Души культур не бессмертны. Истощив свои творческие силы, душа умирает, и с ней умирает культура - мир ее внешних проявлений. Нет бессмертных творений культуры - люди другой культуры не смогут их понять. Нет единого человечества, нет единой истории, нет развития, нет прогресса. Есть лишь совершенно непохожие, чуждые друг другу души и создаваемые ими различные культуры, каждая из которых, пережив свой расцвет, увядает и в конце концов вступает в последний этап своего бытия - цивилизацию. Таким образом, цивилизация по Шпенглеру есть не что иное, как умирающая культура. Это ее завершение, «конец без права обжалования».
«Культура и цивилизация - это живое тело душевности и ее мумия»1. Культура есть становление, а цивилизация - ставшее. Культура творит многообразие, она предполагает неравенство, индивидуальную неповторимость личностей; цивилизация стремится к равенству, к унификации и стандарту. Культура элитарна и аристократична; цивилизация демократична. Культура иацеЛена на духовные идеалы; цивилизация утилитарна, она ориентирует людей на достижение практически полезных результатов. У культурного человека энергия обращена вовнутрь, в развитие его духа, у цивилизованного - вовне, на покорение окружающей среды. Культура привязана к земле, к ландшафту; царство цивилизации - город. Культура - выражение души «сросшегося с землей народа»; цивилизация - образ жизни городского населения, оторванного от земли, изнеженного комфортом, ставшего скопищем рабов созданной им бездушной техники. Культура национальна, цивилизация интернациональна. Культура связана с культом, мифом, религией, цивилизация атеистична.
Цивилизация стремится распространиться на все человечество, превратить мир в один громадный город, неизбежно порождая империализм. Цивилизацию вообще отличает экспансия: для нее характерны гигантские империи, гигантские города, гигантские предприятия, гигантские машины. Умирающее искусство вырождается в массовые зрелища, в арену сенсаций и скандалов. Философия становится никому не нужной. Наука превращается в служанку техники, экономики, политики. Интересы людей сосредоточиваются на проблемах власти, насилия, денег, удовлетворения материальных потребностей.
Шпенглер О. Закат Европы. - М., 1993. - С. 264.
Указывая на то, что отмеченные черты цивилизации характеризуют современное состояние западного мира, Шпенглер предрекает его скорую и неизбежную гибель. Ничто не может спасти западный мир, и его обитателям остается лишь принимать его таким, каков он есть.
Система идей, изложенная в «Закате Европы», дает немало оснований для критики. Она проходит мимо многих вопросов истории культуры. Остаются недостаточно обоснованными и неясными такие ее исходные понятия, как «душа культуры» и «прасимвол культуры». Непонятны критерии составления списка из восьми великих культур. У Шпенглера встречаются ошибки и натяжки в описании фактов, в их интерпретации и объяснении.
Нельзя согласиться с тезисом Шпенглера о «непроницаемости» культур, утверждающим, что невозможно, находясь в одной культуре, понять иные культуры. Во многих случаях, наоборот, глядя на какую-либо культуру «извне», можно увидеть в ней то, что остается незаметным для воспринимающих ее «изнутри». Вопреки Шпенглеру, культуры не изолированы. Они взаимодействуют и многое перенимают друг у друга. Это особенно ясно видно в области науки. Уже сам факт, что Шпенглер, представитель западной культуры, ярко описывает другие культурные миры, противоречит его утверждению об их непроницаемости.
Но самый существенный порок концепции Шпенглера заключается в провале его главной идеи о приближающемся роковом конце западной культуры. Он предсказывал, что ее окончательная гибель должна завершиться к 2000 году. Этот прогноз оказался ошибочным. Европейская цивилизация - вовсе не конец европейской культуры. Не умерли ни архитектура, ни живопись, ни музыка, ни поэзия, ни наука. Вопреки предсказанию Шпенглера, их не поразила старческая немощь.
Однако развитие западной культуры - процесс отнюдь не гладкий, он полон трудностей и противоречий, Шпенглер метко вскрывает имеющиеся в нем негативные тенденции, показывая при этом, что они проявляются тем сильнее, чем более высокого уровня достигает цивилизация. Опасность превращения их в разрушительную и, может быть, смертельную болезнь остается реальной угрозой. И чтобы западная культура не погибла, надо вести борьбу с этой угрозой, поддерживать творческое начало в человеческой деятельности, создавать благоприятные условия для развития духовной культуры людей. «Закат Европы» - адресованное западному миру предупреждение
о катастрофе, которая висит над ним подобно дамоклову мечу и избежать которой невозможно, если он не будет искать способы преодоления внутренне свойственных ему конфликтов и импульсов к самоуничтожению.
§5» А.Тойнби: постижение истории
Цивилизации
Все мы привыкли подразделять всемирную историю на истории отдельных стран: историю России, историю Англии и др. Однако английский историк Арнольд Тойнби (1889-1975) задался вопросом, допустимо ли рассматривать отдельные страны как самостоятельные единицы - своего рода «социальные атомы», которые подобно физическим атомам существуют независимо друга? С этого вопроса начинается его капитальное теоретическое исследование, результаты которого он изложил в своем 12-томном труде под названием «Постижение истории».
Ответ, к которому приходит Тойнби, таков. Понять историю отдельной страны, как правило, невозможно без учета ее связей и взаимодействий с другими странами. Чтобы объяснить события ее истории, приходится сопоставлять их с тем, что происходит в других странах. Только в рамках некоторого поля исторического исследования можно объяснить ход интересующих историка процессов. Поле исторического исследования охватывает достаточно обширную пространственно-временную область, в которое располагается общество, могущее состоять из некоторого множества государств. Это общество представляет собою целостное историческое образование, которое и является «социальным атомом» - основной единицей истории. Общество такого типа Тойнби называет цивилизацией (обратите внимание: это понимание цивилизации имеет иной смысл, чем у Шпенглера). Каждая цивилизация представляет собою замкнутый и независимый от других мир.
Географические границы области, занимаемой какой-либо цивилизацией, со временем могут изменяться. Но нет ни одной цивилизации, которая охватила бы все человечество и распространилась на всю обитаемую землю (это камень в огород европоцентризма). Всемирная история есть история различных цивилизаций, сосуществующих рядом друг с другом.
Длительность существования отдельной цивилизации «больше, чем срок жизни любой отдельной нации, но в то же время меньше срока, отпущенного человечеству в целом»1. Это заставляет Тойнби обратиться к вопросу о непрерывности истории. Он различает, с одной стороны, этапы истории одной и той же цивилизации (аналогично периодам жизни отдельного индивида), а с другой - непрерывную связь во времени между разными цивилизациями (аналогично отношениям между родителями и их детьми). Во втором случае - при «сыновне-отеческой» непрерывности - историческая преемственность культуры подобно генетической наследственности определяет сходство культур, и потому шпенглеровской «непроницаемости» нет.
Как историк Тойнби озабочен тем, чтобы описать все исторически существовавшие цивилизации. В начале своего труда Тойнби указывает 21 цивилизацию, а ко времени его окончания увеличивает их число до 37. Большинство из перечисляемых цивилизаций являются в настоящее время уже мертвыми. Существующих ныне цивилизаций Тойнби насчитывает семь: 1) западная, 2) православная, 3) индуистская, 4) китайская, 5) дальневосточная (в Корее и Японии), 6) иранская, 7) арабская.
Основными элементами в жизни цивилизации являются, согласно Тойнби, политика, экономика и культура.
«Культурный элемент представляет собой душу, кровь, лимфу, сущность цивилизации... Как только цивилизация утрачивает внутреннюю силу культурного развития, она немедленно начинает впитывать элементы чужой социальной структур», с которой она имеет контакты. Для цивилизации, находящейся в поле воздействия чуждой культуры, культурное влияние оказывается куда более благодатным и полезным, чем заимствования в экономическом или же политическим плане»2.
История мировых культур. Культуры древности. Лекция 1. 1997 год.
ГРАНИЦЫ КУЛЬТУРЫ
Чрезвычайно многие понятия, семантика которых не изменялась на протяжении веков, утратили свои значения или повредили их в XX веке. У нас весьма причудливое представление о понятии «демократия», абсурдное - о понятии «империя», даже с понятием «общество» зачастую не все в порядке. На самом деле выстраиваются эти понятия тем или иным способом от фундаментального, базового понятия «культура». Что же такое «культура»?
Кто-то подсчитал, что было сделано около 600 попыток определить понятие «культура». Я бы не смог и 60 вспомнить. Это наводит на мысль, что, если 600 раз пытались дать дефиницию, значит, понятие «культура» просто неопределимо. Через понятие «культура» определяются прежде всего «цивилизация» и «искусство» (рассмотрение любого искусства грамотно вести можно только от культуры). Однако через понятие «культура» так или иначе определяются и «общество», и «нация», а следовательно, и «государство». Но если «культуру» нельзя определить, это отнюдь не значит, что ее нельзя описать. И тут ни 600, ни 60 вариантов описания нам не нужны. Все варианты будут сводиться к двум возможным.
