Есть такие, кто думают, что христианство - лишь универсальная морально-этическая теория, согласно которой даже иноверец, будучи «хорошим человеком», попадет в рай. Глубокое заблуждение. То же касается и целого ряда других мифов: "о веротерпимости", "о всепрощении", "о христианстве как системе морально-этических ценностей" и т.д.

Хочу развенчать ряд мифов о христианстве, прочно укоренившихся в массовом общественном сознании...

Миф 1. «О веротерпимости»

Я вообще не понимаю, откуда это взяли. Христианство никогда не проявляло никаких признаков веротерпимости или толерантности. Евангелие не содержит ни одного указания на это! Более того, если следовать первоисточнику, ситуация прямо противоположная. Вот несколько цитат:дерево не приносящее плода доброго срубают и бросают в огонь (Мф 3:7, 7:19) Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтоб они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас (Мф 7:6) А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, оттрясите прах от ног ваших; истинно говорю вам: отраднее будет земле Содомской и Гоморрской в день суда, нежели городу тому (Мф 10:14-15) Соберите прежде плевелы и свяжите их в снопы, чтобы сжечь (Мф 13:30)

Миф 2. «О равенстве всех перед Богом»

Есть такие, которые думают, что христианство есть лишь универсальная морально-этическая теория, согласно которой даже иноверец, будучи «хорошим человеком», попадет в рай. Глубокое заблуждение, вот подтверждение.Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает (Мф 12:30) кто будет веровать и креститься, спасен будет, а кто не будет веровать, осужден будет (Мк 16:16) Верующий в Сына имеет жизнь вечную; а не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем (Ин 3:36) Если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Небесное (Ин 3:5) Верующий в Него не судится, а неверующий уже осужден (Ин 3:18)

Миф 3. «О всепрощении»

Вопреки сложившемуся мнению, прощение у христиан возможно только после покаяния:Если же согрешит против тебя брат твой, выговори ему; и если покается, прости ему (Лк 17:3) И если семь раз в день согрешит против себя, и семь раз в день обратится, и скажет: «каюсь», — прости ему (Лк 17:4) Более того, не все подлежит прощениюКому простите грехи, тому простятся; на ком оставите, на том останутся (Ин 20:23)

Миф 4. «О равенстве народов»

Новый завет считает, что равны перед Богом лишь обращенные христиане. Доказательства:Отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхового человека и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем - Христос (Кол 3:11) Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; вы все, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского; ибо вы вы одно во Христе Иисусе. Если же вы Христовы, то вы семя Авраамово и по обетованию наследники (Гал 3:26-29) Ибо восстанет народ на народ, и царство на царство (Мф 24:7)

Миф 5. «О подставлении щек»

Миф 6. «Возлюби ближнего»

Да, Евангелие говорит «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим; и ближнего твоего, как самого себя » (Лк 10:27), но далее последовал вот такой диалог между законником (то есть талмудистом) и Иисусом. Законник спросил: А кто мой ближний?.. Что Вы думаете ответил Иисус? А ничего. Христос рассказал притчу о правильном поведении, сказав лишь одно: иди и поступай так же . (Лк 10:29-37)

Миф 7. «О покорности и слабости»

Это вообще бред. Не надо быть слабым. Не надо быть покорным. Цитаты:Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч (Мф 10:34) теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч (Лк 22:36)

Миф 8. «О близости христианства и иудаизма»

Тоже бред. Христианство и иудаизм просто противоположны по своей сути, это есть и в Евангелии, ибо кровь на евреях: Кровь Его на нас и на детях наших (Мф 27:25) . Более того иудаизм (закон) и христианство (благодать) противопоставлены друг другу еще в Евангелие: Ибо закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли через Иисуса Христа (1:17) Да и первый русский митрополит Илларион об этом еще писал столетия назад в «Слове о законе и благодати». Цитата: «Так, иудеи тенью и Законом оправдывались, но не спасались, христиане же Истиною и Благодатью не оправдываются, а спасаются. Ибо у иудеев — оправдание, у христиан же — спасение. И поскольку оправдание — в этом мире, а спасение — в Будущем Веке, иудеи земному радуются, христиане же — сущему на Небесах »

Миф 9. «Христианство есть философская система и система этических ценностей»

Откуда это, братья? Не понимаю! Христианство есть способ веры истинной, а этические ценности не играют ключевого значения. И заповедей в Евангелие всего 2, а не 10, как принято думать, а именно: "Первая и наибольшая" и "вторая, подобная ей". Первая — возлюби Господа Бога твоего, а вторая — возлюби ближнего, как самого себя (Евангелие от Матфея 22:37-40, далее везде по всем Евангелиям). То есть главное верить, что Иисус есть Христос, то есть в переводе "Мессия", сын Божий и одно целое с Богом посредством Святой Троицы (тринитрарного принципа). Ибо любой грех может быть прощен через покаяние. Более ничего заповедями в Евангелии не называется. Поменьше, братья, читайте всевозможных интерпретаций и суждений о христианстве, побольше Евангелие.

Резюме

Поэтому, братья, не надо думать, что христианство есть религия слабых. Я не пытаюсь никого из родноверов и атеистов обратить в нашу веру, просто знайте про истинное христианство, то есть христианство Нового Завета. И побольше читайте первоисточник, а не толерантные бредни и комментарии.

