Рассказ 1. Витька
Витька – мальчишка горячий и на руку тяжёлый - в отца, молчаливый - в мать. Жили в Москве. Отец пил безбожно, дебоширил и с матерью жил плохо. Бывало, с работы возвращается, за пол улицы до дома его слышно. Не то, что свои, а помимо Витьки была ещё Галка- младшая сестра-погодка и старший брат Толик, но и соседские ребятишки со двора линяли. Не попадись под пьяную руку. Мать у соседей по коммуналке ждала, когда муж спать завалится. Терпела по-женски, как умела. Дети общие, всё-таки. Галка люто ненавидела отца за жестокость к ней и матери – бил обеих, братья воспринимали такую жизнь, как нормальное положение дел. В соседских семьях наблюдалось похожее, правда, реже.
Каждое лето мать отправляла Витьку с Галкой в деревню Верзилово, что под Каширой, к деду и бабушке. В начале июля 1941-го Витьке исполнилось одиннадцать. Знали, что война началась, и отец ушёл на фронт. А в начале августа пришла на него похоронка: Погиб смертью храбрых в неравном бою с фашистским захватчиками. Бабушка, узнав про горе, села причитать: «Сиротинушки мои! Детки несчастные». Брат с сестрой вернулись домой и застали бабушку в слезах:
- Бабушка, что случилось?! – закричали в голос.
- Папа ваш погиб! Сиротинки мои! – заголосила бабушка.
- Слава Богу! – выдохнула Галка.
- Дура! – рявкнула бабушка и влепила ей подзатыльник.
Витька молча залез на печку. Уснул. А утром проснулся с твёрдым убеждением: «За отца надо мстить». И сообщил о своём решении сестре. Условились, что уйдёт назавтра вечером, как дед с бабушкой уснут. В ночи, незамеченным, доберётся до железнодорожной станции, что в одиннадцати километрах от деревни, в какой-нибудь военный поезд сядет, а там и делов то, что до фронта доехать. И уж отомстит. При этом Витька яростно сжал кулаки.
Начались сборы. Днём помылся в бочке, ногти остриг, а то «как это – у солдата грязные когти сапоги рвать будут» - это Галка надоумила. Старым дедовским перочинным ножиком Витька побрил виски, это для солидности, чтобы за пацана на фронте не приняли. Галка мешок собрала: краюху хлеба, пару варёных яиц, сала шмоток, сахара головку. А как старики уснули, так и кувшин молока на стол выставила будущему воину. Витька молоко не одобрил. Потребовал остограммиться. Галка замахнулась, как бывало мать на отца, передником, но тут же прижала его к глазам и расплакалась, как водится. Перекрестила, как умела. Попрощались, поцеловавшись. Заголосить положено, так нельзя – бабушка с дедом проснутся. Витька мешок на плечи и за дверь тенью. Галка постояла, белым платочком помахала в темноту…
Через сутки Витьку сняли с поезда. Успел отъехать километров тридцать от станции.
Дома дед ремнём с пряжкой отхаживал по мягкому месту, приговаривая:
- Вот те за бабкины слёзы, вот те за мой радикулит, вот те за Галку и за её синяки на заднице, вот те за мать, что на мужа похоронку получила. Вы ей помощники и отрада в жизни, а ты что надумал, стервец!
- Деда, а почему у Галки синяки на заднице? – сквозь слёзы не боли, а обиды, что поймали, спросил Витька.
- Дык, выпытывал у ней, куда ты побёг! Эх, упрямая девка, что осёл!
После первой неудачи, Витька ещё три раза на фронт бегал с тем же исходом. Пока не увидел немцев в родной деревне.
Рассказ 2. Немцы в деревне
С середины ноября уже слышны были близкие разрывы снарядов. Пролетали фашистские самолёты. Били в основном по стратегическим местам, по Кашире.
В двадцатых числах ноября по деревне разнёсся слух: «Немцы идут, в Венёво уже». Венёво – городок в тридцати километрах от Верзилово, где живут Витька с Галкой. Мать в Москве со старшим братом на военном заводе снаряды для фронта делают. А младшие хоть подмога дедушке с бабушкой. Дел в деревне много. Всё лето рыли бомбоубежища да окопы. Работали в поле - сено собирали да в снопы вязали. Рыли ямы, в которые прятали хлеб, муку, крупы – пшено, рожь - всё, что получали за трудодни и выращивали на своих огородах. А как немцы стали подходить, так дед и другие деревенские погнали скотину – овец, свиней да коров в Каширу. Только лошадей не успели отогнать. Табунок в 30 голов дед Димитрий самолично в лесу "спрятал".
Как-то сидели Витька да Галка с другой ребятнёй на крыльце дома. Вдруг едет танкетка. Поравнялась с крыльцом, человек в незнакомой военной форме достал пистолет. Ребята, как по команде, на землю попадали и закрыли головы руками. В тот же момент полетели неприятельские самолёты. Человек из танкетки выстрелил в небо. В его руках оказалась ракетница. Видимо, он давал понять лётчику, что здесь свои. Самолёты летели в сторону Каширы. Танкетчик уехал. Недалеко раздался мощный взрыв бомбы, брошенной с самолёта:
- Ух, ты! Бомба упала! – закричали мальчишки, - побежим, посмотрим, какая воронка получилась!