Одни ученые (сейчас их меньшинство) считают культуру частью цивилизации. Они рассматривают культуру как совокупность высших проявлений духовной жизни человека или высших достижений творческого потенциала человека. В принципе этот вариант описания годился бы, но тогда границы культуры установить невозможно. Ну как определить, какие проявления достаточно духовны, а какие нет?
В советское время бытовало такое противопоставление: материальная и духовная культуры. Рекомендую сразу от этого деления отказаться, объясню на простом примере, почему. В конце 70-ых - начале 80-ых годов Московский государственный университет выпустил серию двухтомников под названием «Очерки русской культуры» такого-то века. Были «Очерки русской культуры XIV-XV вв.», потом XVI, XVII, XVIII веков. Почему же двухтомники? Да потому, что в полном соответствии с марксистской нормой каждый первый том был посвящен очеркам материальной культуры (естественно: материя же первична!), а второй - очеркам культуры духовной. И в каждом первом томе была глава «Строительство», а в каждом втором - глава «Архитектура», причем на одном и том же материале, что наглядно свидетельствует об абсурдности такого деления.
Я не представляю себе проявлений культуры бездуховной, как не представляю и памятника культуры или некого культурного факта, который был бы принципиально не материализуем. «Божественная комедия» великого Данте, разумеется, не материальна, как и любое поэтическое произведение, но мы его материализуем: печатаем на бумаге, сшиваем в кодекс.
Другие ученые (и таковых ныне большинство) полагают, что не культура - часть цивилизации, а цивилизация - часть культуры. Для них культура - это среда обитания, формируемая человеком в его жизни. Иными словами, культура - это все, что не природа. В пользу данного подхода говорит и то, что человек всегда жил в культуре, но не всегда, а лишь с определенного момента истории жил в цивилизации. Этот тезис серьезно обоснован в авторитетном трехтомном учебнике «История Древнего мира».
Можно привести и религиозно-философский взгляд: культура - это то, в чем человек реализует свой сотворческий дар. Действительно, человек не сотворец природы. Можно, считать, что природа творит себя сама, или ее творят безликие законы, или у природы есть всемогущий Творец. Во всех вариантах человек тут ни при чем. Однако, если Бог сотворил волка, то человек сотворил собаку. Болонка или даже крошечная чи-хуа-хуа генетически волк (это один биологический вид). Таким образом, человек, безусловно, реализует себя как сотворец, и результат его деятельности - постоянно пополняемая культура.
При подобном подходе политическая история - более узкий предмет, чем история культур, и может рассматриваться как ее составная часть. Более того, при подобном подходе и политика тоже есть часть культуры, причем зависимая от многих высших рангов последней.
Культура имеет свою внутреннюю иерархию, точнее, аксиологию - ранги достоинства (по-гречески «аксиос» значит «достойный»). Об этой аксиологии никто никогда не договаривался, ни один философский конгресс ее не устанавливал, она сложилась в обиходе научного общения. Тем не менее любая библиотека выстраивает свои каталоги в соответствии с ней. Аксиология эта (по старшинству) такова:
Теология (богословие);
Философия;
Словесность и область «свободных искусств» (средневековый термин), к ней относятся и науки, по крайней мере фундаментальные;
Культура хозяйственная;
Культура политическая (т. е. система взаимодействия в обществе);
Культура бытовая.
Ужасно, когда культура оказывается следствием политики, ее составной частью. Это ведет к чудовищному снижению вкуса и уровня культуры. Но совершенно нормально, когда политика - составная часть культуры. Так в основном люди и прожили несколько тысяч лет.
КУЛЬТУРЫ НАЦИОНАЛЬНЫЕ И ВЕЛИКИЕ
Что же такое русская культура - Восток или Запад? Что такое Россия в культурном плане и в плане характера населяющих ее людей - Европа или Азия? На Западе этот вопрос решается просто. То меньшинство, которое относится к нам хорошо (впрочем, не такое уж маленькое меньшинство, нас многие любят), уже за одно это считает нас европейцами. А то большинство, которое относится к нам плохо, за одно это полагает нас азиатами, тем самым признаваясь в собственном расизме по отношению к азиатам. Но о точке зрения Запада не стоило бы даже упоминать, если бы мы сами не задавались этим нелепым вопросом, не спорили, Восток мы или Запад, не повторяли ошибку Достоевского, который в своей знаменитой пушкинской речи, блестящей, безупречной нравственно и совершенно беспомощной исторически, вывел «всемирную отзывчивость русской души» из того, что Россия принадлежит и Европе, и Азии. Иными словами, Россия вот уже второе тысячелетие стоит враскорячку и почему-то имеет притом значительную культуру.
Чтобы ответить на такой простой и вместе с тем очень вредоносный по последствиям для нашей жизни и политики вопрос, давайте посмотрим на Азию. А разве есть «Восток»? Что такое «азиатская культура»? Что общего в культурном облике турка и вьетнамца? А вроде бы оба - азиаты. Национальный характер грамотно называется «этническими стереотипами»; некоторые предпочитают употреблять иностранное слово «менталитет», но мне оно не нравится; мне всегда казалось, что менталитет - это совокупность чинов милиции. Так вот, если сравнить национальный характер, если сравнить этнические стереотипы француза, перса и китайца, не кажется ли вам совершенно очевидным, что первые двое гораздо больше похожи друг на друга, чем любой из них на третьего? Безусловно, француз и иранец будут больше схожи. Значит, никакого «Востока» нет, и понятие «азиатская культура» бессмысленно. А что же есть?
Есть великая (или региональная) культура ислама. Есть великая дальневосточная культура (Китай, Корея, Япония). Есть великая культура Индостана (Индия и тяготеющие к ней культурные регионы). Есть очень малочисленная и все же самостоятельная великая тибето-монгольская культура (культура северного буддизма, давно ушедшего от своих индийских корней). Наконец, есть великая восточнохристианская культура (в азиатской части России). Таким образом, в Азии насчитывается 5 великих культур.
Но если мы избавимся от понятия «Восток», мы должны избавиться и от понятия «Европа», ибо здесь культур две, а не одна, и сложились они окончательно в IX веке:
Бывшая западнохристианская, а теперь просто западная культура или «мир цивилизованный» (ее самоназвание);
И восточнохристианская культура, составной частью которой является наша национальная культура и которая объединяет нас не с немцами или турками, а со славянами, греками, грузинами, армянами, даже с коптами Египта и эфиопами, т. е. с кругом восточнохристианских народов.
Культура всегда существует в национальной форме и ни в какой другой существовать не умеет. Что же касается современной массовой культуры, давно ушедшей от любых национальных корней, то она не часть культуры, а часть цивилизации. А на уровне цивилизации заимствования и переходы из одного национального круга в другой совершаются гораздо легче, чем на уровне философии или словесности.
Культуры, во-первых, цикличны (то есть, культуры рождаются и умирают, хотя живут дольше, чем народы). Во-вторых, культуры регионированы. То есть, выше уровня национальных культур существует уровень великих или региональных культур, каждая из которых включает в себя много этносов и, как правило, много государств. Откуда возникли эти представления?
Насколько можно судить, эти представления принадлежат к древнейшим представлениям человека - к мифологическому сознанию. Заметим, что миф не фантазия, не басня (как говорили в XVIII веке), а метод художественного осмысления мироздания и истории. За каждым мифом стоит факт. Но ученые зачастую просто не в состоянии продраться сквозь все пласты мифов к первоначальному факту, ибо миф есть не только художественное осмысление факта, он еще и передавался устно из поколения в поколение длительное время.
Древнейшая книга, где дано развернутое осмысление истории мироздания и истории человека, есть Библия. Обратимся к первой книге - Бытию. Читать ее трудно, а без комментариев и невозможно (она написана для людей с иным сознанием, нежели наше), тем не менее читать ее все же стоит. В Бытии мы отчетливо видим циклы в истории человека:
От грехопадения и изгнания из земного рая Адама и Евы до потопа - цикл;
От потопа до строительства т. н. Вавилонской башни (в Библии нету в этом месте слова «Вавилон», а написано лишь «башня в долине Сенаар», т. е. в Междуречье) - цикл;
От строительства Вавилонской башни (столпа) и смешения языков до праведного Авраама - цикл;
Еще интереснее в этом отношении значительно более поздняя Книга пророка Даниила, где есть видение Даниила. Он видит четырех зверей, и ему дано знать, что это символы четырех сменяющих друг друга царств (иными словами, четыре лидирующих государства истории представлены как четыре эпохи).
В Библии видны также, хотя и очень смутно, представления о регионах культур. На первый взгляд, Библия делит мир на евреев и всех остальных язычников, противопоставляя единобожников многобожникам. Но при более внимательно чтении становится очевидно, что авторы Библии к разным языческим культурам относятся по-разному: к вавилонской плохо, к ханаанской еще хуже, а к египетской почтительно. Таким образом, с точки зрения Библии языческие культуры были разными и охватывали определенные регионы.
Если мы обратимся к совершенно противоположному культурному кругу, наиболее удаленному от библейского, - к Китаю, то мы увидим, что в китайской традиции любой историк, начиная с великого Сымы Цяня, автора «Исторических записок», воспринимает цепь исторических событий не как струйку воды, наподобие западного историка XIX века, а скорее как струйку зерен, высыпающихся через небольшое отверстие. При таком подходе можно видеть историческое время, исторический процесс, но можно рассмотреть и каждое зерно, т. е. каждую эпоху, каждый цикл. Именно так - циклично - излагается история китайскими авторами.