Самое время продать свою одежду и купить меч! Кто имеет уши слышать, да услышит! (Мф 11:15) Жатвы много, а делателей мало (Мф 9:37)

(35) И сказал им: когда Я посылал вас без мешка и без сумы и без обуви, имели ли вы в чем недостаток? Они отвечали: ни в чем. (36) Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч; (37) ибо сказываю вам, что должно исполниться на Мне и сему написанному: и к злодеям причтен. Ибо то, что о Мне, приходит к концу. (38) Они сказали: Господи! вот, здесь два меча. Он сказал им: довольно. (От Луки 22:35-38)

Формулировка вопроса

Возможно, кому-то покажется, что вопрос совершенно не принципиальный. Однако мы уверены, что в учении Христа мелочи также важны, как и основополагающие доктрины. Во второстепенных вопросах мы призваны проявлять терпимость к иной точке зрения, но это не значит, что нам позволено оставить эти вопросы без внимания.

Вопрос формулируется предельно просто: Зачем ученикам нужен был меч?

Давайте попытаемся найти ответ.

Возможные варианты толкования

1. Христос отныне повелел ученикам самим заботиться о своей безопасности и пропитании.

Джон МакАртур пишет:

Когда Христос посылал их на служение раньше, Он полновластно принял меры, чтобы их потребности были удовлетворены. А с этого времени они должны были использовать обычные способы для обеспечения средств своего существования и своей безопасности.

Образным выражением таких средств и были денежный мешок, сума и меч (меч был символом защиты, а не нападения). Но по ошибке они поняли Его слова буквально (ст. 38).

Сторонники этого толкования убеждают нас в необходимости зарабатывания денег и обеспечения самозащиты.

Однако, если зарабатывание денег не вызывает никаких вопросов, то с самозащитой возникают проблемы. Если предположить, что Иисус разрешил Своим ученикам пользоваться оружием даже для самообороны, то возникает немало проблем при согласовании этого повеления с общей этикой невоздаяния, изложенной в Нагорной Проповеди. Невозможно, имея меч, подставлять другую щёку ударившему, идти два поприща и отдать рубашку, требующему верхнюю одежду.

2. Христос попросил учеников помочь Ему исполнить слова пророчества «и к злодеям причтён».

Согласно этой точке зрения, ученики должны были один раз вооружиться, чтобы у правителей появился ещё один формальный повод арестовать Иисуса.

Эта точка зрения изложена в культурно-историческом комментарии к Новому Завету:

Упоминая о мече, Иисус не призывает к насилию, в отличие от зилотов (ср.: Псевдо-Фокилид, 32-34; Фокилид - греческий поэт VI в. до н. э.). Иисус призывает к временному и символическому акту - двух мечей достаточно (ст. 38), чтобы Его можно было обвинить в мятежных намерениях и, следовательно, «причесть к злодеям» в соответствии с Ис. 53:12. (О “мессианском аспекте Ис. 53 ом. в коммент. к Мф. 12:15-18.) Без верхней одежды ночью человек мог замерзнуть и простудиться, но Иисус говорит, что это лучше, чем если ученики окажутся невооруженными в предстоящем конфликте.

На первый взгляд это толкование плохо соотносится со смыслом 35 стиха. Кажется, что Господь противопоставляет время когда апостолы ни в чём не нуждались, времени, когда они начнут нуждаться. Но это несоответствие лишь кажущееся. Ведь вполне возможно, что в 35 стихе Иисус не противопоставляет времена, а напоминает, что Он много раз заботился о Своих учениках, восполняя их нужды, а теперь пришла очередь учеников выполнить Божью просьбу.

Выбранное решение вопроса

Нам представляется наиболее логичной вторая версия. Свой выбор мы сделали, исходя из следующих герменевтических принципов.

Принцип грамматики и лексического анализа

Начнем с того, что в 35 и 36 стихах речь идет не просто о мешке, суме, одежде и мече.

«Мешок» - это греческое βαλλάντιον - мошна, кошелёк.

«Сума» - πήρα
- дорожная сумка для припасов, котомка.

«Одежда» - ἱμάτιον - гиматий, плащ, верхняя одежда.

«Меч» - μάχαιρα
- нож (жертвенный), короткий меч, кинжал.

Новый перевод международного Библейского общества даёт такое толкование фразы из 36 стиха: «Сейчас же, если у вас есть кошелек, возьмите его, возьмите и сумку, и если у вас нет меча , то продайте плащ, но купите меч».

Мы полагаем, что здесь переводчики допустили ошибку. В оригинальном тексте нет фразы «нет меча». Всё предложение звучит буквально так: «Сказал же им: Но ныне имеющий кошелёк пусть возьмёт, подобно и суму, и не имеющий пусть продаст плащ свой и купит меч».

Похоже, что фраза «не имеющий» относится не к человеку у которого нет меча, а к человеку у которого нет кошелька или сумки. Ведь если есть кошелёк (с деньгами), то меч можно купить, не продавая верхнюю одежду!

Похоже, что всё это повеление подчинено только мысли о покупке меча.

Господь как бы говорит: «Раньше вам ничего не было нужно. Но теперь вам нужно кое-что. Поэтому приготовьте кошельки для покупки меча, нет денег в кошельке или суме, продайте плащ. Короче, любой ценой купите меч!»

Принцип литературного контекста и авторского замысла

Разговор о мече получает продолжение в 38 стихе. Ученики указывают на два кухонных ножа, которые также можно назвать греческим словом μάχαιρα - меч.

