В ночь на 10-е крейсер "Ворошилов" и лидеры "Ташкент" и "Харьков" обстреляли район Таш-Алчин. В светлое время суток они отошли в район дневного маневрирования, а в ночь на 11 мая повторили обстрел. Стрельба велась в темное время суток по площадям, и ее эффективность, видимо, была невысокой.
19 мая командир ОЛС получил от командующего флотом приказ доставить из Батуми в Севастополь 9-ю бригаду морской пехоты, использовав для ее перевозки крейсер "Ворошилов" и эсминцы "Сообразительный" и "Свободный". Приказ предусматривал приход кораблей в главную базу около часа ночи, разгрузку в течение полутора часов и выход в обратный рейс не позже 3.00, а также движение в море на большой скорости. В Стрелецкой бухте, на случай тумана, в готовности к встрече кораблей стояли тральщики и сторожевые катера. На крейсер погрузили 36 орудий, 12 минометов, автомашины, обоз, 280 т грузов и 2485 бойцов и офицеров, а на эсминцы - по 300 бойцов и 30 т груза.
27 мая в 1.45 корабли вышли из Батуми. На крейсере находился командир отряда контр-адмирал Н.Е.Басистый. Корабли должны были следовать 22-узловым ходом на запад южной частью моря; перед наступлением темноты тех же суток повернуть от анатолийского побережья на север и, увеличив ход до 30 узлов, к полуночи прибыть в Севастополь; по входному фарватеру главной базы идти 18-узловым ходом, а за кромкой минного поля - 30-узловым. Около 19 часов немецкие самолеты-разведчики обнаружили отряд, и через 20 минут "Ворошилов" с большой высоты был атакован тремя бомбардировщиками. Своевременно открытый зенитный огонь и маневр на уклонение позволили избежать попаданий. В 20.16 три бомбардировщика пытались выйти в атаку со стороны заходящего солнца, но корабли повернули на контркурс и сбили расчеты летчиков - бомбы упали за кормой. В 20.43 появились семь немецких торпедоносцев; они разделились на две группы, но и на этот раз умелый маневр кораблей свел на нет усилия противника. Торпеды, сброшенные первой парой, прошли мимо крейсера. Так же успешно был отражен второй, а в 20.51 - и третий авианалеты. На подходе к боновому заграждению Севастопольской бухты на "Ворошилова" вновь напал самолет-торпедоносец. Сброшенная им торпеда взорвалась на берегу в районе Херсонесского музея. В 21.30 корабли прибыли в Севастополь. Крейсер ошвартовался к Угольной пристани, носом на выход. На нем были приготовлены специальные лотки для выгрузки боеприпасов: с левого борта - на причал, а с правого - на поданную баржу. Орудия, автомашины, походные кухни сгружали по сходням и корабельными стрелами, и краном. Для приема раненых дополнительно развернули медицинские и операционные пункты. Выгрузка заняла полтора часа.
Серия легких крейсеров типа «Адмирал Нахимов» — состояла из 2 единицы («Червона Украина» (до 1922 г. «Адмирал Нахимов»), «Красный Кавказ» (до 1926 г. «Адмирал Лазарев»). Корабли были заложены на верфи «Руссуд» (завод им. Марти) г. Николаева в 1913 г. и приняты в строй в 1927 и 1932 гг. соответственно. Крейсер «Червона Украина» прошел капитальный ремонт в 1932 г., погиб в 1941 г. Крейсер «Красный Кавказ» прошил капитальный ремонт в 1941-1942 гг. и в 1944-1945 гг., затоплен как мишень в 1952 г. ТТХ корабля: водоизмещение стандартное – 7,4 тыс. т, полное – 8,4 тыс. т; длина – 163 м, ширина – 15,7 м; осадка – 6,6 м; скорость – 29 узл.; энергетические установки — 4 паровых установки и 14/10 паровых котлов; мощность – 55 тыс. л.с.; запас топлива – 1 тыс.т. нефти; дальность плавания – 2,7/1,5 — тыс. миль; экипаж – 830/880 человек. Бронирование: пояс -76 мм; верхний пояс – 25 мм; кормовой траверс –50 мм; палуба — 20 + 20 мм; башни и барбеты – 25 мм; рубка – 15/50 мм. Вооружение «Червона Украина»: 15х1 — 130-мм орудий; 3х2 – 100-мм орудия, 4х1 – 45-мм орудия, 7х1 – 12,7-мм пулеметов, 4х3 – 450-мм торпедных аппарата, 90 мин. Вооружение «Красный Кавказ»: 4х1 — 180-мм орудия; 4х2 – 100-мм орудия, 4х1 – 45-мм орудия, 6х1 – 12,7-мм пулеметов, 2х4 – 7,62-мм пулемета, 4х3 – 450-мм торпедных аппарата, 100 мин.