Однако наиболее четкое представление о циклах и регионах культур имели практически все потомки арийцев, т. е. народы индоевропейского корня, хотя усмотреть общий корень их мифологических представлений очень трудно. Дело в том, что этническая арийская общность, несомненно, существовала, но 4000 лет тому назад, и с тех пор прошло несколько витков этногенеза, т. е. несколько рождений сменяющих друг друга народов. Древнему эллину история представляется в виде сменяющих друг друга четырех веков - от золотого к железному, причем каждый последующий хуже предыдущего. Для индийца существуют те же самые 4 эпохи (юги), начиная с праведной крита-юги, когда люди жили вместе с богами и богами управлялись, через двапара-югу и трета-югу к последней кали-юге, когда люди уже окончательно испортились, став в большинстве своем безнравственными и грубыми (весьма пессимистичный взгляд).
Итак, далекие друг от друга по культурной традиции народы представляли себе историю циклически. Обладали они и представлением о регионах культур.
Например, греки были необычайно бодрыми ребятами и всерьез сочиняли такие стихи, как: «Варвар рожден для рабства, как грек - для свободы…». Однако тот же грек не смел назвать варваром римлянина не только потому, что римляне были люди суровые (ты его «варваром», а он тебе в глаз, и хорошо, если не мечом!), но и потому, что понимал: римлянин свой, хотя как бы грек второго сорта. Говоря современным языком, для грека существовали собственно греческая культура и культура античная (слово нашего времени, тогда общего слова не было), которая объединяла и греков, и римлян, и фракийцев, и этрусков, будучи тем самым культурой региональной.
ГЕНЕЗИС ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О ВЕЛИКИХ КУЛЬТУРАХ
В академическую науку представление о региональной культуре как единстве группы народов не могло попасть раньше эпохи Возрождения, ибо именно эта эпоха впервые создала автономные ценности. Автономизация ценностей - значительное следствие Ренессанса. Автономизировалось по сути дела все.
До эпохи Возрождения человек обладал совершенно цельным сознанием. Ни в Средние века, ни в т. н. Древнем мире, в отличие от Нового времени, ни в одной культуре никто бы не сказал, например, следующее (он просто так не думал): «По своим религиозным взглядам я принадлежу к единой церкви право-лево-неопресвиториан, по художественным вкусам я, скорее всего, поклонник экспрессионизма, а по политическим убеждениям склоняюсь к президентской республике». Наверняка француз сказал бы: «Я католик и потому роялист», что не мешало венецианцу сказать: «Я католик и потому республиканец». Тогда человек цельно воспринимал все, и его поведение в повседневной жизни (в т. ч. и в политической) определялось вероисповеданием и связанными с ним этикой и культурой. Для него все имело систему следствий: культ (богослужение) порождал культуру, а из культуры следовала политика. Иными словами, на чисто духовном уровне религия дает санкцию этике, политика же есть прикладная этика. А эпоха Возрождения впервые сделала ценности автономными, и стало возможным совершенно отдельно воспринимать религию, нравственность, политику.
Разумеется, ни одна культурная эпоха не может оцениваться однозначно положительно или отрицательно, каждая имеет свои позитивные и негативные следствия. И потому правомерно лишь сделать вывод, что в некой конкретной эпохе больше дурного (или хорошего), однако целиком черных или белых периодов не бывает. Что же касается эпохи Возрождения, то она включала в себя довольно много темного, и связано это темное именно с автономизацией ценностей. Конечно, люди во все времена убивали и предавали, но убийство всегда называлось убийством, а уж предательство тем более называлось предательством. И только после эпохи Возрождения стало возможным убийство называть «государственной целесообразностью», а предательство - «общечеловеческими ценностями». Автономизация ценностей разорвала связь этики с вероисповеданием и, как следствие, политики с этикой. Но она же позволила и культуру рассматривать отдельно, как некое целое.
Первым это сделал великий итальянец Джамбаттиста Вико, блестящий ученый, выпускник Болонского университета, впоследствии болонский академик, придворный историограф Неаполитанского короля. Жизнь его была благополучна (лишь в молодости он имел некоторые неприятности с Инквизицией), его уважали… и не читали. И когда он опубликовал в 1735 году свой главный труд «Основания новой науки об общей природе наций», его тоже не прочитали (его начнут читать только во второй половине XIX века).
Вико представил исторический процесс в жизни каждого народа как сменяющие друг друга три эпохи, условно назвав их: «эпоха богов», «эпоха героев» и «эпоха людей». Он считал, что цикл заканчивается, когда заканчивается жизнь данного народа. Вико первым догадался, что народы смертны, хотя не провел четкой грани между культурой региональной, объединяющей несколько народов, и культурой национальной. Но до такого разделения было еще далеко.
Вслед за великим итальянцем в историю вломилась группа лиц, назвавших сами себя «просветителями», а свою деятельность «просвещением». Эпоха Просвещения оставила после себя самую скучную, безвкусную, неталантливую философию, которая когда-либо создавалась. Причем до сих пор, хотя все научные основания того времени рухнули, школьный процесс по-прежнему несет следы XVIII века. Именно потому XX век навредил много гуманитарному знанию не только у нас при коммунистическом режиме, но и в самых высокоцивилизованных странах Запада.
У просветителей было крайне примитивное представление об истории. Они полагали историю эволюционным процессом, направленным в одну сторону (от пещеры к прогрессу), который проходят все народы. Тем самым вопрос о циклах и регионах сразу отпал. Кроме того, на XVIII век (на век Просвещения) приходится расцвет масонства, а масоны придумали идею служения прогрессу, что еще более усложнило ситуацию. Но о каком прогрессе можно говорить, если каждая культура, заканчивая свою историю, уносит в небытие бОльшую часть того, чем владела?! Достаточно вспомнить, что осталось от Античности (а она - рекордсменка среди великих культур, от нее осталось необычайно много). Например, в те времена творили десятки великих трагиков, но до нас дошли трагедии лишь трех авторов. Первый из них Эсхил написал 80 трагедий - до нас дошло 8. И так далее. А некоторые великие культуры вообще ушли бесследно. Так, мы знаем, что в III тысячелетии до н. э. в долине реки Инд или в первой половине II тысячелетия до н. э. на Крите существовали колоссальные цивилизации. Подобные цивилизации могли быть порождены лишь очень тонкими, совершенными культурами. Но мы этих культур не понимаем, ибо не умеем читать их тексты. Какой уж тут прогресс!
Я не утверждаю, что понятия «прогресс» не может быть вообще. Но оно имеет смысл при одном условии: когда заданы временные рамки. Если мне поручают исследовать состояние германской артиллерии на протяжении XIX века или английской парламентской системы на протяжении XVIII века, я могу говорить о прогрессе или регрессе. Однако нельзя говорить о непрерывности прогресса от пещеры до наших дней! А именно на этом бредовом базисе были построены все основные утопии - утопии чисто просветительские, утопии социалистические, масонские утопии, утопии нацистские и коммунистические, наконец. За эти утопии люди расплатились десятками миллионов жизней и еще расплатятся, ибо в школах по-прежнему продолжают учить непрерывности прогресса. Кстати, еще одну утопию недавно предложил американский ученый Фрэнсис Фукуяма - утопию о конце истории.
Эпоху Просвещения сменила эпоха Романтизма (конец XVIII века - первая половина XIX века). Романтизм был более прав, нежели Просвещение, видя в истории борьбу, а борьба - это все-таки сложный процесс. Но Романтизм не смог преодолеть Просвещения, потому что не создал целостной системы. И далее пришлось потрудиться нашим великим соотечественникам - Н. Я. Данилевскому, К. Н. Леонтьеву и А. С. Хомякову.
Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) - изначально естествоиспытатель, и историческим знанием заинтересовался как естествоиспытатель. Основной труд - «Россия и Европа» (1870 г.).
Данилевский полагал, что люди создают культурно-исторические типы (мусульманский, западный и пр.) и в них существуют. Каждый культурно-исторический тип проявляет себя в четырех творческих сферах:
Религиозной;
Государственной;
Сфере искусств (куда, видимо, относятся и фундаментальные науки);
Технической (технической не только в смысле инженерном, но в смысле всех практических следствий культуры, всего, что направлено к практической пользе; то есть, в сущности четвертая сфера Данилевского приближается к нашему пониманию цивилизации).
Данилевский был убежден, что заимствования одним культурно-историческим типом у другого в первых трех сферах бесполезны или вредны. Культурно-исторические типы самодостаточны, и заимствование религиозное, заимствование государственных форм и идей, заимствование в художественной сфере могут разрушить собственную культуру. А заимствования в четвертой сфере, напротив, полезны и осуществляются очень легко. Мы бы сейчас сказали, что заимствования в высших сферах культуры должны проводиться с необычайной осторожностью, а заимствования на уровне цивилизации для культуры безусловно полезны и не разрушительны.