Тут Витькина-Галкина бабушка, Анна Родионовна, прибежала:
- Эй, что удумали?! – и погнала всех в бомбоубежище, вырытое за соседним огородом.
Помещалось там человек двадцать. Пережидая налёт, бабы и договорились устроить «детский сад». Подальше от греха, чтобы дети сами по себе не бегали и на неразорвавшихся минах и снарядах не прыгали. Решили каждое утро отводить детей в один дом и оставлять там всех под присмотром деревенской учительницы.
А через несколько дней в деревню пришли немцы. Распределились по домам. Бабушка Витьку с Галкой на печку загнала, что посередине избы стояла, и шторкой задёрнула. Вошёл высокий человек в офицерской форме.
- Руссо солдатн? – спросил и к печи, шторку отдёрнул.
Оттуда на него уставились две пары прищуренных в ненависти глаз.
- Тут руссо дети! – рявкнул Витька.
Бабушка спешно задёрнула штору и встала между офицером и печкой с воинственным видом.
- Я-я! Гут! – сказал офицер и вышел.
Через несколько минут в дом вошли немецкие солдаты. Они занесли сено и разложили его по всему дому, затем всё своё оружие складировали у дверей и… разлеглись спать.
Ночью бабушка Анна не спала. Она и вздохнуть-то боялась. И всё разглядывала солдат – вот они какие, немцы, вроде обычные люди… И тут видит – с печки свесились Витькины ноги. Мальчик тихо слез, подошёл к двери, сгрёб всё оружие и вон из дома. Анна еле сдержала себя, чтобы не закричать. Прокралась между спящими солдатами, шмыгнула за дверь, из дома за ворота. Витька, пригибаясь к земле от тяжести оружия, быстром шагом направлялся к лесу. Бабушка побежала за ним. Нагнала, схватила за плечи, затрясла:
- Что же ты делаешь?! Ведь всех под пулемёт, всех положат, не пожалеют, не посмотрят, что «руссо дети»! - передразнила она Витьку, выхватила у него оружие и потащила домой. Витьке велено было остаться снаружи.
Оружие было возвращено на место. Анна разбудила Галку, приложив палец к губам, показала – молчи, мол. Они быстро вышли и побежали в бомбоубежище, где и просидели следующие четыре дня.
Эти дни шли бои. Дедушка Димитрий оставался в доме. Немецкие солдаты возвращались в промежутках между действиями и не все живыми. Убитых приносили с собой, загружали в большую машину, машина уезжала.
Как-то дед услышал дикие крики, выглянул в окно. Немецкий солдат тащил на себе раненого. У того на голове зияла огромная рана. Кровь оставляла за людьми чёрный ручей. Солдат поднёс раненого к «труповозке», закинул его внутрь и выстрелил. Крики прекратились.
На четвёртый день после боя вернулось двое немецких солдат без офицера. Дед Димитрий наблюдал за ними с печи. Те умылись, сели за стол, достали галеты и какие-то консервы. Тут в избу вошёл здоровенный детина - белобрысый и краснощёкий. В деревне говорили, что финн он по национальности. Фашист стащил деда за шиворот с печи и стал кричать, показывая руками, что ему требуется круглый хлеб. Дедушка разводит руками, мол, нет ничего. Тот выхватил револьвер и приставил его к голове деда. В этот момент в избу вошёл немецкий офицер. Поняв в чём дело, офицер выдал длинную тираду на своём языке и замахнулся на финна. Солдат пулей вылетел из дома. А дед забрался обратно на печь.
На пятый день в деревню вошли советские солдаты. Но ещё долго наблюдали жители деревни залпы «Катюш» и слышали взрывы. Немцев больше не видели. Но вся война была ещё впереди.
Рассказ 3. Вся война впереди
После того, как немецкая часть покинула деревню, люди постепенно вышли из бомбоубежищ. Они увидели страшное. Нет, дома стояли на местах, жители деревни, даже те, что не прятались, были живы, но бывшие поля превратились в одну сплошную яму от воронок. В воздухе повис удушающий запах смерти. Земля была усеяна снарядами и разлагающимися трупами солдат. Советских солдат.
На Бугре, на самом высоком месте деревни, жители устроили братскую могилу. Кто-то рассказал, что трое «наших» пытались выбить с Бугра немецкого пулемётчика, засевшего там за день до взятия деревни. Двое солдат были убиты на подступах пулемётной очередью. Лишь третий умудрился подобраться к высоте со стороны леса, но и тот погиб. Он выстрелил в фашиста одновременно получая пули в себя. Там и похоронили всех троих. Памятник соорудили. Погибали, защищая каждую деревню, каждый дом…
Бабы пригнали из Каширы выживших под бомбардировкой домашних животных, восстановили разрушенные сараи и хлев. Постепенно стали возвращаться к обычной жизни.