Легкий крейсер «Красный Крым» типа «Светлана» (до 1927 г. — «Светлана», в 1927-1939 гг. – «Профинтерн») был заложен в 1913 г. на Ревельском заводе «Русско-Балтийского судостроительного и механического акционерного общества» (Балтийский завод) и принят в эксплуатацию в 1928 г. В 1935-1938 гг. корабль прошел ремонт и модернизацию, в 1943-1944 гг. была усилена зенитная артиллерия. Крейсер отправлен на слом в 1957 г. ТТХ корабля: водоизмещение стандартное – 6,7 тыс. т; полное – 8 тыс. т; длина – 154 м; ширина – 15,4 м; осадка – 6,7 м; скорость – 29 узл.; энергетические установки — 4 паровых установки и 13 паровых котлов; мощность – 55 тыс. л.с.; запас топлива – 1 тыс.т. нефти; дальность плавания – 3,3 тыс. миль; экипаж – 850 человек. Бронирование: пояс -76 мм; верхний пояс – 25 мм; кормовой траверс –50 мм; палуба — 20 + 20 мм; башни и барбеты – 25 мм; рубка – 15/50 мм. Вооружение: 15х1 — 130-мм орудий; 3х2 – 100-мм орудия, 4х1 – 45-мм зенитных орудия, 6х1 – 12,7-мм пулеметов, 2х3 – 450-мм торпедных аппарата, 90 мин.
Серия легких крейсеров проекта 26 «Киров» состояла из 2 единиц («Киров», «Ворошилов») и была заложена в 1935 г.: «Киров» — на Ленинградском заводе №189, «Ворошилов» — на Николаевском заводе №198. В основу проекта были положены чертежи крейсера «Eugenio Di Savoia» итальянской фирмы «Ansaldo». Для крейсера «Кирова» была также приобретена энергетическая установка, в дальнейшем она изготавливалась для всей серии кораблей по лицензии. Крейсер «Киров» был принят на службу Балтийского флота в 1938 г. Списан в 1974 г. Крейсер «Ворошилов» был зачислен на Черноморский флот в 1940 г. Списан в 1973 г. ТТХ корабля: водоизмещение стандартное – 7,8 тыс. т; полное – 9,4 тыс. т; длина – 187 м; ширина – 17,7 м; высота – 10,1 м; осадка – 6,2 м; скорость – 35 узл.; энергетические установки — 2 паровых установки и 6 паровых котлов; мощность – 110 тыс. л.с.; запас топлива – 1,3 тыс.т. мазута; дальность плавания – 3,7 — тыс. миль; экипаж – 730 человек. Бронирование: пояс, траверсы, башни, палуба – 50 мм; рубка – 150 – 100 мм. Вооружение: 3х3 — 180-мм орудия; 6х1 – 100-мм орудий; 6х1 – 45-мм зенитных орудий; 4х1 – 12,7-мм зенитных пулемета; 2х3 – 533-мм торпедных аппарата; катапульта и 2 гидросамолета 100 мин.