В настоящее время нету недостатка в разговорах о том, что мы безнадежно отстали от Запада или даже отстали навсегда. Это «навсегда» меня всегда смешило, потому что, например, галлам при Цезаре тоже, наверное, казалось, что они от римлян отстали навсегда. И где теперь те римляне? Кельты, кстати, их пережили. Из того, что мы отстали, делают почему-то только два полярных вывода, и затем сражаются с ними в газетах. Большинство властителей современных дум, называемых раньше «прорабами перестройки», кричат, что мы отстали, потому нам надо смиренно учиться у Запада и не говорить об особом пути России. Их противники (патриоты, к сожалению, тоже бывают глупыми) вопят в ответ: «У нас свой особый путь! Нам ничего от Запада не надо, у нас все свое исконно-посконное, и мы будем ходить в лаптях». Заметьте, и те и другие сходятся на лаптях. Только одни предостерегают, что, если не будете стоять на коленях перед Западом, будете всегда ходить в лаптях, а другие призывают: «Мы не будем стоять, а будем гордо ходить в лаптях!»
Но почему бы нам не посмотреть на японцев, которые ведут себя так, как рекомендовал Данилевский? У них вся цивилизация (техническая сфера) чужая, она вся ввезена немножко от нас, но больше с Запада. Успехи японцев известны, однако притом японцы не поступились ни на миллиметр своим - они не пустили к себе ни чужую культуру, ни чужие религиозные и нравственные представления. Они остались в своей культуре, заимствовав чужую цивилизацию. Или другой пример. По ТВ нередко можно видеть какого-нибудь араба из богатого Кувейта или Саудовской Аравии, который сидит в традиционном головном уборе за компьютером последнего поколения. Он, конечно, остался мусульманином, по своей культуре он - араб и отнюдь не собирается переставать им быть, а компьютер может быть и чужой. Вот это для нас образец!
Константин Николаевич Леонтьев (1831-1891) - младший современник Данилевского, находившийся под некоторым его влиянием. Все его теоретические труды - это статьи. Больших книг он не писал, тем не менее статей его, исторических и политических, набирается на огромный том. В своей, может быть, самой интересной работе «Византизм и славянство» Леонтьев четко показывает, что каждый народ рождается, проходит путь по восходящей от «первоначальной простоты» к «цветущей сложности» (его термины), а потом гораздо медленнее - путь по нисходящей ко вторичному упрощению. По Леонтьеву, всякое упрощение - всегда деградация. Это, на мой взгляд, особенно заметно в социальной системе. Тезис Леонтьева о том, что народы смертны, и их жизнь - своеобразный цикл, впоследствии был детально разработан нашим гениальным современником Л. Н. Гумилевым.
Алексей Степанович Хомяков (1804-1860) - универсальный гений XIX века. Он был богослов и философ, историк и философ истории, поэт, литературный критик, математик, автор оригинального проекта паровой машины, врач-гомеопат и знаток лекарственных растений, в юности служил в тяжелой гвардейской кавалерии и был неплохим живописцем-любителем. Он был счастлив в браке, у него была замечательная супруга, урожденная Языкова. У них родилась, как и положено в хорошей семье, целая куча детей (четверо сыновей и пять дочерей).
Огромная неоконченная работа Хомякова в среде ученых называется «Записки о всемирной истории», попросту же ее обычно называют «Семирамида». Дело в том, что названия ей Хомяков не дал, а Гоголь, однажды увидев у него на столе лист этой работы, где ему встретилось имя Семирамиды, сказал кому-то: «Алексей Степаныч пишет про Семирамиду». Семирамида в огромной книге упоминается один раз, но название привилось так, что сам Хомяков говорил позднее: «Моя Семирамида приближается к завершению». В последнем издании 1994 года его работа так и названа.
Хомяков пытался примирить представление о циклах в истории с представлением о линейном историческом процессе. Циклы он видел, но вместе с тем, будучи глубоким христианином, представлял себе, что человек в истории в некотором смысле проходит экзамен перед Творцом, потому и весь исторический процесс - время от сотворения мира до конца времен - тоже имеет смысл. Столь грандиозную задачу разрешить Хомяков не смог, однако сама по себе попытка интересна. В любом случае реальное существование исторических циклов и регионов культур его книга подтверждает.
Закончить же здание истории культур довелось уже ученым XX века - немцам Шпенглеру и Зедльмайру, англичанину Тойнби и, наконец, нашим соотечественникам Питириму Сорокину и Льву Гумилеву.
Освальд Шпенглер (1880-1936). Его основная работа «Der Untergang des Abendlandes» («Закат Европы») была опубликована в 1918 году. Первый том его работы вышел в русском переводе впервые в 1923 году, второй до сих пор в русском переводе не выходил. «Закат Европы» - традиционный русский вариант перевода названия, а дословно оно переводится как «Закат Запада».
Шпенглер уже отчетливо понимал границы культурно-исторических типов (в отличие от Данилевского он называл их просто «культуры»), и потому издевался над школьным термином «Древний мир». Термин этот до сих пор бытует в школьных учебниках, хотя никакого Древнего мира у западной культуры нету, как нет и у нашей. Древний мир - это несколько давно не существующих культур. И Античность - не наша древность, а закончивший существование культурно-исторический тип, общий предок для Запада, для нас и для мусульман. Западную культуру Шпенглер рассматривает строго в границах Западной Европы, начиная со Средневековья.
Работа Шпенглера предельно пессимистична, что не удивительно, ведь она писалась в годы Первой мировой войны. Суть его историософии (философии истории) в следующем: культура живет и совершенствуется до тех пор, пока не порождает цивилизацию, а породив ее, сама превращается в цивилизацию, теряя творческий потенциал, и это - преддверие ее конца. Таким образом, Шпенглер приговорил Запад и заодно указал, что Россия идет ему на смену.
Существование культурных регионов и особенно циклов в истории после Шпенглера стало всеобщим достоянием. Эту линию разрабатывали трое крупнейших ученых XX века: Питирим Сорокин, бОльшую часть жизни работавший за границей (теперь его работы можно прочесть в русском переводе), Ганс Зедльмайр и Арнольд Тойнби.
Ганс Зедльмайр (1896-1984) - искусствовед венской школы. По национальности он, как и Шпенглер, немец, но немец южный - австриец. Потому в отличие от протестанта Шпенглера он католик, а католики больше доверяют человеку и менее фаталистичны, чем протестанты. Зедльмайр в своих работах пишет, что он согласен с наблюдениями Шпенглера, но не согласен с его выводами. Он доверяет христианскому гению и не приговаривает Европу, а предостерегает ее, надеясь, что она может повернуть пути собственной культуры. Кстати, он тоже писал под влиянием войны, только уже Второй мировой. Будучи исходно историком архитектуры, Зедльмайр многое доказывает ссылками на характер искусства.
По Зедльмайру, западная культура прошла 4 исторические фазы, выражением коих было искусство сменяющих друг друга стилей. Первая фаза - искусство предроманское и романское (примерно VIII-XII века). В романскую эпоху искусство совершенно цельно, монолитно, потому что обращено только к Богу и говорит на священном, литургическом языке. То есть, имеет место единство формы и содержания.
Вторая фаза - искусство готическое (XIII-XV века). В готическую эпоху происходит раздвоение, внутренний разрыв культуры, что видно в искусстве - в разорванных (с двумя башнями) фасадах готических соборов, во всех этих летящих арочках-аркбутанах, в иглах-пинаклях готической архитектуры. Откуда эта разорванность? Язык остался прежним, т. е. форма осталась прежней - литургической, сакральной, а содержание наполнилось сиюминутными человеческими переживаниями. Форма и содержание более не соответствуют друг другу.
Третья фаза - искусство Ренессанса и барокко (XV век - середина XVIII века). Два этих противоборствующих стиля для Зедльмайра олицетворяли одну эпоху западной культуры. Культура Ренессанса и барокко восстановила единство формы и содержания, но восстановлено оно было ценой грандиозной театрализации. Все искусство превратилось в театр, в театральные подмостки, а следовательно, и жизнь (в частности, политика) - это тоже театр, грандиозные общеевропейские театральные подмостки, на которых совершенно равноправно передвигаются, бегают, кувыркаются как персонажи Ветхого завета, так и современники автора. Единство, несколько искусственное, было основано на снижении формы.
Четвертую фазу Зедльмайр обозначает как: «1760-ые - ?», ибо эта эпоха продолжается, и сам автор к ней принадлежит. В четвертой фазе западный человек постепенно изгоняет из искусства Бога, а следовательно, также из культуры, после чего не в силах сохранить и самого себя, человека. Зедльмайр полагал, что первым художником, создавшим вполне бесчеловечное произведение, был А. Н. Скрябин, а первым художником, который сам из самого себя успешно изгнал человека, был Пабло Пикассо. Но, повторяю, Зедльмайр писал предостережение.
Сэр Арнольд Тойнби (1889-1975), англичанин, быть может, величайший историк первой половины XX века. В своем основном труде «A Study of History» (в русском издании «Постижение истории») Тойнби дал исчерпывающую номенклатуру мировых регионов, которые, в отличие от Шпенглера, назвал «цивилизациями». Он описал и перечислил все существовавшие и существующие ныне цивилизации, а также те, которые трагически не сложились.