Джон А. Мартин пишет: «Ответ Христа надо рассматривать в связи с вышеупомянутыми словами пророка Исаии, т. е. Христос подразумевал, что Его учеников, и двумя мечами вооруженных, люди “причтут к злодеям”, так же, как Его Самого». Из чего видно, что Господь поначалу хотел, чтобы каждый из Одиннадцати купил меч, но смягчил Своё требование, сказав, что даже двух «мечей» будет довольно.

Возможно, Иисуса уже в тот момент охватила предсмертная тоска, в полную силу развернувшаяся в Гефсимании. Именно поэтому Он сказал: «Довольно!»

Яков Кротов пишет: «Эти слова Иисуса должны бы всеми пониматься как стихотворение, призывающее не к войне, а к отчаянию. Ведь следуют за этим слова о том, что Иисусу предстоит распятие. Зачем же нужен меч, если Он будет распят? Это просто гипербола. С таким же успехом Спаситель мог бы сказать: “Кончайте обедать, я на крест иду, а вы рыбку кушаете; рыбку отдай нищему, и купи себе пирамиду Хеопса, и трижды обеги с нею вокруг Иерусалима”».

Действительно. Он идёт на крест, нуждаясь в помощи и поддержке. Но даже простая просьба о покупке меча, кажется опять сейчас станет предметом для спора между учениками.

Более широкий контекст проясняет нашу позицию. Ведь до фразы о покупке меча, Господь беседует с Петром. Кифа уверяет Христа, что сделает для Него всё, что потребуется. Выражает готовность идти в темницу и на смерть. Господь в ответ на это предсказывает отречение Петра и просит выполнить хотя бы одну простую просьбу.

Принцип аналогии веры и аналогии Писания

Наша точка зрения настаивает на том, что повеление купить меч было сиюминутным, казуистическим, относящимся только к одному вечеру - вечеру ареста Христа. Тогда как сторонники иной точки зрения настаивают на продолжающемся повелении - и сейчас христиане не просто могут носить оружие, но и должны использовать его для обороны.

Однако, это понимание Господь недвусмысленно исключил одной фразой, сказанной Петру: «Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут…» (От Матфея 26:52).

Эта же грозная мысль повторяется в Откр. 13:10. «Кто ведет в плен, тот сам пойдет в плен; кто мечом убивает, тому самому надлежит быть убиту мечом. Здесь терпение и вера святых».

Господь ясно дал понять, что не желает, чтобы спектакль с мечами перерос в реальный террористический акт. Христиане не обязаны защищать себя с оружием в руках. Нигде в Новом Завете больше нет повеления носить меч. Слово μάχαιρα в контексте повеления, обращённого к христианам, используется ещё только в Еф. 6:, где говорится о мече духовном - Слове Божьем.

Принцип ясности Писания

Господь ясно объясняет в 37 стихе, что пророчество Исайи должно исполниться, так как время пребывания Христа на земле подходит к концу. Христос просто не мог иметь в виду: «Я ухожу, и если раньше Я заботился о вас, теперь вы должны заботиться о себе Сами». Он знал, что воскреснет. Знал, что в жизни учеников совершатся слова: «…и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь» (От Матфея 28:20). Следовательно Господь говорил о чём-то сиюминутном, не имеющем долгосрочных последствий.

Вывод.

После смерти и воскресения Христа меч из стали и булата нам уже не нужен. У нас есть меч духовный - Слово Божье. Девиз христианина (правда по другому поводу) сформулировал старина Хемингуэй. «Прощай, оружие!» - говорят вчерашние зелоты. Здравствуй Слово Господне!

«Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч».
Господь повелевает ученикам, впрочем не противореча Самому Себе, но, объявляя им, что доселе Он призревал за ними, не заставляя ни о чем заботиться, а отселе они должны будут заботиться о себе сами. Об этом Он говорит иносказательно, словами о мешке, суме и мече. Поэтому будьте бодры, так как вы имеете алкать и нуждаться в пище, на что намекает «сумой», и мужественны, так как впадете во многие опасности, на что указывает «меч». Говорит Он это, конечно, не для того, чтобы они носили с собою мечи, но чтобы объявить о грядущих войнах и бедствиях и сделать их ко всему этому готовыми.
Поэтому Господь говорит им: отселе носите «сумы», то есть так располагайтесь и заботьтесь, как имеющие испытать голод, и купите «мечи», то есть так берегите себя, как имеющие встретить опасности и войны.
Но вот правильно ли поняли Его ученики. Вспомним, что направляясь в Гефсиманский сад, Иисус взял с собой только троих Своих сподвижников, ко всему прочему, попутно выполняющими и роль Его телохранителей. Это были сам Петр, и двое братьев Заведеевых, Иаков и Иоанн Богослов. Братья Иаков и Иоанн в Евангелиях именуются сыновьями Зеведеевыми по имени их отца Зеведея, также, по сообщению евангелиста Марка (Мк. 3:17), Иисус называл братьев просто - Боанергес (в переводе с греческого на арамейский, это слово в Новом Завете означает «сыны грома»), очевидно за порывистый характер. В литературе Иакова Зеведеева также часто называют Иаковом Старшим, чтобы отличить его от апостола Иакова Алфеева и Иакова, «брата Господня» или Иакова Младшего.
Все трое инициативны и воинственны, имели характер настоящих бойцов, и при мечах; вооружены, правда, только двое («Они сказали: Господи! вот, здесь два меча. Он сказал им: довольно». Лк. 22:38), и один из них находился у Петра.
В канонических текстах Евангелия, стих от Луки, 22:36, оружием, которым здесь цитируется последнее слово, обозначается меч.
Но является ли это достоверно верным?
Евангелия, как и весь Новый Завет (за исключением, возможно, Евангелия от Матфея), написан на койне, разговорном греческом языке I века. По оценке многих исследователей язык Евангелия от Луки, наряду с языком Деяний и Послания к Евреям - лучший по литературному уровню в Новом Завете. Евангелие от Луки - третья книга Нового Завета, одно из четырех канонических Евангелий. Перед ним традиционно следуют Евангелия от Матфея и Марка, за ним - Евангелие от Иоанна.
Древнееврейский язык (или библейский иврит), - первый язык евреев, распространенный в Древнем Израиле. В течение первого тысячелетия до нашей эры находился как в устном, так и в письменном употреблении, выйдя впоследствии из устного употребления в связи с падением древнееврейской государственности и уходом евреев в диаспору. Одним из основным памятником древнееврейского языка как раз и является Еврейская Библия.
Древнееврейский язык относится к ханаанейской группе северо-западной ветви семитских языков. Сюда входят современный иврит, финикийский и ряд малых языков, такие, как моавитский, аммонитский и эдомитский, а также субстратный язык амарнских писем из Ханаана и Финикии II тысячелетия до нашей эры. Все они, кроме иврита, сегодня являются «мертвыми» языками.
Поскольку в иврите используется консонантное письмо (фонетическое письмо, передающее только или преимущественно согласные звуки), алфавит состоит из согласных букв; тогда как они никак не обозначались на письме, они всегда присутствовали в устной традиции языка.
Поэтому, когда мы пишем на бумаге слово «хрв», в устной речи оно прочитается как «херев» (ивр. херев - «меч»).
В подлиннике, на древнееврейском языке, на котором писалось Священное Писание, этот вид оружия так и обозначается этим термином «херев», и слово это около двухсот с половиной раз встречается и в Ветхом Завете. Корень его «хрв» означает «терять», «быть потерянным», а существительное обозначает любое расточение. Свое происхождение исторически «херев» ведет от древнеегипетского серповидного клинка «хепш», «хопш», «хепши», и это явно то же самое название оружия, что и финикийское обозначение меча - «хереба».
Мы практически не знаем, мечи каких размеров и форм использовались древними евреями; оружия или защитного вооружения древние евреи, этот «железный народ в железном одеянии», не оставили нам ни единого экземпляра. Это тем более любопытно, что, как говорится, меч хоронили вместе с его хозяином («Не должны ли и они лежать с падшими героями необрезанными, которые с воинским оружием своим сошли в преисподнюю, и мечи свои положили себе под головы, и осталось беззаконие их на костях их, потому что они, как сильные, были ужасом на земле живых. И ты будешь сокрушен среди необрезанных и лежать с пораженными мечом», Иез. 32:27-28).
Первым оружием, упомянутым в иудейском Священном Писании, является пламенеющий Меч Херувима (Быт. 3:24 - «И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни»). В ассирийских памятниках словом «керуби» также обозначаются фигуры колоссов, символизирующие Силу Добра и охраняющие ворота дворцов. Охраняя от вторжения Зла, они защищали дорогу к Эдемскому саду от незваных гостей, «пламенеющий меч оборачивался всюду, охраняя древо жизни» (пламенеющий меч - «лахат ха-хереб» у Ричарда Фрэнсиса Бертона (англ. Richard Francis Burton , в КНИГЕ МЕЧЕЙ).
Чаще всего слово это и обозначает меч (Иер. 34:4 «Но обаче слыши слово Господне, Седекие, царю Иудин! Тако глаголет Господь к тебе: не умреши от меча («херев»), но в мире умреши»); однако в других случаях и нож тоже. Так, у Иезекииля (5:1) мы видим: «А ты, сын человеческий, возьми себе острый нож («херев»), бритву брадобреев возьми себе, и води ею по голове твоей и по бороде твоей»). Из еврейских записей мы можем понять, что «острые ножи» («херев»), которые упоминает Иисус Навин, и предназначеные для обрезания, были просто осколками кремня наподобие египетских. В других местах этим словом обозначается зубило (Исх. 20:25); жестокий жар (Иов. 30:30 - «Моя кожа почернела на мне, и кости мои обгорели от жара («херев»).
Мечом пользовались как пешие, так и конные воины, о чем нам говорит Книга пророка Наума. «Несется конница, сверкает меч («херев») и блестят копья; убитых множество и груды трупов: нет конца трупам, спотыкаются о трупы их», (Наум, 3:3). Херев не был ни большим, ни тяжелым оружием, и можно с уверенностью сказать, что формы его были теми же, что мы видим на египетских иероглифах. Вес меча Голиафа, к сожалению, не приводится, не знаем мы ничего и о мече, отвергнутом Давидом по причине того, что он не успел его проверить. Но та легкость, с которой Давид выхватил впоследствии из ножен филистимский херев и сражался им, позволяет предположить, что он имел нормальный размер и вес. Меч этот вызывал у него большое восхищение, поскольку победитель сказал «нет ему подобного» (1 Цар. 21:9 - «И сказал священник: вот меч Голиафа Филистимлянина, которого ты поразил в долине дуба, завернутый в одежду, позади ефода; если хочешь, возьми его; другого кроме этого нет здесь. И сказал Давид: нет ему подобного, дай мне его»).
То, что меч был «завернут в одежду», и сегодня до сих пор практикуется на Востоке; «позади ефода» (в древнем Израиле - часть облачения первосвященника, надеваемого при богослужении, изготавливаемого из двух полотнищ дорогой материи) - т.е. за облачением первосвященника.
Книга Судей Израилевых, рассказывает:
«3:16 Аод сделал себе меч с двумя остриями, длиною в локоть, и припоясал его под плащом своим к правому бедру,
17 [и пришел,] и поднес дары Еглону, царю Моавитскому; Еглон же был человек очень тучный.
18 Когда поднес Аод все дары и проводил людей, принесших дары,
19 то сам возвратился от истуканов, которые в Галгале, и сказал: у меня есть тайное слово до тебя, царь. Он сказал: тише! И вышли от него все стоявшие при нем.