Серия легких крейсеров проекта 26-бис «Максим Горький» состояла из 4 единиц («Максим Горький», «Молотов», «Калинин», «Каганович») и была заложена в 1936-1937 гг.: крейсер «Максим Горький» на заводе №189 (г. Ленинград), «Молотов» — на заводе №198 (г. Николаев), «Калинин» и «Каганович» — на заводе №199 (г. Комсомольск-на-Амуре). Крейсер «Максим Горький» принят на службу Балтийского флота в 1940 г., списан в 1959 г. «Молотов» зачислен на Черноморский флот в 1941 г., списан в 1972 г. Крейсера «Калинин» и «Каганович» приняты на Тихоокеанский флот в 1942 и 1944 гг., списаны в 1963 и 1960 гг. соответственно. ТТХ корабля: водоизмещение стандартное – 8 тыс. т, полное – 9,6 тыс. т; длина – 187 м; ширина – 17,7 м; осадка – 6,3 м; скорость – 35 узл.; энергетические установки — 2 паровых установки и 6 паровых котлов; мощность – 110 тыс. л.с.; запас топлива – 1,7 тыс.т. мазута; дальность плавания – 4,9 тыс. миль; экипаж – 900 человек. Бронирование: пояс, траверсы — 70 мм; палуба – 50 мм; башни – 50 – 70 мм; барбеты – 70 –мм; рубка – 150 – 50 мм. Вооружение: 3х3 — 180-мм орудия; 6х1 – 100-мм орудий или 8х1 – 85-мм орудий, 9х1 – 45-мм зенитных орудий, 10х1 или 21х1 – 37-мм зенитный автомат, 4х1 – 12,7-мм зенитных пулемета, 2х3 – 533-мм торпедных аппарата, катапульта и 2 гидросамолета; 100 мин.
Легкий крейсер «Milwaukee» был построен в США на верфи «Seattle Construction» и принят в эксплуатацию в 1923 г. В 1944 г. в счет репараций с Италии был передан СССР и получил название «Мурманск». В 1949 г. был возвращен США и отправлен на слом. ТТХ корабля: водоизмещение стандартное – 7,7 тыс.т; полное – 10,4 тыс. т; длина – 169 м; ширина – 17 м; осадка – 4,1 м; скорость – 29 узл.; энергетические установки — 4 паровых установки и 12 паровых котлов; мощность – 90 тыс. л.с.; запас топлива – 1,8 тыс.т. нефти; дальность плавания – 6,7 — тыс. миль; экипаж – 800 человек. Бронирование: пояс — 76 мм; палуба – 37 мм; траверсы – 37-76 мм; рубка – 31-75 мм. Вооружение: 2х2 и 6х1 — 152-мм орудий; 6х1 – 76-мм орудий, 3х2 – 40-мм зенитных орудия, 12х1 – 20-мм зенитных автоматов, 2х3 – 533-мм торпедных аппарата, 2 катапульты и 2 гидросамолета, 2 бортовых бомбомета, 224 мины.
Крейсер — минный заградитель «Коминтерн»
Крейсер под названием «Кагул» был построен на Николаевском судостроительном заводе и принят в эксплуатацию в 1905. В 1907 г. переименован в «Память Меркурия», а с 1922 г. – в «Коминтерн». В 1930-1931 г. переоборудован в учебный корабль. В 1940-1941 гг. переоборудован в минный заградитель. В 1942 г. после повреждения авиацией затоплен. ТТХ корабля: водоизмещение полное – 7,8 тыс. т; длина – 133 м; ширина – 16,6 м; осадка – 7,2 м; скорость – 12 узл.; энергетические установки — 2 паровых установки и 12 паровых котлов; мощность – 19,5 тыс. л.с.; запас топлива –0,7 тыс.т. угля; дальность плавания – 2,2 — тыс. миль; экипаж – 490 человек. Бронирование: палуба – 37 мм; рубка – 140 мм. Вооружение: 8х1 — 130-мм орудий; 3х1 – 76-мм орудия, 3х1– 45-мм зенитных орудия, 2х1 – 25-мм зенитных автомата, 195 мин.