Надо сказать, именно это его деление на два списка, на две группы культур, сложившихся и оборванных в своей жизни, в своей истории, позволяет мне резко спорить с Тойнби и всеми, кто теперь злоупотребляет термином «цивилизация», потому что свою культуру имеет каждый народ, а цивилизацию он мог либо не успеть создать, либо от нее отказался. Я не согласен и со Шпенглером, что создание цивилизации есть конец, гибель культуры. Однако можно согласиться с тем, что культура формирует собственную цивилизацию не сразу, а начиная с определенного момента. Культура всегда старше цивилизации.
Тойнби выдвинул несколько интересных концепций, таких, как: «уход и возврат», «вызов и ответ», которые представляют интерес не только для ученого-гуманитария, но и для действующего политика, чиновника.
Закон «ухода и возврата». Он часто наблюдается в истории религий. Когда возникает религиозная система, сначала ее адепты подвергаются гонениям. Тогда они уходят на периферию своего культурного региона или даже куда-нибудь за его границу, чтобы, обретя известность и силу, вернуться в новом качестве. Так, первые последователи Мохаммеда были вынуждены бежать из Мекки в христианский Аксум (Эфиопию).
Закон «вызова и ответа». Некое общество, некая культура, некий народ живут более или менее спокойно, и то может привести даже к частичной деградации. Но тут они получают «вызов» (идейный, материальный, военный, наконец), что приводит к консолидации и цивилизационному «ответу». «Ответ», как и «вызов», может быть любым, в т. ч. и военным, но во всех случаях он приводит к консолидации народа и социальному движению. Например, швейцарские горцы ничем не обещали будущую монолитную и процветающую Швейцарию. Однако угроза со стороны герцогства Бургундского привела к образованию Швейцарского союза. Швейцария достаточно заметна в истории, а повинен в этом только «вызов», полученный швейцарцами. Кстати, это интересно и для нас, потому что, с позиции Тойнби, русские сейчас получили серию «вызовов», которые трудно не заметить.
Единственная серьезная попытка пересмотреть цикличное представление об истории была предпринята еще одним немецким философом Карлом Ясперсом (1883-1969). Ясперс сделал одно необычайно любопытное наблюдение. Он нашел осевое время - эпоху, когда в удаленных друг от друга и никак не связанных между собой регионах одновременно возникают религиозно-философские системы, проявляющие интерес именно к человеку, к личности, а не к государству или обществу и уж тем более не к массе. Осевое время исторически коротко (всего два века): VII - VI века до н. э. Ясперс указал, что это - время зарождения греческой философии, время великих пророков Ветхого Израиля, время жизни Сиддхартхи Гаутамы, т. е. первого Будды (мы обычно говорим просто «Будда»), и время сложения крупнейших религиозно-философских систем Китая - конфуцианства и даосизма. Можно добавить, что это также время жизни Заратуштры - великого религиозного учителя и реформатора Ирана. Из своего наблюдения Ясперс сделал основной методологический вывод: старый просвещенческий эволюционный процесс в виде одной линии он заменил ветвящимся деревом, сохраняющим тем не менее единое направление к прогрессу.
За пределами академической науки представления о циклах и регионах культур получили в XX веке неожиданное развитие в творчестве ряда выдающихся литераторов, избравших мифологическую форму повествования. Прежде всего, это русский мистический поэт Даниил Леонидович. Андреев (1906-1959), который назвал регионы «метакультурами» и включил в них, помимо реального пространства, вышестоящие «просветленные слои» и нижестоящие «слои демонические». Андреев перечислил 19 метакультур (у Тойнби их 21), добавив еще 15, трагически не получивших развития. Кстати сказать, Данилевского и Шпенглера Андреев читал, но Тойнби не мог знать ни при каких обстоятельствах. Другими примерами могут быть названы книги знаменитых английских писателей-мифологов Джона Рональда Руэла Толкина (1892-1973, «Властелин колец» и «Сильмариллион») и Клайва Стейплза Льюиса (1898-1963, «Хроники Нарнии»). Оба они были выпускниками Оксфорда, известными филологами, знатоками мифологических систем.
После всех этих гигантов осталось провести только одну четкую границу - границу между культурой региональной (я же пользуюсь термином «великая культура») и культурой национальной, одной из ее составляющих. «Великая культура» - это культура, которая объединяет несколько культур национальных. Термин этот тождествен «культуре» Шпенглера, «цивилизации» Тойнби, «культурно-историческому типу» Данилевского и «суперэтносу» Гумилева. Границу эту оказалось возможным провести лишь тогда, когда появилась этнологическая теория Льва Николаевича Гумилева (1912-1992).
Вико Дж. Основания новой науки о природе наций. - М., 1994
Гердер И.-Г. Идеи к философии истории человечества. - М., 1977
Данилевский Н. Я. Россия и Европа. - М., 1991
Дьяконов И. М. Пути истории. - М., 1994
Леонтьев К. Н. Восток, Россия и славянство. - М., 1997
Махнач В. Л. Введение в историю культур. - М., ВШЭ, репринт, 1997
Махнач В. Л. Историко-культурное введение в политологию. - М., ВШЭ, на правах рукописи, 1998
Махнач В. Л. «Свет во откровение языков». Очерки православной традиции. - М., 1998
Ортега-и-Гассет Х. Дегуманизация искусства. - М., 1991
Полибий. Всеобщая история в сорока книгах. - СПб., 1993-1996
Соколов Э. В. Культурология. - СПб., 1993
Сорокин П. В. Человек. Цивилизация. Общество. - М., 1992
Тихомиров Л. А. Религиозный смысл истории. - М., 1997
Тойнби А. Дж. Постижение истории. - М., 1991
Хомяков А. С. Сочинения. В 2-х томах. - М., 1994
Шпенглер О. Закат Европы. В 2-х томах. - М., 1992-1997
Ясперс К. Смысл и назначение истории. - М., 1991
Вятский государственный университет
Контрольная работа по философии
Противоречие культуры и цивилизации.
Кризис современной цивилизации. «Конец истории» и переход к эволюционному развитию
Глобальные проблемы современности. Постмодерн.
Подготовил студент группы ТМУ-15
Суслов А.В.
Проверил преподаватель: Таран Н.Д.
Употребление терминов “цивилизация» и «культура» весьма многообразно. Эти понятия тесно связаны и часто употребляют как синонимы. Но несмотря на схожесть терминов, не стоит их путать.
Цивилизация – это социокультурная общность, существующая в определенное время в определенной части земного шара. Она отображает конкретную фазу развития социокультурной общности, ограниченную пространством и временем, сумму социальных, материальных и духовных ценностей. Как правило, отмечается, что развитие цивилизации тесно связывается с изменением образа жизни людей: со стремлением к комфорту, созданием красивых и надежных машин, домов и прочих материальных ценностей.
Понятие культуры весьма обширно. Словом «культура» могут обозначаться десятки различных понятий. Если взять некоторое обобщенное, самое широкое понятие, то культура – это качественное своеобразие исторически-конкретных форм жизнедеятельности на различных этапах общественного развития, в рамках определенных эпох, формаций, этнических и национальных общностей (античная, феодальная, латиноамериканская, русская культура и т.п.). Культура выступает как механизм передачи социального опыта. Охватывая все стороны человеческого бытия, она предстает как процесс воспроизводства человека во всем богатстве его свойств, потребностей, универсальности. В этом смысле культура есть процесс созидания человеком своей родовой сущности, мера человеческого в самом человеке.
Понятиями “культура” и “цивилизация” обозначены чрезвычайно важные точки роста на нескончаемой нити человеческого познания. Феномены культуры и цивилизации стремительно преображают окружающую среду, оцениваются как факторы творческого жизнеустроения, средство человеческой самореализации, неиссякаемый источник социальных новаций. Отсюда - стремление выявить их потенциал и способы возможного полного использования.
Преобладающий сегодня материалистический (то есть узкопрактический, утилитарный) подход к жизни, направленный только на личные интересы, грозит нашему обществу большими катастрофами, поскольку рождает тенденции к безудержному потребительству и наживе, сметающим на этом пути все нравственные запреты. Об этом с тревогой пишут многие ученые в своих исследованиях. При таком подходе нет этических понятий и вопросов: «Можно или нельзя?(что достойно и справедливо?)», «Что является моим общественным долгом?», а также «В чем смысл жизни?».
Если развитие науки и техники происходит не в интересах всего общества, и технические изобретения применяются в корыстных целях, если открытия в области новых технологий используются независимо от хода общественных процессов – это неизбежно приведет к углублению общего кризиса, и чтобы обозначить пути выхода из него, обществу надо твердо осознать: впереди развития цивилизации должна идти культура.
Цивилизация как достаточно высокая ступень овладения силами природы, несомненно, содержит в себе мощный потенциал научно-технического прогресса и способствует повышению качества и уровня жизни людей, более комфортному их существованию. Едва ли нужно доказывать очевидные факты благотворного влияния результатов этого прогресса на все стороны общественного и повседневного бытия людей. Сегодняшняя жизнь немыслима без современных электронных средств связи и глобальных информационных систем, средств передвижения и поиска новых источников энергии и т.д.
