков были расстреляны.

Однако родные Тимоши факт ее отношений с Ягодой отрицают. Дочь Марфа заявляла:

«Все разговоры, что за мамой ухаживал Ягода, просто домыслы. Его посылал сам Сталин. Ему хотелось, чтобы мама о нём хорошо думала, и Ягода должен был её подготовить... Сталин положил на неё глаз ещё тогда, когда впервые привез к нам Светлану. Он всегда приезжал с цветами. Но мама в очередной их разговор на даче твердо сказала „нет“. После этого всех, кто приближался к маме, сажали».

Судя по рассказам родных, неудачное сватовство вождя произошло вскоре после смерти Горького. Сталин воспринял отказ внешне спокойно. Однако несговорчивость вдовы ей потом сильно аукнулась.

Тимоше приписывали связь не только с Ягодой. Ходили слухи, что за ней ухаживал Тухачевский. Её взаимности пытался добиться и Алексей Толстой, автор «Аэлиты» и «Буратино». Но, как рассказывали, Толстому вскоре «объяснили, что этого делать нельзя».

Вячеслав Иванов писал о Тимоше: «Я видел каждого из её мужей (или друзей — не со всеми она успевала расписаться) после Макса. Их всех арестовывали».

Вот как вспоминала те времена Марфа Максимовна: «У мамы страшная судьба. После смерти дедушки она стала собирать материалы и организовывать музей. Во главе музея стал Иван Капитонович Луппол, замечательный человек. Сначала он приходил на обед. Мы с Дарьей ревновали маму к нему, но радовались, что она не будет одна.

Иван Капитонович ухаживал за мамой два года. Они вместе готовили музей, он стал его директором. В конце второго года они вместе уехали на торжества Руставели — в семье все уже понимали, что они будут мужем и женой.

Однако из Грузии мама вернулась одна — Ивана Капитоновича арестовали. Он сидел в Смоленске в одной камере с Николаем Вавиловым. Умер от голода или расстреляли — не знаю...

С тех пор любой мужчина, который приближался к маме, был обречен... Ее саму при этом не трогали, зато вокруг нее оставляли выжженную землю».

Павел Корин , «Портрет Н.А. Пешковой», 1940

Второй жертвой был архитектор Мирон Мержанов. Веселый и жизнерадостный человек очень полюбился девочкам. Но однажды ночью и за ним пришли люди в штатском.

— Надя, умоляю, ни во что плохое не верь. Я всегда был честен, — успел он крикнуть ей на прощанье.

Тимоша заплакала: «Знаю. Это я всем приношу несчастья. Мне нельзя никого в дом приводить. Я — роковая женщина».

В начале пятидесятых в семью Пешковых вошел Владимир Федорович Попов. Еще одна попытка счастья для Тимоши. Он был инженер-строитель, во время войны служил в танковых войсках. Моложе ее на десять лет.

«Очень своеобразный человек, — вспоминает Марфа Максимовна. — С одной стороны, всеобщий любимец, устроитель костров, пикников, любитель больших компаний, поездок на юг. Мама с ним в себя пришла. Но, въехав в дом, он стал разгонять друзей и знакомых, говоря, что они — приживалы. Поссорился с самыми старыми друзьями мамы. При этом он старался соблюдать все ее общественные интересы: добился, чтобы ей дали повышенную пенсию, дачу, вел все переговоры с Союзом писателей. Дарья воспринимала его очень негативно — в общем, маме опять досталось, но она его любила, как никого прежде. Лишь его отношение к женщинам, бесконечные увлечения доставляли ей много горечи. Его арестовали так же, как и всех остальных...»

После этого она сказала: «Больше ни один одинокий мужчина не войдет в мой дом».

...Тимоша прожила до самой смерти в доме на Малой Никитской, где ей оставили три комнаты. Умерла в 1971 году, в возрасте 69 лет. Стало плохо с сердцем. Она приняла лекарство и пошла в дом (дело было на даче в Жуковке, той самой, которую якобы купил для нее Ягода). Прилегла на диван и больше не встала.