Владимира Георгиевича Суржикова я впервые увидел в Севастополе в нашем доме на улице Ленина. Стройный высокий моряк запомнился своей доброй улыбкой. Мама мне сказала, что это муж её подруги, Марии Львовны.
Я знал, что Мария Львовна врач, поэтому после очередной драки во дворе, поинтересовался у неё, может ли она что-нибудь сделать, чтобы к возвращению мамы с базара у меня прошёл здоровенный фингал под глазом. Оказалось, что нет, это было моё первое разочарование во врачах.
Не помню, когда подружились Мария Львовна и моя мама, но, несмотря на жизнь в разных городах, они сохраняли дружеские отношения. Мамы давно нет, а Марии Львовне сейчас 93 года, дай ей бог здоровья и долгих лет жизни.
Я звоню ей в Севастополь, она – единственная ниточка, связывающая меня с детством и школьной юностью, самым прекрасным временем жизни, несмотря на все тогдашние трудности.
Владимир Георгиевич родился в Симферополе, там и жил до войны. Отец был простым служащим, а мать – портнихой. Когда началась война, он учился в девятом классе. Отец умер в 1941 году.
В первые же дни войны юноша пошёл в военкомат, чтобы записаться добровольцем на фронт. Его направили в учебный отряд Черноморского флота, а после короткого обучения послали служить на крейсер «Ворошилов».
Там Владимир Георгиевича назначили комендором в башню главного калибра. Это было поколение, из которого вернулись домой после войны лишь отдельные счастливцы, а миллионы полегли в боях.
Того безобразия, которое творилось в армии и на флоте, когда стали призывать людей с судимостями, во время войны не было и близко. Старослужащие внимательно и по-доброму отнеслись к молодым ребятам, прибывшим на крейсер.
Немногословный Владимир Георгиевич, который быстро разбирался в технике, сразу вызвал у товарищей уважение своей добросовестностью и обязательностью. Заметили его и командиры.
Как писал в своих мемуарах вице-адмирал Пётр Васильевич Уваров, который служил во время войны старпомом на «Ворошилове»: «Пройти службу на крейсере для моряка означает освоить всю энциклопедию морских наук». Вот такую энциклопедию и освоил матрос Суржиков.
В марте 1942 года крейсер вернулся в строй после повреждений, нанесённых фашистской авиацией.
Корабль участвовал в переброске бригады морской пехоты в Севастополь, в обстреле из орудий главного калибра позиций немецких войск в Феодосийском заливе, в районе Новороссийска.
Походы кораблей в Севастополь были сопряжены с большим риском. От моряков требовалась отвага, выдержка и выносливость. Крейсер многократно подвергался атакам фашистской авиации.
Владимира Георгиевича наградили орденом Красной Звезды и медалью Ушакова, очень почётной матросской наградой.
Он окончил войну старшиной первой статьи, вступил в партию. После войны матросов сразу не увольняли, пришлось продолжать служить на крейсере.
В 1947 году он экстерном сдал экзамены за десятилетку, получил аттестат зрелости, хотя название документа об окончании школы, мягко говоря, не вязалось с моряком, прошедшим всю войну.
Он хотел стать командиром, поступить в высшее военно-морское училище имени Фрунзе, но командование крейсера не желало отпускать такого хорошего старшину. Его вызвали в политотдел и в приказном порядке заставили принять должность секретаря комитета комсомола крейсера.
Разрешили заочно учиться только во 2-м военно-морском политическом училище. Он сдал все экзамены экстерном. У Владимира Георгиевича душа к партийной работе не лежала. Он великолепно разбирался в технике, в электронике, имел, как говорят в народе, золотые руки.
После крейсера его назначили секретарем партийной организации дивизиона десантных кораблей охраны водного района. Затем служил замполитом на тральщике Т-89. Он принимал непосредственное участие в боевом тралении минных постановок, оставшихся с военного времени.
За эту опаснейшую службу был награждён вторым орденом Красной Звезды. После службы на тральщике его перевели служить на СКР-57 (сторожевой корабль), а затем на эсминец «Безжалостный».