В то же время эти достижения сами по себе еще не означают культурного, духовного расцвета, они не могут быть оценены как, безусловно, нравственные или же, безусловно, безнравственные: ценностно и этически они нейтральны. Технические достижения цивилизации приобретают культурную значимость в зависимости от целей и ценностей, которыми руководствуются при их использовании. Так, лазер способен не только лечить людей, но и разрушать. С помощью телевидения можно сеять “доброе, вечное”, но можно также возбуждать подозрительность, ненависть, вражду, низменные чувства. Достижения химии - это не только эффективные лекарства и предметы быта, но и оружие массового поражения, наркотики. Понятие цивилизации поэтому, чаще всего связывается с этим и, культурно-нейтральными по своей внутренней природе, результатами развития техники и экономики, которые можно использовать в самых разных целях, понятие же культуры сближается с понятием духовного прогресса. Цивилизация - созданный и преобразованный человеком мир, культура - внутреннее достояние самого человека, его духовная экзистенция, достигнутая степень внутренней свободы.
Негативными чертами цивилизации чаще всего полагают ее интенцию к стандартизации повседневности и мышления, насаждение унифицированных истин и ценностей (преимущественно западных), свойственную ей подозрительность к независимости и оригинальности индивидуального сознания, которые зачастую воспринимаются как “социальная опасность”. Культура ориентирована на развитие духовно развитой и свободной личности, цивилизация - на формирование социально лояльного и законопослушного члена общества, довольствующегося предоставленными ему благами. Культурным человек становится из внутренних побуждений, хотя при этом он, разумеется, не может не обратиться к освоению культуры, созданной до него (то есть по видимости внешней). Цивилизованным он становится под воздействием внешних регулирующих норм социальности, часть из которых так и не становится его внутренним достоянием и которые он соблюдает исключительно по необходимости.
Переживаемый нашим обществом кризис – это проблемы, связанные с развитием цивилизации, точнее, проблемы взаимоотношений культуры и цивилизации. Они могут быть успешно решены, если изменится отношение к культуре – науке, искусству, духовному воспитанию, – и она займет достойное место в жизни, если каждым членом общества будет усвоено незыблемое правило: условия жизни не только должны быть цивилизованы, но они должны носить и признаки культуры. Ныне же происходит губительный перекос в сторону развития цивилизационных процессов: все более усиливается и поддерживается интерес к техническим и экономическим достижениям общества за счет снижения внимания к темам духовного развития.
Шпенглер в своей книге «Закат Европы» обнаружил пропасть между крестьянином, носителем традиций, а тем самым - культуры, и "цивилизованным столичным мозгляком". Кстати сказать, крестьянин обладает подлинно свободным сознанием, ибо он с детства не замкнут пространством городского двора и в работе он не подчинен конвейеру промышленности, а сам, более свободно, планирует каждый день, совершает больше свободных действий, больше открыт природе, детям, органике ценностей.
Со второго десятилетия XX в., от периода первой мировой войны (1914-1918), ведет свое начало тема кризиса культуры в философии. Эта тема стала одной из ведущих для философии XX в. и во многом остается таковой по сей день. Серьезным основанием для нее явились трагические события последнего столетия. Они, в частности, обнаружили пределы возможностей культуры, ее ограниченность в решении главной задачи культурного творчества - гуманитаризации и облагораживания человека и общества. Культура во многих случаях выявила свое бессилие перед угрозой скатывания к варварству, обскурантизму и нигилизму, всеобщему ожесточению. В чем причина неудачи культуры? Определяется ли она факторами исторически-ситуативного характера или коренится в самой сути культуры? Почему культура, насчитывающая более чем трехтысячелетнюю историю, создавшая мощный гуманитарный потенциал, оказалась не в состоянии предотвратить ужасы мировых войн, Освенцима и ГУЛАГа, неисчислимого множества локальных конфликтов? Как случилось, что культура, основанная на торжестве разума и науки, привела мир едва ли не на грань ядерной и экологической катастроф? Пристальное внимание к этим вопросам позволило более глубоко поставить проблемы культуры, выявить ее противоречия. Обобщая итоги длительных и напряженных философских раздумий о судьбах культуры, столь характерных для философии XX в., можно кратко сформулировать основные противоречия культуры.
Уподобляя культуру живому организму, автор «Заката Европы» полагал, что всякая локальная культура проходит в своем развитии последовательные стадии от зарождения через расцвет к увяданию. Поэтому закат европейской культуры виделся ему как неизбежный заключительный этап ее развития. Именно в последнем пункте концепция Шпенглера подверглась критике со стороны многих философов XX в. Соглашаясь с констатацией кризисного состояния культуры другие философы считали, что кризис связан не с неизбежным и окончательным вступлением европейской культуры в заключительную фазу, а обусловлен особенностями XX в., теми факторами, которые стали определяющими для духовной ситуации столетия.
В основе отделения культуры от цивилизации, в основе самого понимания сути данной проблемы лежит различие между материальной и духовной культурой.
При всей условности подобного деления тем не менее можно сказать, что материальную культуру представляют предметы и системы, характеризующие уровень развития производительных сил общества, методы производства, способы его организации и управления. Сюда относятся: все, что касается производства средств потребления и рынка их сбыта, а также финансового обеспечения функционирования этого рынка; все предметы, удовлетворяющие исходные биологические потребности человека и повышающие уровень комфорта его жизни; коммуникации всех видов и строительные сооружения всех типов.
Таким образом, здание фабрики или консерватории, новую модель самолета или горнолыжных ботинок, земледелие или компьютерное обеспечение производства мы, конечно, отнесем к материальной культуре, в то время как музыкальная симфония или театральный спектакль, религиозная служба или книга (независимо от того, как мы к ней относимся) – это духовная культура. Однако усадьба в Абрамцеве, здание исторического музея в Москве или мавзолей Тадж-Махал в Индии – это материальная или духовная культура? А картина известного художника, если она как материальный предмет числится за музеем и имеет определенную цену в тех или иных денежных знаках?
Чаще всего нам бывает трудно четко разделить в культурном объекте его материальное бытие и его духовнаую ценность. Если бы вдруг не стало человека, то все галереи и музеи оказались бы лишь хранилищем материальных вещей – холстов со слоем краски на них; мрамора, бронзы, гипса, так или иначе обработанных тем или иным инструментом; построек из какого-либо материала (гранита, кирпича, дерева), сооруженных с использованием определенных орудий труда.
Ценность вещи определяется не только тем, что она способна удовлетворить ту или иную потребность человека, но и тем, что в ней опредмечен его труд, его творчество, его дух. Ценность возникает за предметным бытием вещи и связана с тем, какое значение мы этой вещи придаем, какое содержание в нее вкладываем. Таким образом, различие между материальной и духовной культурой не столь прямолинейно и очевидно, как может показаться на первый взгляд. Однако это различие существует, и связано оно с тем, какого рода потребность – материальную или духовную – вещь удовлетворяет, к какому бытию – тела или духа – она имеет отношение.
Впервые о различении культуры и цивилизации вопрос был поставлен в начале XX в. в Англии. В то время считали, что культура есть принадлежность элиты как носительницы интеллектуального потенциала и научно-художественных ценностей общества. Цивилизация же имеет отношение к обществу как таковому в целом, к широким социальным слоям, которые все более приобретали форму анонимной и аморфной массы людей, занятых в материальном производстве. Культурной элите отводилась роль судьи и наставника масс, а сама идея культуры понималась как реакция элиты на заурядность остального населения. Однако подобный взгляд имел существенные недостатки в связи не только с однозначным утверждением в нем элитарной концепции культуры, но и с игнорированием теснейшей связи между общественным сознанием и материальным бытием общества.
Из этого характерного для XIX в. противопоставления культуры и цивилизации возникает известная элитарная концепция культуры.
В XX в. идея различения культуры и цивилизации приобретает особую актуальность и остроту. В связи с этим выделяются два главных направления в рассмотрении этой проблемы.
Один ряд исследователей помещает различие между культурой и цивилизацией не в сферу их сравнения в качественном отношении или возможности сравнительной оценки их культурного содержания, а в область антропологического разведения данных понятий и истолкования их с этнологических позиций. В этом смысле цивилизация рассматривается как совокупность культур регионального уровня. Так, например, цивилизация майя охватывает последовательность не просто нескольких этапов развития культуры, а нескольких культур, различных по содержанию, но единых по этносу. Таким образом, цивилизация определяется единством носителя культур, которые могут быть различными по времени и даже по содержанию. Подобный подход к пониманию цивилизации отражает взгляд на нее как на процесс эволюции культур в направлении к более сложным состояниям.
Другой ряд исследователей полагает, что различие между культурой и цивилизацией носит качественный характер. Под цивилизацией при таком подходе понимается в основном создание материально-технической базы, обеспечивающей дальнейшее развитие собственно культуры, повышения комфортности бытия. Такое понимание цивилизации связано с тем, что здесь отдается приоритет научно-техническому прогрессу, но не нравственному развитию, технологии, но не духовному совершенствованию. Таким образом, в различении культуры и цивилизации принимается в расчет направление экспансии человеческих усилий: если они ориентированны на преобразование окружающего мира, то это связывают с цивилизацией; если усилия направлены внутрь, на самого человека, развитие его природы, его способностей, его человеческих качеств, то это культура. В последнем случае усилия, даже если они направлены вовне, становятся в конце концов культурой, оказываются реализацией возможностей культурного, развитого человека, который способен культурно опредметить свои силы и способности.