Окрестность была «заражена» железной болезнью. Повсюду валялось оружие, которым очень интересовались деревенские мальчишки. Всем было охота узнать из чего оно состоит и как работает. Особую опасность представляли неразорвавшиеся снаряды и мины. Чтобы предотвратить несчастья, жители деревни на время работы отправляли своих детей и внуков в «детский сад». Но…
Это случилось уже по весне, когда разыгралось солнышко, когда деревья и кусты подёрнулись зеленью, и стала пробиваться первая трава, скрывающая кровавый ужас земли. Поля надо было выравнивать и вспахивать под посев. Самых старших ребят, которым уже исполнилось по одиннадцать - двенадцать лет, забрали из «детского сада» на полевые работы. Трое друзей –Витька, Женька и Колька ходили за лошадьми с плугом, когда на пути обнаружилась целёхонькая мина. Любопытство взяло вверх над осторожностью. Мальчишки вытащили мину из земли и попытались её разобрать. Ничего не вышло. Тогда они перетащили её в сарай, пока взрослые не видят. Женька, старший из всех, предложил:
- А давайте её камнем ударим, чтобы вот эту крышечку вскрыть. Но вот что, если раздастся взрыв, вы падайте. А я побегу в «детский сад» за помощью.
Так и сделали. Камнем по мине шмякнули. Раздался оглушительный взрыв. Витька и Колька упали на землю, а Женька побежал…
На следующий день Женю и Колю похоронили. Витька получил ранение руки и остался жив.
Рассказы для школьников о войне. Рассказы Сергея Алексеева. Рассказ: Подвиг у Дубосекова; Экзамен. Рассказы о великой Московской битве.
ПОДВИГ У ДУБОСЕКОВА
В середине ноября 1941 года фашисты возобновили своё наступление на Москву. Один из главных танковых ударов врага пришёлся по дивизии генерала Панфилова.
Разъезд Дубосеково. 118-й километр от Москвы. Поле. Холмы. Перелески. Чуть поодаль петляет Лама. Здесь на холме, на открытом поле, герои из дивизии генерала Панфилова преградили фашистам путь.
Их было 28. Возглавлял бойцов политрук (была в те годы такая должность) Клочков. Врылись солдаты в землю. Прильнули к краям окопов.
Рванулись танки, гудят моторами. Сосчитали солдаты:
— Батюшки, двадцать штук!
Усмехнулся Клочков:
— Двадцать танков. Так это, выходит, меньше, чем по одному на человека.
— Меньше, — сказал рядовой Емцов.
— Конечно, меньше, — сказал Петренко.
Поле. Холмы. Перелески. Чуть поодаль петляет Лама.
Вступили герои в бой.
— Ура! — разнеслось над окопами.
Это солдаты первый подбили танк.
Снова гремит «Ура!». Это второй споткнулся, фыркнул мотором, лязгнул бронёй и замер. И снова «Ура!». И снова. Четырнадцать танков из двадцати подбили герои. Отошли, отползли уцелевших шесть.
Рассмеялся сержант Петренко:
— Поперхнулся, видать, разбойник.
— Эка же, хвост поджал.
Передохнули солдаты. Видят — снова идёт лавина. Сосчитали — тридцать фашистских танков.
Посмотрел на солдат политрук Клочков. Замерли все. Притихли. Лишь слышен железа лязг. Ближе всё танки, ближе.
— Друзья, — произнёс Клочков, — велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва.
— Понятно, товарищ политрук, — ответили солдаты.
— Москва!
Вступили солдаты в битву. Всё меньше и меньше в живых героев. Пали Емцов и Петренко. Погиб Бондаренко. Погиб Трофимов. Нарсунбай Есебулатов убит. Шопоков. Всё меньше и меньше солдат и гранат.
Вот ранен и сам Клочков. Поднялся навстречу танку. Бросил гранату. Взорван фашистский танк. Радость победы озарила лицо Клочкова. И в ту же секунду сразила героя пуля. Пал политрук Клочков.
Стойко сражались герои-панфиловцы. Доказали, что мужеству нет предела. Не пропустили они фашистов.
Разъезд Дубосеково. Поле. Холмы. Перелески. Где-то рядом петляет Лама. Разъезд Дубосеково — для каждого русского сердца дорогое, святое место.
ЭКЗАМЕН
Не повезло лейтенанту Жулину.
Все друзья в боевых полках. Жулин служит в учебной роте.
Обучает лейтенант ополченцев. На защиту Москвы поднялись тысячи добровольцев. Создавались роты, полки и даже целые дивизии народного ополчения.
У ополченцев знаний военных мало. Где у винтовки курок, где боёк, зачастую путают.
Обучает Жулин ополченцев стрельбе по мишеням. Учит штыком по мешкам колоть.
Тяготится молодой офицер своим положением. Бои идут у самой Москвы. Охватывает враг советскую столицу огромным полукольцом. Рвётся с севера, рвётся с юга. Атакует в лоб. Дмитров, Клин, Истра в руках у фашистов. Бои идут всего в сорока километрах от Москвы, у посёлка Крюково.
Рвётся Жулин к друзьям на фронт. Подаёт рапорт начальству.
Подал раз — отказали.
Подал два — отказали.
Подал три — отказали.
— Ступайте к своим ополченцам, — отвечает ему начальство.
Кончилось тем, что пригрозило начальство Жулину, что приедет к нему с проверкой. Устроит и ему и бойцам экзамен.