Родились дети, дочь Наташа и сын Сергей, и как у нас всегда было, - полная зависимость на службе от квартиры. Он получил её незадолго до увольнения.
У Владимира Георгиевича была возможность продолжать образование только в военно-политической академии им. Ленина, которую он со своими блестящими способностями окончил тоже заочно, и тоже на «отлично».
Мария Львовна после окончания с красным дипломом института получила назначение в школу водолазов, основанную на базе бывшего ЭПРОНа. Она проработала там начальником лазарета свыше сорока лет.
Владимир Георгиевич Суржиков был нетипичным политработником, можно сказать, белой вороной в этой среде. Во-первых, женился на еврейке в разгар «дела врачей». Во-вторых, был очень скромным человеком, никогда ничего для себя не «выбивал».
Он, действительно, заботился о людях. Кто служил, те знают, что такие политработники - большая редкость.
Напакостить они всегда могли, а помочь – извините! После войны, особенно в шестидесятые-семидесятые годы в политические училища хлынули проходимцы всех мастей.
Они быстро смекнули, что не нужно ничего знать и уметь, зато можно пользоваться всеми благами. «Рот закрыл – и рабочее место в порядке. Солнце жарит и палит – в отпуск едет замполит», - эти поговорки знали все.
Владимир Георгиевич презирал этих новых циничных, бесстыжих «представителей партии». Служить с ними ему было тяжело. Как только позволила выслуга, он подал рапорт об увольнении в запас.
В Севастополе найти работу было нелегко. Владимир Георгиевич стал работать в городском архиве фотографом. Его фотографии помещены в книге, выпущенной к двухсотлетию города. За что бы он ни брался, всё ему удавалось.
Когда началась перестройка, Владимир Георгиевич очень тяжело переживал публикации, которые разрушали всё, во что он верил. В отличие от всяких политотдельских шкурников, он действительно был убеждён в справедливости коммунистического учения, верил в идеалы. Это была его трагедия.
Когда распался Советский Союз, он сказал домашним, что будь у него пистолет, он бы застрелился. Когда я думаю о нём, сразу вспоминаю фильм «Коммунист».
В том фильме был показан такой же убеждённый человек, один из тех, благодаря которым наша страна победила в страшной войне и продолжала существовать, пока её не разрушили те, для кого идеи были лишь средством держаться у власти.
Он умер на рабочем месте в 1991 году.
Дочь и сын свято чтут память отца.
А медаль Ушакова украли нелюди, которые пришли к Марии Львовне под видом работников собеса и попросили показать документы на награды. Пока она их искала, они сбежали, схватив награды.
В нашей жизни благородство и подлость всё время рядом.
Рецензии
Здравствуйте, Владимир!
Хоть я всю жизнь был нигилистом, и совершенным противником ушедшей старой "системы", но не отнять, хорошо Вы написали про истинно верующего коммуниста. Что интересно, таковых, завзятых и праведных, всё же в то время было немало. А то, правильно Вы выразились, не выиграли бы войну. Их было за что уважать. И ведь они реально верили в то светлое будущее.
Командование Черноморского флота опасалось немецкой авиации. Правильно. Немецкая авиация делала с советскими кораблями все, что хотела. Потому что ДО ВОЙНЫ адмирал Октябрьский НЕ ЗАПЛАНИРОВАЛ противовоздушную оборону кораблей в достаточном объеме. Новейшие крейсера («Молотов» и «Ворошилов» типа «Эудженио ди Савойя») имели всего по восемь 100-мм и девять 45-мм зенитных полуавтоматических (темп стрельбы - 12 выстрелов в минуту, «бофорс» калибра 40 мм выпускал за эту же минуту более 60 снарядов) орудий - жалкий мизер! Подобное количество зенитных средств не способно было создать над крейсером достаточный «зонтик» ПВО просто потому, что для уничтожения одного атакующего самолета (по опыту войны) необходимо было в среднем выпустить не менее 600 снарядов (всяких разных). Торпедоносец (или бомбардировщик), атакующий крейсер, находился в зоне действенного огня его зенитных средств не более минуты. За эту минуту вся зенитная артиллерия крейсера могла выпустить лишь 130–140 снарядов - чего было катастрофически недостаточно для уверенного поражения воздушной цели. Поэтому новейшие черноморские крейсера большую часть войны старательно избегали в ней участия, лишь изредка совершая транспортные рейсы в осажденный Севастополь.