Понимание того, что является ведущим и что подчиненным в соотношении культуры и цивилизации, определяет парадигму ценностей общества. Если культура подчинена цивилизации и обслуживает ее нужды, в обществе, как правило, происходит крен в ее сторону материальных ценностей и материального успеха, предпочтение отдается скорее науке, чем искусству, наблюдается определенное духовное оскудение, господствуют прагматизм и утилитаризм. Если цивилизация служит культуре и способствует ее дальнейшему развитию, тогда в обществе возможна достаточная сгармонизированность между материальными и духовными ценностями, что обеспечивает действительный, а не мнимый прогресс. Превалирование культурных ценностей над цивилизационными создает основу для правильного определения характера потребностей человека и общества, отделения действительных и исходных человеческих потребностей от фиктивных и мнимых. Цель культурного развития заставляет человека пересмотреть свои ориентации в отношении к природе, к самому себе, способствует реализации гуманистических представлений и ценностей, обращению к проблемам человека, а не к проблемам самоцельного развития производства, экономики, управления и т.п.
Различение между цивилизацией и культурой имеет, таким образом, как теоретические, так и практические последствия, ибо общепризнано, что первая направлена в основном на удовлетворение материальных потребностей, в то время как вторая так или иначе означает стремление к идеалам красоты, добра, истины, справедливости. Подлинная культура – это очеловечивание и вочеловечивание человека (т.е. воплощение и реализация). Согласно О. Шпенглеру («Закат Европы»), цивилизация – это последний этап развития культуры, которая как всякий живой организм проходит соответствующие этапы жизни. Цивилизация как исключительно технико-математическое явление противоположна культуре как царству органически-жизненного. Предпочтение цивилизационного развития в ущерб культуре означает затухание общества, переход его существования в фазу бесплодного накопления материальных достижений. Сходные взгляды высказывали А. Тойнби, Н.Я. Данилевский, П. Сорокин. Ф. Ницше, критикуя современную ему культуру, также обозначает различия между культурой как способом реализации всей полноты человеческого духа и цивилизацией как формой его угасания.
Русский социолог, идеолог славянофильства Н.Я. Данилевский (1822-1885) в книге «Россия и Европа» (1969) сформулировал теорию культурно-исторических типов. Она гласила: не существует всемирной истории, есть лишь история конкретных цивилизаций, имеющих неповторимый характер. Культурно-исторический тип представляет собой единство религиозного, социально-бытового, промышленного, политического, научного и художественного направлений развития. Подобно всему живому они находятся в непрерывной борьбе друг с другом и внешней средой, проходят естественно-предопределенные стадии возмужания, дряхления и гибели. Начала цивилизации одного типа не передаются народам другого, а вырабатываются каждым народом для себя при определенном влиянии со стороны. Ход истории есть смена вытесняющих друг друга типов. Данилевский выделял десять таких типов, частично или целиком исчерпавших возможности своего развития: египетский, китайский, древнесемитический, индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, аравийский, германо-романский и два погибших насильственной смертью: мексиканский и перуанский. Перспективным, с точки зрения истории, Данилевский считал славянский культурно-исторический тип, представленный русской культурой.
Немецкий философ культуры, автор трактата «Причинность и судьба. Закат Европы» О. Шпенглер (1880-1936) выдвинул концепцию, которая отразила господствующую установку европейского общественного сознания переломной эпохи конца Первой мировой войны. Закат Европы знаменует собой победу техники над духовностью, мировых городов – над провинцией, плебейской морали – над аристократической. Конец сопровождается деградацией традиционной религии, искусств, нравственности, способствует превращению людей в безликие массы. Единственным оплотом культуры остается «органический человек», крестьянин, связанный корнями с родной почвой. Однако и он подвергается насильственному давлению со стороны цивилизации. Цивилизация является заключительной стадией развития любой культуры.
Культуры Шпенглер рассматривает как организмы с длительностью жизни примерно 1000 лет. В своем развитии они проходят общие три цикла: докультурный, культурный и цивилизованный. Первый связан с мифологией и религией, второй – с философией, наукой и искусством, а третий характеризуется заменой новаций бесконечным тиражированием однажды найденных форм и смыслов.
Сущность культуры Шпенглер усматривал в религии и выделял восемь культурных форм: египетскую, вавилонскую, индийскую, китайскую, греко-римскую (аполлоновскую), византийско-арабскую (магическую), западноевропейскую (фаустовскую) и культуру майя. Концепцию Шпенглера современники критиковали за фатализм и формализм, выразившиеся в стремлении понять сложную картину мировой культуры сквозь призму умозрительных схем.
Преодолеть недостатки «интуитивного схематизма» теории
О. Шпенглера пытался английский культуролог и философ А.Д. Тойнби
(1889-1975). Лейтмотивом исследования Тойнби была идея о том, что ход истории нельзя уложить ни в одну, даже самую совершенную схему.
Однако свою теорию Тойнби построил в сходном ключе с теориями Данилевского и Шпенглера, в духе концепции круговорота локальных цивилизации. Он выделил во всемирной истории 21 тип культуры: египетский, шумерский, вавилонский, сирийский, арабский, минойский, хеттский, эллинский, западный, иранский, индийский, индуистский, китайский, японо-корейский, дальневосточный, православный, российский, андский, маяйанский, юкатанский и мексиканский. Каждая цивилизация проходит пять общих стадий внутренней эволюции: возникновение, рост, надлом, разложение и гибель.
Движущей силой цивилизаций он называл «творческое меньшинство», носителя «жизненного порыва», действующего по законам «вызова и ответа» и увлекающего за собой «инертное большинство». Специфику цивилизации, смысл ее жизни определяет картина «вызовов-ответов». «Вызов»- это форма воздействия на цивилизацию природного, исторического, социального факторов, отвечая на которые общество развивается. Формы «ответов» определяют характер приспособления народов, причем внешние факторы (миграции, катаклизмы, войны) сказываются более на заре цивилизации, а внутренние – в эпоху ее упадка.
Способность раньше других воспринимать «вызов» и вырабатывать на него должную реакцию – привилегия «творческого меньшинства». Она проходит три стадии: сначала функционирует как власть авторитета, затем – в форме авторитета власти и, наконец, как тотальное насилие над большинством. На завершающей стадии элита превращается в замкнутую касту, утрачивает свой творческий потенциал, оказывается в силу этого неспособной правильно реагировать на «вызовы», что заставляет ее осуществлять господство силой принуждения. Масса все более отвращается от элиты, становится «внутренним пролетариатом» и разрушает бастион власти, если только он сам не гибнет от природной катастрофы или военного поражения.
Тойнби считал гибель цивилизации фатальным историческим явлением. Необходимую стабильность ей способны придавать: компетентность элит, разумность социального устройства, современность и гибкость «ответов», забота о развитии духовно-нравственного потенциала людей. Признавая культурный прогресс, он видел его в духовно-религиозном совершенствовании человечества.
В основе отделения культуры от цивилизации, в основе самого понимания сути данной проблемы лежит различие между материальной и духовной культурой.
При всей условности подобного деления тем не менее можно сказать, что материальную культуру представляют предметы и системы, характеризующие уровень развития производительных сил общества, методы производства, способы его организации и управления.
Сюда относятся: все, что касается производства средств потребления и рынка их сбыта, а также финансового обеспечения функционирования этого рынка; все предметы, удовлетворяющие исходные биологические потребности человека и повышающие уровень комфорта его жизни; коммуникации всех видов и строительные сооружения всех типов.
Таким образом, здание фабрики или консерватории, новую модель самолета или горнолыжных ботинок, земледелие или компьютерное обеспечение производства мы, конечно, отнесем к материальной культуре, в то время как музыкальная симфония или театральный спектакль, религиозная служба или книга (независимо от того, как мы к ней относимся) – это духовная культура. Однако усадьба в Абрамцеве, здание исторического музея в Москве или мавзолей Тадж-Махал в Индии – это материальная или духовная культура? А картина известного художника, если она как материальный предмет числится за музеем и имеет определенную цену в тех или иных денежных знаках?
Чаще всего нам бывает трудно четко разделить в культурном объекте его материальное бытие и его духовнаую ценность. Если бы вдруг не стало человека, то все галереи и музеи оказались бы лишь хранилищем материальных вещей – холстов со слоем краски на них; мрамора, бронзы, гипса, так или иначе обработанных тем или иным инструментом; построек из какого-либо материала (гранита, кирпича, дерева), сооруженных с использованием определенных орудий труда.
Ценность вещи определяется не только тем, что она способна удовлетворить ту или иную потребность человека, но и тем, что в ней опредмечен его труд, его творчество, его дух. Ценность возникает за предметным бытием вещи и связана с тем, какое значение мы этой вещи придаем, какое содержание в нее вкладываем. Таким образом, различие между материальной и духовной культурой не столь прямолинейно и очевидно, как может показаться на первый взгляд. Однако это различие существует, и связано оно с тем, какого рода потребность – материальную или духовную – вещь удовлетворяет, к какому бытию – тела или духа – она имеет отношение.