И верно. Прошёл день или два. Глянул Жулин — приехало начальство. К тому же начальство высшее — сам генерал в машине.
В этот день проводил лейтенант с бойцами занятия в лесу, на лесной поляне, недалеко от посёлка Нахабино. Рыли солдаты окопы. По мишеням вели стрельбу.
Тишь, благодать кругом. Сосны стоят и ели.
Бросился Жулин генералу навстречу, руку поднёс к пилотке.
— Товарищ генерал, рота лейтенанта Жулина... — стал докладывать Жулин. Вдруг слышит самолётный гул прямо над головой. Поднял Жулин глаза — самолёт. Видит: не наш — фашистский.
Прекратил лейтенант доклад, повернулся к бойцам.
— К бою! — подал команду.
Между тем фашистский самолёт развернулся и открыл огонь по поляне. Хорошо, что бойцы отрыли окопы, укрылись они от пуль.
— Огонь по фашисту! — командует Жулин.
Открыли огонь ополченцы.
Секунда, вторая — и вдруг вспыхнул вражеский самолёт. Ещё секунда — выпрыгнул лётчик. Раскрылся парашют, приземлился у самого края поляны.
Побежали солдаты, взяли фашиста в плен.
Доволен Жулин. Поправил пилотку, гимнастёрку одёрнул. К генералу опять шагнул. Козырнул. Замер по стойке «смирно».
— Товарищ генерал, рота лейтенанта Жулина проводит учебные занятия.
Улыбнулся генерал, повернулся к ополченцам:
— Благодарю за службу, товарищи!
— Служим Советскому Союзу, — точно по уставу, дружно ответили ополченцы.
— Вольно, — сказал генерал. На Жулина одобряюще глянул.
Вместе с генералом приехали и два майора.
— Товарищ генерал, — шепчут майоры, — разрешите начать экзамен.
— Зачем же? — сказал генерал. — Считаю: экзамен принят.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
16.
17.
18.
19.
20.
21.
22.
23.
24.
25.
26.
27.
28.
29.
30.
Школа в партизанском крае.
Т. Кот. ,Из книги «Дети-герои»,
Увязая в топком болоте, падая и снова поднимаясь, мы уходили к своим - к партизанам. В родном селе лютовали немцы.
И вот целый месяц немцы бомбили наш лагерь. «Партизаны уничтожены»,- послали они, наконец, донесение своему верховному командованию. Но невидимые руки снова пускали под откос поезда, взрывали склады с оружием, уничтожали немецкие гарнизоны.
Лето кончилось, осень уже примеряла свой пестрый, багряный наряд. Трудно нам было представить сентябрь без школы.
- Я вот какие буквы знаю! - сказала как-то восьмилетняя Наташа Дрозд и вывела палочкой на песке круглое «О» и рядом - неровные ворота «П». Ее подружка нарисовала несколько цифр. Девочки играли в школу, и ни та, ни другая не замечали, с какой грустью и теплотой следит за ними командир партизанского отряда Ковалевский. Вечером на совете командиров он сказал:
- Ребятишкам школа нужна…- и добавил тихо: - Нельзя их лишать детства.
В ту же ночь на боевое задание вышли комсомольцы Федя Трутько и Саша Василевский, с ними Петр Ильич Ивановский. Вернулись они через несколько дней. Из карманов, из-за пазухи доставали карандаши, ручки, буквари, задачники. Миром и домом, большой человеческой заботой повеяло от этих книжек адесь, среди болот, где шла смертельная схватка за жизнь.
- Мост легче взорвать, чем ваши книжки раздобыть,- весело блеснул зубами Петр Ильич и достал… пионерский горн.
Никто из партизан ни слова не сказал о том, какому риску подвергались они. В каждом доме могла быть засада, но никому из них в голову не пришло отказаться от задания, вернуться с пустыми руками. ,
Были организованы три класса: первый, второй и третий. Школа… Вбитые в землю колья, переплетенные лозняком, расчищенная площадка, вместо доски и мела - песок и палочка, вместо парт -пни, вместо крыши над головой - маскировка от немецких самолетов. В пасмурную погоду нас одолевали комары, иногда заползали змеи, но мы ни на что не обращали внимания.
Как дорожили ребята своей школой-поляной, как ловили каждое слово учителя! Учебников приходилось по одному, по два на класс. По некоторым предметам совсем не было книг. Многое запоминали со слов учителя, который иногда приходил на урок прямо с боевого задания, с винтовкой в руках, опоясанный лентой с патронами.
Бойцы приносили все, что удавалось добыть для нас у врага, но бумаги не хватало. Осторожно снимали мы березовую кору с поваленных деревьев и писали на ней угольками. Не было случая, чтобы кто-то не выполнил домашнего задания. Пропускали занятия только те ребята, которых срочно посылали в разведку.
Выяснилось, что у нас только девять пионеров, остальных двадцать восемь ребят нужно было принять в пионеры. Из парашюта, подаренного партизанам, мы сшили знамя, сделали пионерскую форму. В пионеры принимали партизаны, галстуки вновь поступившим повязывал сам командир отряда. Тут же был избран штаб пионерской дружины.