20 Аод вошел к нему: он сидел в прохладной горнице, которая была у него отдельно. И сказал Аод: у меня есть до тебя, [царь,] слово Божие. [Еглон] встал со стула [пред ним].
21 [Когда он встал,] Аод простер левую руку свою и взял меч с правого бедра своего и вонзил его в чрево его,
22 так что вошла за острием и рукоять, и тук закрыл острие, ибо Аод не вынул меча из чрева его, и он прошел в задние части.
23 И вышел Аод в преддверие, и затворил за собою двери горницы, и замкнул».
Свидетельство о том, что меч остался в теле царя, так что «вошла за острием и рукоять, и тук закрыл острие», дает право на высказывание предположения, что меч этот был жестким, коротким и прямым, возможно, что это был кинжал.
Частое упоминание о обоюдоостром мече (кинжале) позволяет предположить, что существовали также и односторонние мечи (боевые ножи). Аод носил меч на поясе под одеждой на правом бедре и доставал его левой рукой. Опять же когда Иоав намеревался убить Амесса (2 Цар., 20:8), «одежда, бывшая на нем, обтягивала его, а на бедрах его был пояс, к которому был пристегнут меч в ножнах; когда он двинулся, меч вылез из ножен».
Вероятно, не станет нечто предосудительным, если древнееврейское слово «херев», как мы уже разобрали выше, которое может обозначать «меч», «нож», «зубило», «копье», в данном тексте Евангелия от Луки, 22:36-38, может быть переведено, как нож (кинжал).
«Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его, также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи (приобрети) нож. Ибо сказываю вам, что должно исполниться на Мне и сему написанному: и к злодеям причтен. Ибо то, что о Мне, приходит к концу. Они сказали: Господи! вот, здесь два ножа. Он сказал им: довольно».
Естественно, речь идет не о простом хозяйственно-бытовом ноже, как инструменте, а скорее всего, о боевом ноже, или кинжале, позволяющим использовать его именно в ближнем бою. Вспомним о происшествии, случившимся в Гефсиманском саду, где апостол Петр отсек ухо одному из слуг первосвященника. Остановимся на картине флорентийского живописца Джотто ди Бондоне (1266-1337), который одним из первых художников изобразил Иуду-предателя. Его картина падуанского цикла «Поцелуй Иуды» является ярким примером противоборства добра и зла, величии души и подлости.
С помощью изобразительных элементов и приемов живописи мастер кисти смог тонко передать все чувства, которые испытывают персонажи в своем немом диалоге. Ощущения собеседников передаются лишь их взглядами и жестами. Ценители творчества Джотто считают его картину «Поцелуй Иуды» одной из наиболее впечатляющих фресок с драматическим сюжетом.
Нам на этой картине интересен только тот фрагмент, где Петр отсекает рабу первосвященника ухо. Обратите внимание на короткий клинок ножа в руках апостола, и на то, что держит он его обратным хватом, что должно подразумевать владение особой техникой ножевого боя. Но обратный хват совсем не характерен для кинжальной школы боя, зато очень кстати подходит для боя на ножах. Посмотрите видео, где президент Международного союза боевого каратэ «Кои но Такинобори Рю» (IUKKK), Андрей Кочергин (1964 г.р.), известный, в частности, своими мастер-классами и семинарами по самообороне и прикладной психологии, без замаха, ножом перерезает корабельный канат, удерживающий у пристани многотонные корабли, и вопрос, можно ли взмахом ножа отсечь человеку ухо, отпадет сам собой.
Конечно, найдутся критики, указывающие на то, в музее Познанского архидиоцеза (Польша) хранится длинный тесак - тот самый меч святого Петра, но в наше время значительная часть исследователей справедливо полагают этот меч поздней подделкой.
Петр явно старший среди ближайших троих сподвижников Иисуса, и превосходство его в отваге вполне очевидно. Именно Петр в Гефсиманском саду, при задержании Иисуса, выхватил меч и отсек ухо рабу первосвященника, не испугавшись римских легионеров. Но вспомним, что во времена римского владычества на Ближнем Востоке ношение любого оружия иудеями завоеватели запрещали под страхом немедленной смертной казни. Если иудейской страже, обыкновенно, разрешали иметь традиционное вооружение, то низшим слоям было строго-настрого было запрещено носить в городе оружие. Поэтому нет ничего удивительного, что ремесленники и крестьяне при таких законах обоснованно перешли на скрытное ношение кинжала и ножа, тем более, что какие-то предпосылки для этого в описываемые времена еще как имелись.
В 63 г. до н.э. Иудея была завоевана Гнеем Помпеем Великим (106-48 гг. до н.э.) и включена в состав Римской империи в качестве провинции, управляемой прокуратором. Через сто с лишним лет, в 66 г. н.э., в столице Иудеи, Иерусалиме, вспыхнуло восстание, возглавляемое зилотами (ревнителями веры) и сикариями (лат. sicarii букв. «кинжальщики»; от sica «кинжал») - двумя радикальными группировками. Римский гарнизон Иерусалима был уничтожен, а вместе с ним была вырезана и поддерживавшая римлян часть горожан.
В ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ, гл. 27 «Правление последних наместников», под сикой подразумевается нож. «Во многих городах, и в особенности в Иерусалиме, появились отряды сикариев. Их называли так из-за короткого ножа (по-латыни - сика), которым они убивали врагов. Нередко сикарии мстили не только римлянам, но и евреям, подозреваемым в сотрудничестве с ними».
Восставшие боролись с римским влиянием в Иудее, нападали и убивали представителей римских властей в Иерусалиме и лояльных представителей местной знати в городах Иудеи, сжигая их имущество; если использовать современные термины, они были террористами - убивали своих противников ножами (кинжалами), спрятанными в складках плаща, отсюда и их прозвище. Среди сикариев были люди разного разбора, включая и профессиональных убийц, которые могли выполнять заказы и самих римлян. Иосиф Флавий (36-99 гг. н.э.) сообщает, что убийцы предпочитали действовать в толпе, что позволяло произвести больший эффект, и, заодно, давало нападавшему возможность скрыться. В качестве оружия использовали короткий меч или кинжал (нож), носимый под одеждой и давший название группировке.
Вернемся снова к происшествию в Гефсиманском саду, где все-таки Петр отважился на безрассудный поступок.
«49 Бывшие же с Ним, видя, к чему идет дело, сказали Ему: Господи! не ударить ли нам мечом?
50 И один из них ударил раба первосвященникова, и отсек ему правое ухо.
51 Тогда Иисус сказал: оставьте, довольно. И, коснувшись уха его, исцелил его».
В Евангелии от Матфея об этом случае рассказывается так: «И вот, один из бывших с Иисусом, простерши руку, извлек меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсек ему ухо. Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут; или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов? как же сбудутся Писания, что так должно быть?» (Мф. 26:51-54)).
«Один же из стоявших тут извлек меч, ударил раба первосвященникова и отсек ему ухо». (Мк. 14:47).
«Симон же Петр, имея меч, извлек его, и ударил первосвященнического раба, и отсек ему правое ухо. Имя рабу было Малх. Но Иисус сказал Петру: вложи меч в ножны; неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?» (Ин. 18:10-11).
Так мог ли Петр, на виду римской стражи, пройти в сад с мечом! Скорее всего, этот «меч» был «завернут в одежду» (1 Цар. 21:9), либо спрятан в ножнах, под одеждами («вложи меч в ножны» (Ин. 18:10-11)), что и позволило Петру незаметно пронести его с собой.
Такой же короткий нож, как на картине Джотто ди Бондоне «Поцелуй Иуды», находится и в руке апостола Петра в алтарном образе Сиенского собора «Мадонна во славе» (Маэста) (1308-1311)», работы итальянского художника Дуччо ди Буонинсенья (1255-1319), только здесь он уже удерживается прямым хватом.
Херев, по-видимому, носили только в чрезвычайных ситуациях, а не повседневно, обычным образом, в мирных городах, и который оказался в руке Петра в Гефсиманском саду, раз Господь указал своим ученикам на необходимость его приобретения.

Добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем одним только добрым словом.

Если тратить на образование и вооружение столько денег, сколько нужно, то все остальные деньги будут тратиться правильно.

Бог создал людей, а Кольт сделал их равными.

И холодное оружие согревает душу.

Если вы чувствуете себя взведенным спусковым крючком, то одно из двух: либо надо учиться держать себя в руках, либо учиться владеть оружием.

От менее смертельного оружия более мучительная смерть.

Ложку держать можешь, значит, можешь держать и винтовку.

Если пришли за твоим оружием, сначала отдай им пули.

Хвастайся ножнами, если меч лежит на расстоянии вытянутой руки.

Булыжник - оружие пролетариата, а пролетариат - оружие диктаторов.

Нельзя хорошо заточить плохой клинок.

Пуля - дура, если стрелок дурак.

Покидая лук, стрела не возвращается.

Хорошее оружие - хороший спутник.

Что бы дать оружию возможность спасти тебя однажды, ты должен носить его с собою всю жизнь.

Спорить с тренером по борьбе может только тренер по стрельбе.

Отказался сын от отцовского меча - ходите внучата под вражескими ножнами.

"Все куплю" - сказало злато. "Все возьму" - сказал булат.

Меч ржавеет от обещаний.

Преимущество в огневой мощи - неоценимый аргумент в переговорах.

Было время, когда и стрелы имели эффект пушек.

Самый чувствительный и безотказный – спусковой крючок.

Любой инструмент может стать оружием, если его правильно держать.

У оружия только два врага - ржавчина и политики.

Даже заряженное ружьё не всегда стреляет.

Топор войны вернее всего зарывать штыками.

Демократия бывает гладкоствольная и нарезная.