Впервые о различении культуры и цивилизации вопрос был поставлен в начале XX в. в Англии. В то время считали, что культура есть принадлежность элиты как носительницы интеллектуального потенциала и научно-художественных ценностей общества. Цивилизация же имеет отношение к обществу как таковому в целом, к широким социальным слоям, которые все более приобретали форму анонимной и аморфной массы людей, занятых в материальном производстве. Культурной элите отводилась роль судьи и наставника масс, а сама идея культуры понималась как реакция элиты на заурядность остального населения. Однако подобный взгляд имел существенные недостатки в связи не только с однозначным утверждением в нем элитарной концепции культуры, но и с игнорированием теснейшей связи между общественным сознанием и материальным бытием общества.
Из этого характерного для XIX в. противопоставления культуры и цивилизации возникает известная элитарная концепция культуры.
В XX в. идея различения культуры и цивилизации приобретает особую актуальность и остроту. В связи с этим выделяются два главных направления в рассмотрении этой проблемы.
Один ряд исследователей помещает различие между культурой и цивилизацией не в сферу их сравнения в качественном отношении или возможности сравнительной оценки их культурного содержания, а в область антропологического разведения данных понятий и истолкования их с этнологических позиций. В этом смысле цивилизация рассматривается как совокупность культур регионального уровня. Так, например, цивилизация майя охватывает последовательность не просто нескольких этапов развития культуры, а нескольких культур, различных по содержанию, но единых по этносу. Таким образом, цивилизация определяется единством носителя культур, которые могут быть различными по времени и даже по содержанию. Подобный подход к пониманию цивилизации отражает взгляд на нее как на процесс эволюции культур в направлении к более сложным состояниям.
Другой ряд исследователей полагает, что различие между культурой и цивилизацией носит качественный характер. Под цивилизацией при таком подходе понимается в основном создание материально-технической базы, обеспечивающей дальнейшее развитие собственно культуры, повышения комфортности бытия. Такое понимание цивилизации связано с тем, что здесь отдается приоритет научно-техническому прогрессу, но не нравственному развитию, технологии, но не духовному совершенствованию. Таким образом, в различении культуры и цивилизации принимается в расчет направление экспансии человеческих усилий: если они ориентированны на преобразование окружающего мира, то это связывают с цивилизацией; если усилия направлены внутрь, на самого человека, развитие его природы, его способностей, его человеческих качеств, то это культура. В последнем случае усилия, даже если они направлены вовне, становятся в конце концов культурой, оказываются реализацией возможностей культурного, развитого человека, который способен культурно опредметить свои силы и способности.
Понимание того, что является ведущим и что подчиненным в соотношении культуры и цивилизации, определяет парадигму ценностей общества. Если культура подчинена цивилизации и обслуживает ее нужды, в обществе, как правило, происходит крен в ее сторону материальных ценностей и материального успеха, предпочтение отдается скорее науке, чем искусству, наблюдается определенное духовное оскудение, господствуют прагматизм и утилитаризм. Если цивилизация служит культуре и способствует ее дальнейшему развитию, тогда в обществе возможна достаточная сгармонизированность между материальными и духовными ценностями, что обеспечивает действительный, а не мнимый прогресс. Превалирование культурных ценностей над цивилизационными создает основу для правильного определения характера потребностей человека и общества, отделения действительных и исходных человеческих потребностей от фиктивных и мнимых. Цель культурного развития заставляет человека пересмотреть свои ориентации в отношении к природе, к самому себе, способствует реализации гуманистических представлений и ценностей, обращению к проблемам человека, а не к проблемам самоцельного развития производства, экономики, управления и т.п.
Различение между цивилизацией и культурой имеет, таким образом, как теоретические, так и практические последствия, ибо общепризнано, что первая направлена в основном на удовлетворение материальных потребностей, в то время как вторая так или иначе означает стремление к идеалам красоты, добра, истины, справедливости.
Подлинная культура – это очеловечивание и вочеловечивание человека (т.е. воплощение и реализация). Согласно О. Шпенглеру («Закат Европы»), цивилизация – это последний этап развития культуры, которая как всякий живой организм проходит соответствующие этапы жизни. Цивилизация как исключительно технико-математическое явление противоположна культуре как царству органически-жизненного. Предпочтение цивилизационного развития в ущерб культуре означает затухание общества, переход его существования в фазу бесплодного накопления материальных достижений. Сходные взгляды высказывали А. Тойнби, Н.Я. Данилевский, П. Сорокин. Ф. Ницше, критикуя современную ему культуру, также обозначает различия между культурой как способом реализации всей полноты человеческого духа и цивилизацией как формой его угасания.
Русский социолог, идеолог славянофильства Н.Я. Данилевский (1822-1885) в книге «Россия и Европа» (1969) сформулировал теорию культурно-исторических типов. Она гласила: не существует всемирной истории, есть лишь история конкретных цивилизаций, имеющих неповторимый характер. Культурно-исторический тип представляет собой единство религиозного, социально-бытового, промышленного, политического, научного и художественного направлений развития. Подобно всему живому они находятся в непрерывной борьбе друг с другом и внешней средой, проходят естественно-предопределенные стадии возмужания, дряхления и гибели. Начала цивилизации одного типа не передаются народам другого, а вырабатываются каждым народом для себя при определенном влиянии со стороны. Ход истории есть смена вытесняющих друг друга типов. Данилевский выделял десять таких типов, частично или целиком исчерпавших возможности своего развития: египетский, китайский, древнесемитический, индийский, иранский, еврейский, греческий, римский, аравийский, германо-романский и два погибших насильственной смертью: мексиканский и перуанский. Перспективным, с точки зрения истории, Данилевский считал славянский культурно-исторический тип, представленный русской культурой.
Немецкий философ культуры, автор трактата «Причинность и судьба. Закат Европы» О. Шпенглер (1880-1936) выдвинул концепцию, которая отразила господствующую установку европейского общественного сознания переломной эпохи конца Первой мировой войны. Закат Европы знаменует собой победу техники над духовностью, мировых городов – над провинцией, плебейской морали – над аристократической. Конец сопровождается деградацией традиционной религии, искусств, нравственности, способствует превращению людей в безликие массы. Единственным оплотом культуры остается «органический человек», крестьянин, связанный корнями с родной почвой. Однако и он подвергается насильственному давлению со стороны цивилизации. Цивилизация является заключительной стадией развития любой культуры.
Культуры Шпенглер рассматривает как организмы с длительностью жизни примерно 1000 лет. В своем развитии они проходят общие три цикла: докультурный, культурный и цивилизованный. Первый связан с мифологией и религией, второй – с философией, наукой и искусством, а третий характеризуется заменой новаций бесконечным тиражированием однажды найденных форм и смыслов.
Сущность культуры Шпенглер усматривал в религии и выделял восемь культурных форм: египетскую, вавилонскую, индийскую, китайскую, греко-римскую (аполлоновскую), византийско-арабскую (магическую), западноевропейскую (фаустовскую) и культуру майя. Концепцию Шпенглера современники критиковали за фатализм и формализм, выразившиеся в стремлении понять сложную картину мировой культуры сквозь призму умозрительных схем.
Преодолеть недостатки «интуитивного схематизма» теории О. Шпенглера пытался английский культуролог и философ А.Д. Тойнби (1889-1975). Лейтмотивом исследования Тойнби была идея о том, что ход истории нельзя уложить ни в одну, даже самую совершенную схему.
Однако свою теорию Тойнби построил в сходном ключе с теориями Данилевского и Шпенглера, в духе концепции круговорота локальных цивилизации. Он выделил во всемирной истории 21 тип культуры: египетский, шумерский, вавилонский, сирийский, арабский, минойский, хеттский, эллинский, западный, иранский, индийский, индуистский, китайский, японо-корейский, дальневосточный, православный, российский, андский, маяйанский, юкатанский и мексиканский. Каждая цивилизация проходит пять общих стадий внутренней эволюции: возникновение, рост, надлом, разложение и гибель.
Движущей силой цивилизаций он называл «творческое меньшинство», носителя «жизненного порыва», действующего по законам «вызова и ответа» и увлекающего за собой «инертное большинство». Специфику цивилизации, смысл ее жизни определяет картина «вызовов-ответов». «Вызов»- это форма воздействия на цивилизацию природного, исторического, социального факторов, отвечая на которые общество развивается. Формы «ответов» определяют характер приспособления народов, причем внешние факторы (миграции, катаклизмы, войны) сказываются более на заре цивилизации, а внутренние – в эпоху ее упадка.
Способность раньше других воспринимать «вызов» и вырабатывать на него должную реакцию – привилегия «творческого меньшинства». Она проходит три стадии: сначала функционирует как власть авторитета, затем – в форме авторитета власти и, наконец, как тотальное насилие над большинством. На завершающей стадии элита превращается в замкнутую касту, утрачивает свой творческий потенциал, оказывается в силу этого неспособной правильно реагировать на «вызовы», что заставляет ее осуществлять господство силой принуждения. Масса все более отвращается от элиты, становится «внутренним пролетариатом» и разрушает бастион власти, если только он сам не гибнет от природной катастрофы или военного поражения.