Не прекращая занятий, мы строили к зиме новую школу-землянку. Для ее утепления надо было очень много мха. Выдергивали его так, что болели пальцы, иногда срывали ногти, больно резали руки травой, но никто не жаловался. Никто не требовал от нас отличной учебы, однако это требование предъявлял к себе каждый из нас. А когда пришла тяжелая весть, что убит наш любимый товарищ Саша Василевский, все пионеры дружины дали торжественную клятву: учиться еще лучше.
По нашей просьбе дружине присвоили имя погибшего друга. В ту же ночь, мстя за Сашу, партизаны взорвали 14 немецких автомашин, пустили под откос эшелон. Немцы бросили против партизан 75 тысяч карателей. Снова началась блокада. Все, кто умел обращаться с оружием, ушли в бой. Семьи отступали в глубь болот, отходила и наша пионерская дружина. На нас леденела одежда, ели один раз в день заваренную в горячей воде муку. Но, отступая, мы захватили все наши учебники. На новом месте занятия продолжались. И клятву, данную Саше Василевскому, мы сдержали. Весной на экзаменах все пионеры отвечали без запинки. Строгие экзаменаторы - командир отряда, комиссар, учителя - были довольны нами.
В награду лучшие ученики получили право участвовать в соревнованиях по стрельбе. Стреляли они из пистолета командира отряда. Это была для ребят высшая честь.
Рассказы о Великой Отечественной войне Владимира Богомолова
Владимир Богомолов. Необыкновенное утро
Дедушка подошел к кровати внука, пощекотал его щеку своими седоватыми усами и весело сказал:
— Ну, Иванка, поднимайся! Пора вставать!
Мальчик быстро открыл глаза и увидел, что дедушка одет необычно: вместо всегдашнего темного костюма на нем военный китель. Ваня сразу узнал этот китель — дедушка сфотографировался в нем в мае 1945 года в последний день войны в Берлине. На кителе зеленые погоны с маленькой зеленой звездочкой на красной узкой полоске, а над карманом легонько позванивают медали на красивых разноцветных лентах.
На фотокарточке дедушка очень похож, только усы у него совсем черные-черные, а из-под козырька фуражки выглядывал густой волнистый чуб.
— Иван-богатырь, поднимайся! В поход собирайся! — весело гудел над его ухом дедушка.
— А разве сегодня уже воскресенье? — спросил Ваня. — И мы пойдем в цирк?
— Да. Сегодня воскресенье, — дедушка показал на листок календаря. — Но воскресенье особенное.
Мальчик посмотрел на календарь: «Какое-такое особенное воскресенье?» — подумал он. На листке календаря название месяца, число было напечатано красной краской. Как всегда. «Может быть, сегодня День Победы? Но праздник этот бывает весной, в мае, а сейчас еще зима... Почему дедушка в военной форме?»
— Да ты погляди хорошенько, — сказал дедушка и поднял Ваню на руках, поднес к календарю и спросил:
— Видишь, какой месяц? — И сам ответил:
— Февраль месяц. А число? Второе. А что в этот день было, много-много лет назад, в 1943 году? Забыл? Эх ты, Иван — солдатский внук! Я тебе говорил, и не раз. И в прошлом году, и в позапрошлом... Ну, припомнил?..
— Нет, — честно признался Ваня. — Я же тогда был совсем маленьким.
Дедушка опустил внука на пол, присел на корточки и показал на желтую начищенную медаль, которая висела на кителе первой после двух серебряных — «За отвагу» и «За боевые заслуги». На кружочке медали были отчеканены солдаты с винтовками. Они шли в атаку под развернутым знаменем. Над ними летели самолеты, а сбоку мчались танки. Наверху, возле самого края было вытеснено: «За оборону Сталинграда».
— Вспомнил, вспомнил! — обрадованно закричал Ваня. — В этот день вы разбили фашистов на Волге...
Дедушка разгладил усы и, довольный, пробасил:
— Молодец, что вспомнил! Не забыл, значит. Вот сегодня мы и пройдем с тобой по тем местам, где шли бои, где мы остановили фашистов и откуда погнали до самого Берлина!
Пойдем, читатель, и мы за дедушкой, и вспомним о тех днях, когда у города на Волге решалась судьба нашей страны, нашей Родины.
Дедушка с внуком шли по зимнему солнечному городу. Под ногами поскрипывал снежок. Мимо проносились звонкие трамваи. Шуршали тяжело большими шинами троллейбусы. Одна за одной мчались машины... Приветливо кивали пешеходам заснеженными ветками высокие тополя и широкие клены... Солнечные зайчики отскакивали от голубых окон новых домов и бойко прыгали с этажа на этаж.
Выйдя на широкую Привокзальную площадь, дедушка и мальчик остановились у заснеженной клумбы.
Над зданием вокзала в голубое небо поднимался высокий шпиль с золотой звездой.
Дедушка достал портсигар, закурил, окинул взглядом железнодорожный вокзал, площадь, новые дома, и снова события далеких военных лет припомнились ему... младшему лейтенанту запаса, воину-ветерану.
Шла Великая Отечественная война.
Гитлер заставил участвовать в войне против нас другие страны — своих союзников.
Враг был сильный и опасный.