Полиция носит оружие для того, что бы защищать себя, а не вас.

Законы, запрещающие ношение оружия, обезоруживают только тех, кто не склонен к совершению преступлений и никогда не решится на это.

Свободные люди должны быть не только вооружены, но дисциплинированны.

Кольт 45-го калибра бьет четырех тузов.

Пусть уж лучше 12 осудят, чем шестеро понесут.

С оружием - как с автомобилями: слегка подержанная, пристрелянная вещь вызывает больше доверия, чем необкатанное новье.

Когда у тебя есть оружие, ты смотришь на мир по-другому.

Кинжал хорош для того, у кого он есть. И горе тому, у кого его не окажется в нужную минуту.

Никогда не говорите - «У меня пистолет». Первое что должно прозвучать - щелчок предохранителя.

Вооруженное общество - это общество взаимной вежливости. Манеры общения всегда становятся вежливыми, когда каждый должен отвечать за свои поступки собственной жизнью.

Добро должно быть с кулаками, если уж под рукой нет пистолета.

Не бывает плохого оружия. Не бывает хорошего оружия. Любое оружие в руках плохого человека - это плохо. Любое оружие в руках порядочного человека не несет угрозы никому - кроме плохих людей.

Если вы носите пистолет, люди могут назвать вас параноиком. Какая чушь! У вас же есть пистолет, о чем вам ещё беспокоится?

Заберите пистолеты у их легальных владельцев, и единственными людьми с пистолетами останутся преступники.

Оружие шуток не любит, ошибок не прощает.

Эти слова как будто хлыстом ударили. Кровь отлила от лица Йоши под его гримом, лицо его еще больше побелело. Никто так никогда с ним не говорил. Он почувствовал прилив неукротимой ярости. Недавно, действуя против себя, он поддерживал этого ненавистного человека, и вот его награда! Он не только терял Нами, его еще и очернили в присутствии его семьи! Жалкий щеголишка! Незаконный сын! Он должен ответить на эти оскорбления. Он шагнул вперед и ударил Чикару по лицу своим веером. Удар звонко прозвучал в тишине, которая охватила комнату. Йоши внезапно ясно услышал щебетание птиц, резкий стрекот цикад и далекий звук океанского прибоя.

Половина лица Чикары побагровела, исчезла кроткая улыбка Генкая, Фумио выпрямился в полный рост, у Айтаки рот раскрылся от ужаса. Кагасуке наполовину вытащил меч из ножен, но Чикара остановил его, подняв руку. Руки Чикары сжались в кулаки с побелевшими суставами, глаза стали матово-черными, губы напоминали тонкий бескровный разрез. Багровое пятно на щеке медленно исчезало. Когда он заговорил, его тихий голос звучал более устрашающе, чем громкий гневный крик.

– Ты – совершенное ничтожество, но ты – племянник соседа, друга, почти свойственник, благодаря моему будущему браку. Учитывая это, я бы мог простить тебе все, что бы ты мне ни сказал. Когда ты вмешался, это была большая дерзость, но я воздержался от каких-либо действий. Даже когда бонза обвинил меня в гадких преступлениях, я склонил голову и старался не отвечать на его оскорбления. – Он повернулся к Йоши. – Когда воину наносят оскорбление пощечиной, прощения этому нет. Я имел право сразу заколоть тебя.

Генкай, Айтака и Фумио стояли в оцепенении. Чикара продолжал:

– Я всегда жил согласно принципам долга, верности, порядочности и чести. Я не могу это оскорбление оставить безнаказанным.

К Йоши вернулось самообладание. Он попытался смягчить самурая.

– Чикара-сан, – сказал он, – прежде чем действовать, подумайте о последствиях. У нас нет настоящей причины для ссоры…

– Молчи, глупец, – прошипел Чикара. – Ты уже достаточно сказал.

Йоши сделал шаг вперед. Генкай ухватил его за рукав:

– Не ухудшай положение, – сказал он. – Он не посмеет нанести тебе серьезный вред; он уже наделал много такого, что требует искупления. – Он повернулся к Чикаре: – Если вы причините вред моему брату, вы не получите Нирваны. Тогда вас ждет проклятие в течение десяти тысяч лет.

Чикара не обратил ни малейшего внимания на предостережение Генкая. Когда он вновь заговорил с Йоши, в его голосе звучала решимость:

– Прежде чем проучить тебя, я хочу напомнить, что ты живешь благодаря существованию даймио и их солдат, – сказал он. – Если бы мы действовали иначе, в стране произошло бы восстание. На севере беспорядки, потому что даймио не действовали решительно. Мои действия являются примером для всех. Моя семья будет могущественной, мое имение в безопасности, потому что я никогда не позволяю себе отказаться от выполнения долга из-за ненужной жалости. – Он вздохнул и расправил плечи. – Хватит, – сказал он. – Если у тебя нет меча, Кагасуке даст тебе свой.

Йоши безмолвно протянул руку. Кагасуке отстегнул пояс и меч и протянул их Йоши. Йоши вынул клинок из ножен. Он несколько раз махнул им, проверяя его вес и точность направления. Он учился владению мечом у дяди и в Киото, и, хотя настоящим фехтовальщиком не был, он подумал в легкомысленном азарте молодости, что судьба предоставляет ему возможность достойным образом избавиться от Чикары и объясниться с Нами.