Но у Черноморского флота до войны в строю было 88 торпедных и 96 сторожевых катеров (считая катера погранохраны) - их-то можно было использовать для эвакуации! Потеря «морского охотника» ничего не значила для судеб войны - утлое суденышко в 20–30 тонн водоизмещением при двух «сорокопятках» и двух ДШК можно было построить за считанные дни на любой верфи, строящей до войны рыбацкие шаланды. Но даже этими корабликами Октябрьский решил не рисковать - так, слегка обозначил эвакуацию.
Англичане для эвакуации своих отцов, братьев, сыновей привлекли все, что держалось на воде. Потери тоннажа при эвакуации Дюнкерка были кошмарны - 243 судна из 860 участвовавших в операции «Динамо» - но оставить своих солдат на милость немецких танкистов Англия не могла. Она спасла своих сыновей ценой гибели сотен кораблей и судов - и никому на Острове эта цена не показалась чрезмерной.
Октябрьский и Буденный бросили в Севастополе без надежды на спасение СОРОК ТЫСЯЧ солдат и офицеров.
Они предали их. И им за это ничего не было.
Командование Черноморского флота опасалось немецкой авиации. Правильно. Немецкая авиация делала с советскими кораблями все, что хотела. Потому что ДО ВОЙНЫ адмирал Октябрьский НЕ ЗАПЛАНИРОВАЛ противовоздушную оборону кораблей в достаточном объеме. Новейшие крейсера («Молотов» и «Ворошилов» типа «Эудженио ди Савойя») имели всего по восемь 100-мм и девять 45-мм зенитных полуавтоматических (темп стрельбы - 12 выстрелов в минуту, «бофорс» калибра 40 мм выпускал за эту же минуту более 60 снарядов) орудий - жалкий мизер! Подобное количество зенитных средств не способно было создать над крейсером достаточный «зонтик» ПВО просто потому, что для уничтожения одного атакующего самолета (по опыту войны) необходимо было в среднем выпустить не менее 600 снарядов (всяких разных). Торпедоносец (или бомбардировщик), атакующий крейсер, находился в зоне действенного огня его зенитных средств не более минуты. За эту минуту вся зенитная артиллерия крейсера могла выпустить лишь 130–140 снарядов - чего было катастрофически недостаточно для уверенного поражения воздушной цели. Поэтому новейшие черноморские крейсера большую часть войны старательно избегали в ней участия, лишь изредка совершая транспортные рейсы в осажденный Севастополь.
Но у Черноморского флота до войны в строю было 88 торпедных и 96 сторожевых катеров (считая катера погранохраны) - их-то можно было использовать для эвакуации! Потеря «морского охотника» ничего не значила для судеб войны - утлое суденышко в 20–30 тонн водоизмещением при двух «сорокопятках» и двух ДШК можно было построить за считанные дни на любой верфи, строящей до войны рыбацкие шаланды. Но даже этими корабликами Октябрьский решил не рисковать - так, слегка обозначил эвакуацию.
Англичане для эвакуации своих отцов, братьев, сыновей привлекли все, что держалось на воде. Потери тоннажа при эвакуации Дюнкерка были кошмарны - 243 судна из 860 участвовавших в операции «Динамо» - но оставить своих солдат на милость немецких танкистов Англия не могла. Она спасла своих сыновей ценой гибели сотен кораблей и судов - и никому на Острове эта цена не показалась чрезмерной.
Октябрьский и Буденный бросили в Севастополе без надежды на спасение СОРОК ТЫСЯЧ солдат и офицеров.
Они предали их. И им за это ничего не было.