Пришлось временно отступать нашим войскам. Пришлось временно отдать врагу наши земли — Прибалтику, Молдавию, Украину, Белоруссию...
Хотели фашисты взять Москву. Уже в бинокли рассматривали столицу... День парада назначили...
Да разбили советские солдаты вражеские войска под Москвой зимой 1941 года.
Потерпев поражение под Москвой, Гитлер приказал своим генералам летом 1942 года прорваться к Волге и захватить город Сталинград.
Выход к Волге и захват Сталинграда мог обеспечить фашистким войскам успешное продвижение на Кавказ, к его нефтяным богатствам.
Кроме того, захват Сталинграда разделил бы фронт наших армий надвое, отрезал центральные области от южных, а главное, дал бы возможность гитлеровцам обойти Москву с востока и взять ее.
Перебросив на южное направление 90 дивизий, все резервы, создав перевес в живой силе и технике, фашистские генералы в середине июля 1942 года прорвали оборону нашего Юго-Западного фронта и двинулись к Сталинграду.
Советское командование предприняло все, чтобы задержать врага.
Срочно были выделены две резервные армии. Они стали на пути гитлеровцев.
Между Волгой и Доном был создан Сталинградский фронт.
Из города эвакуировали женщин, детей, стариков. Вокруг города построили оборонительные сооружения. На пути фашистских танков встали стальные ежи и надолбы.
На каждом заводе рабочие создали батальоны добровольцев-ополченцев. Днем они собирали танки, делали снаряды, а после смены готовились к защите города.
Фашистские генералы получили приказ — стереть с лица земли город на Волге.
И в солнечный день 23 августа 1942 года тысячи самолетов с черными крестами обрушились на Сталинград.
Волна за волной шли «Юнкерсы» и «Хейнке- ли», сбрасывая на жилые кварталы города сотни бомб. Рушились здания, к небу вздымались громадные огненные столбы. Город весь окутался дымом — зарево горящего Сталинграда было видно на десятки километров.
После налета фашистские генералы доложили Гитлеру: город разрушен!
И получили приказ: взять Сталинград!
Фашистам удалось прорваться на окраину города, к тракторному заводу и к Дубовому оврагу. Но там их встретили батальоны рабочих- добровольцев, чекисты, зенитчики и курсанты военного училища.
Бой шел весь день и всю ночь. Гитлеровцы в город не вошли.
Владимир Богомолов. Батальон Федосеева
Вражеским солдатам удалось прорваться к железнодорожному вокзалу города.
У вокзала четырнадцать дней шли жестокие бои. Бойцы батальона старшего лейтенанта Федосеева стояли насмерть, отбивая все новые и новые атаки врага.
Наше командование держало связь с батальоном Федосеева сначала по телефону, а когда фашисты окружили вокзал, то по рации.
Но вот Федосеев не стал отвечать на позывные штаба. Целый день вызывали его, а он молчит. Решили, что все бойцы батальона погибли. Настало утро, и над разбитой крышей одного из домов увидели — развевается красное знамя. Значит, живы федосеевцы и продолжают биться с врагом!
Командующий армией генерал Чуйков велел доставить приказ старшему лейтенанту Федосееву, чтобы он с бойцами отошел на новые позиции.
Послали связным сержанта Смирнова. Добрался сержант кое-как до развалин вокзала и узнал, что от батальона осталось всего десять человек. Погиб и командир, старший лейтенант Федосеев.
Спрашивает связной: «Что молчите? Почему не отвечаете на позывные штаба?»
Оказалось, что снарядом разбило рацию. Убило радиста.
Стали бойцы дожидаться ночи, чтобы отойти на новые позиции. А в это время фашисты снова начали атаку.
Впереди танки, а за ними автоматчики.
Залегли федосеевцы в развалинах.
Вражеские солдаты наступают.
Всё ближе. Ближе.
Федосеевцы молчат.
Решили гитлеровцы, что погибли все наши бойцы... И, поднявшись во весь рост, устремились к вокзалу.
— Огонь! — раздалась команда.
Застрочили автоматы и пулеметы.
В танки полетели бутылки с горючей смесью.
Загорелся один танк, забуксовал другой, остановился третий, назад повернул четвертый, а за ним и фашистские автоматчики...
Воспользовались бойцы паникой противника, сняли пробитое осколками знамя и подвалами вышли к своим, на новые позиции.
Дорого заплатили фашисты за вокзал.
В середине сентября гитлеровские войска снова усилили атаки.
Им удалось прорваться в центр города. Бои шли за каждую улицу, за каждый дом, за каждый этаж...
От вокзала дедушка с внуком пошли к набережной Волги.
Пойдем и мы за ними.
Рядом с домом, у которого они остановились, на сером квадратном постаменте установлена башня танка.
Здесь во время сражений за город находился штаб главной, центральной, переправы.
Вправо и влево от этого места тянулись окопы по всему волжскому берегу. Здесь обороняли наши войска подступы к Волге, отсюда отбивали атаки врага.
Такие памятники — зеленая башня танка на постаменте — стоят по всей нашей линии обороны.
Здесь дали бойцы-сталинградцы клятву: «Ни шагу назад!» Дальше, к Волге, не пустили они врага — берегли подступы к переправам через реку. С того берега наши войска получали подкрепление.