Айтака и Фумио не произносили ни слова. Айтака не мог понять, как мог Йоши оставаться таким спокойным. Единственным проявлением волнения были капельки пота, усеивавшие белый грим на лбу Йоши, да и это могло быть вызвано жаркой погодой. Айтака наблюдал за Чикарой, шагавшим к выходу. Чикара не обнажил свой меч, но его походка, напоминавшая манеру хищного зверя, тревожила Айтаку. Будет ли Чикара помнить предупреждение Генкая? Захочет ли он быть милосердным?

Чикара сошел с крыльца, Йоши следовал за ним. Айтака, Фумио, Генкай и Кагасуке шли сзади. Они остановились в пятидесяти ярдах от замка в ровном поле, окруженном густыми рядами вишневых деревьев.

На лице Фумио была написана глубокая тревога. Йоши не сможет справиться с опытным Чикарой. Фумио сдерживал себя: он прожил много лет согласно кодексу чести самураев и не имел права вмешиваться. Его мысли судорожно сменяли одна другую. Неужели нет выхода? Что произойдет с предполагаемым объединением двух родов? Будет ли закончена свадебная церемоний? Как спасти Йоши от последствий его безумного поступка? Нервно обдумывая все возможности, вытекающие из этой дуэли, он пришел к неизбежному выводу: нет никакого выхода, самурай получил пощечину, и Йоши придется понести наказание.

Генкай печально стоял рядом с Йоши. Он был причиной гибели, ожидающей Йоши. Впервые с тех пор, как он принял монашество, его вера поколебалась. Будда не спас крестьянина, а теперь Генкай не мог быть уверен, что Будда спасет Йоши. Зачем было ему настаивать на разговоре с Чикарой? Он поступил глупо. Его братья были правы. Никакого удовлетворения он не получил, а теперь, возможно, он погубил Йоши своими действиями. Он смотрел на Йоши, казавшегося таким спокойным, и его глаза затуманились от слез. Наверняка все это закончится трагедией! Чикара будет сражаться без всякой жалости, и Йоши погибнет из-за его, Генкая, неуступчивости.

В это время Айтака пересматривал свою оценку Йоши. Он обвинил Йоши в том, что он – ничтожная пустышка, а между тем Йоши смело отвлек внимание Чикары от Генкая, в то время как он, Айтака, беспомощно стоял молча. Как теперь помочь Йоши? Единственным его преимуществом была молодость, но этого было недостаточно для сопротивления силе Чикары.

Чикара повернулся к Йоши. «Ты готов?» – спросил он. Его голос звучал ледяным холодом; солнце отражалось от его лба и бросало на лицо тени, превращавшие это лицо в дьявольскую маску.

Йоши, держа меч в обеих руках, повернулся к нему и кивнул.

С быстротой нападающей змеи Чикара выхватил меч из ножен и направил удар на середину туловища Йоши.

Молодого человека спас быстрый рефлекс; его меч едва отклонил удар, и он отступил. По выражению лица Чикары и свирепости нападения Йоши понял, что Чикара не собирался ограничиться тем, чтобы преподать ему урок хороших манер, – он намеревался убить.

Оба сражающихся осторожно кружили; Чикара опять атаковал, и его удар снова был отпарирован с трудом. Еще два удара, третий, и ткань на плече Йоши была рассечена, показалась кровь. Йоши закусил губы, его лоб покрылся потом; совершенно явно, Чикара лучше владел мечом, чем он. Айтаке хотелось вмешаться. Может быть, он сможет остановить дуэль раньше, чем Йоши получит смертельную рану. Он сделал движение, но Фумио, разгадав его намерение, схватил его за рукав. Каков бы ни был исход, этот бой вел Йоши.

Йоши ни разу не атаковал, он отступал, и меч Чикары грозил вот-вот нанести ему тяжелый удар. Он понял, что это – смертельная схватка и он не сможет ее выиграть, если будет все время отступать. Он начинал терять уверенность из-за того, что Чикара сражался более умело. Надо было перехватить инициативу, пока не поздно.

Он перешел к нападению. Когда меч Чикары мелькнул мимо него, Йоши отскочил назад и с торжествующим криком бросился в контратаку.

Поздно! Его перехитрили. Первый удар Чикары был маневром, и, когда Йоши переменил положение, меч изменил направление и скользнул по его груди, разрезав платье и снова запятнав его капельками крови. Йоши отскочил, держа левую руку на ране. Теперь он двигался медленнее, раны начинали сказываться. Чикара атаковал. Йоши тяжело отпрыгнул. Теперь он был не далее чем в трех футах от Фумио и Айтаки. Они ощущали запах пота, от которого платье Йоши потемнело на спине, с лица тоже капал пот. Чикара нацелился ударить его по голове. Йоши удалось отбить его, но лезвие ударило его по руке и присутствующих обрызгало кровью и потом. Тяжело дыша, Йоши собрал все свои силы. Он напрягся и бросился вперед, его меч мелькал беспрерывно, создавая сверкающий стальной круг, и Чикара был вынужден отступить. Казалось, такой силе нападения невозможно было противостоять. С покрасневшим от усилия лицом Йоши заставлял своего противника отступать. Теперь у Чикары лоб вспотел и он дышал тяжело. Он с трудом отбивал удары. Но энергия, наполнявшая Йоши, иссякла; он замедлил движения и остановился, оказавшись перед Генкаем. Он отступил назад и опустил меч. «Чикара, – прохрипел он, – довольно…»