Переправ через Волгу было несколько, но у центральной фашисты особенно лютовали.
Владимир Богомолов. Рейс «Ласточки»
Днем и ночью висели над Волгой вражеские бомбардировщики.
Они гонялись не только за буксирами, самоходками, но и за рыбацкими лодками, за маленькими плотиками — на них иногда переправляли раненых.
Но речники города и военные моряки Волжской флотилии несмотря ни на что доставляли грузы.
Однажды был такой случай...
Вызывают на командный пункт сержанта Смирнова и дают задание: добраться до того берега и передать начальнику тыла армии, что ночь еще у центральной переправы войска продержатся, а утром отражать атаки противника будет нечем. Нужно срочно доставить боеприпасы.
Кое-как добрался сержант до начальника тыла, передал приказ командарма генерала Чуйкова.
Быстро нагрузили бойцы большую баржу и стали ждать баркас.
Ждут и думают: «Подойдет мощный буксир, подцепит баржу и быстренько через Волгу перебросит».
Глядят бойцы — плюхает старый пароходишко, и назван-то он как-то неподходяще — «Ласточка». Шум от него такой, что уши затыкай, а скорость, как у черепахи. «Ну, думают, — на таком и до середины реки не добраться».
Но командир баржи постарался успокоить бойцов:
— Не глядите, что пароходишко тихоходный. Он таких барж, как наша, не одну перевез. Команда у «Ласточки» боевая.
Подходит «Ласточка» к барже. Смотрят бойцы, а команды-то на ней всего три человека: капитан, механик и девушка.
Не успел пароходик к барже подойти, девушка, дочь механика Григорьева — Ирина, ловко зацепила крюк троса и кричит:
— Давайте несколько человек на баркас, помогать будете от фашистов отбиваться!
Сержант Смирнов и двое бойцов прыгнули на палубу, и «Ласточка» потащила баржу.
Только вышли на плес — закружили в воздухе немецкие самолеты-разведчики, над переправой повисли на парашютах ракеты.
Стало вокруг светло как днем.
За разведчиками налетели бомбардировщики и начали пикировать то на баржу, то на баркас.
Бойцы из винтовок бьют по самолетам, бомбардировщики чуть не задевают крыльями трубы, мачты баркаса. Справа и слева по бортам столбы воды от взрывов бомб. После каждого взрыва бойцы с тревогой оглядываются: «Неужели всё. Попали?!» Смотрят — баржа двигается к берегу.
Капитан « Ласточки», Василий Иванович Крайнов, старый волгарь, знай рулевое колесо вправо-влево крутит, маневрирует — уводит баркас от прямых попаданий. И всё — вперед, к берегу.
Заметили пароходик и баржу немецкие минометчики и тоже начали обстреливать.
Мины с воем пролетают, шмякаются в воду, свистят осколки.
Одна мина попала на баржу.
Начался пожар. Пламя побежало по палубе.
Что делать? Перерубить трос? Огонь вот-вот подберется к ящикам со снарядами. Но капитан баркаса круто повернул штурвал, и... «Ласточка» пошла на сближение с горящей баржей.
Кое-как причалили к высокому борту, схватили багры, огнетушители, ведра с песком — и на баржу.
Первой — Ирина, за ней бойцы. Засыпают огонь на палубе. Сбивают его с ящиков. И никто не думает, что каждую минуту любой ящик может взорваться.
Бойцы сбросили шинели, бушлаты, накрывают ими языки пламени. Огонь обжигает руки, лица. Душно. Дым. Дышать трудно.
Но бойцы и команда «Ласточки» оказались сильнее огня. Боеприпасы были спасены и доставлены на берег.
Таких рейсов у всех баркасов и катеров Волжской флотилии было столько, что не счесть. Героические рейсы.
Скоро в городе на Волге, там где была центральная переправа, поставят памятник всем речникам-героям.
Владимир Богомолов. 58 дней в огне
От центральной переправы до площади Ленина, главной площади города, совсем близко.
Еще издали замечают прохожие со стены дома, что выходит на площадь, солдата в каске. Смотрит солдат внимательно и серьезно, словно просит не забыть о тех, кто сражался здесь, на площади.
До войны этот дом знали немногие — лишь те, кто жил в нем. Теперь этот дом — знаменитый!
Дом — Павлова! Дом солдатской славы!
Дом этот был тогда единственным уцелевшим домом на площади, недалеко от переправы.
Фашистам удалось захватить его.
Расставив на этажах пулеметы и минометы, вражеские солдаты начали обстреливать наши позиции.
Вызвал командир полка Елин к себе разведчиков — сержанта Якова Павлова и бойцов: Сашу Александрова, Василия Глущенко и Николая Черноголова.
— Вот что, ребята, — сказал полковник, — сходите ночью в гости к фрицам. Узнайте, сколько их там, как к ним лучше пройти и можно ли их оттуда выбить.
Дом этот — очень важный объект в стратегическом отношении. Кто им владеет, тот и держит под огнем весь район Волги...
Ночью в ту пору на улицах было темно, как в пещере. Гитлеровские солдаты очень боялись темноты. То и дело выпускали они в ночное небо осветительные ракеты. И как заметят какое-либо движение с нашей стороны, что-то подозрительное — сразу открывают ураганный огонь.
В такую тревожную ночь и отправился сержант Павлов со своими товарищами в разведку. Где согнувшись, а где ползком по-пластунски добрались они до крайней стены этого дома.
Залегли, не дышат. Слушают.
Фашисты в доме переговариваются, покуривают, из ракетниц постреливают.
Подполз Павлов к подъезду, притаился. Слышит — кто-то из подвала поднимается.
Приготовил сержант гранату. Тут небо осветила ракета, и разведчик разглядел у подъезда старушку. И она увидела бойца, обрадовалась.
Павлов тихо спрашивает:
— Вы что тут делаете?
— Не успели за Волгу уехать. Тут несколько семей. Немцы нас в подвал загнали.
— Понятно. А много немцев в доме?
— В тех подъездах не знаем, а в нашем человек двадцать.
— Спасибо, мамаша. Спрячьтесь быстро в подвал. Остальным передайте: не выходить никому. Мы сейчас фрицам небольшой фейерверк устроим.
Вернулся Павлов к товарищам, доложил обстановку.
— Будем действовать!
Подползли разведчики к дому с двух сторон, приловчились и швырнули в оконные рамы по гранате.
Один за другим раздались сильные взрывы. Полыхнуло пламя. Запахло гарью.
Ошарашенные неожиданным нападением фашисты выскакивали из подъездов, выпрыгивали из окон — и к своим.
— По врагу огонь! — командовал Павлов.
Разведчики открыли огонь из автоматов.
— За мной! Занимай этажи!..
На втором этаже бойцы бросили еще несколько гранат. Враги решили, что на них напал целый батальон. Побросали гитлеровцы все и бросились врассыпную.
Разведчики осмотрели этажи во всех подъездах, убедились — ни одного живого фашиста в доме не осталось — и Павлов отдал команду занять оборону. Гитлеровцы решили отбить дом.
Целый час обстреливали они дом из пушек и минометов.
Кончили обстрел.
Решили гитлеровцы, что батальон русских солдат не выдержал и отошел к своим.
Немецкие автоматчики снова двинулись к дому.
— Без команды не стрелять! — передал сержант Павлов бойцам.
Вот уже автоматчики у самого дома.
Меткие очереди павловцев косили врагов.
Снова отступили фашисты.
И опять на дом посыпались мины и снаряды.
Казалось гитлеровцам, что ничто живое там уже не могло остаться.
Но только вражеские автоматчики поднимались и шли в атаку, как их встречали меткие пули и гранаты разведчиков.
Два дня штурмовали фашисты дом, но так и не смогли его взять.
Поняли гитлеровцы, что потеряли важный объект, откуда они могут обстреливать Волгу и все наши позиции на берегу, и решили во что бы то ни стало выбить из дома советских солдат. Подбросили свежие силы — целый полк.
Но и наше командование укрепило гарнизон разведчиков. На помощь сержанту Павлову и его бойцам пришли пулеметчики, бронебойщики, автоматчики.
58 дней защищали этот дом-рубеж советские бойцы.
К заводу «Красный Октябрь» можно проехать на троллейбусе по проспекту Ленина.
Ваня примостился у окна и каждый раз, когда проезжали мимо танковых башен на постаментах, радостно тормошил деда и выкрикивал: «Еще! Еще одна!.. Опять!.. Смотри, дедушка! Смотри!..»
— Вижу, внучек! Вижу! Это все передний край нашей обороны. Здесь бойцы стояли насмерть, и фашистские войска так и не смогли прорваться дальше.
Троллейбус остановился.
— Следующая остановка «Красный Октябрь»! — объявила водитель.
— Наша, внучек! Готовься выходить.
Заводы Сталинграда.
В их цехах рабочие города стояли у станков по две-три смены — варили сталь, собирали и ремонтировали выведенные врагом из строя танки и пушки, изготавливали боеприпасы.
Из цехов шли рабочие-ополченцы драться с врагом за родной город, за родной завод.
Сталевары и прокатчики, сборщики, токари и слесари становились солдатами.
Отбив атаки врага, рабочие вновь возвращались к своим станкам. Заводы продолжали работать.
Защищая родной город, родной завод, прославились сотни отважных рабочих и среди них — первая женщина-сталевар Ольга Кузьминична Ковалева.
Владимир Богомолов. Ольга Ковалева
Вpaг в полутора километрах от тракторного завода, в поселке Мелиоративный.
Отряд ополченцев получил задание выбить немцев из поселка.
Бой завязался у поселка, на подступах к нему.
Ополченцы пошли в атаку. Среди них была и командир отделения — Ольга Ковалева.
Гитлеровцы открыли по атакующим сильный огонь из пулеметов и минометов...
Пришлось залечь.
Прижались ополченцы к земле, поднять головы не могут. Смотрят — немцы пошли в атаку. Вот-вот обойдут их.
В это время по цепи бойцов сообщили, что погиб командир отряда.
И тогда Ольга Ковалева решила поднять бойцов в контратаку. Встала она во весь рост и крикнула:
— За мной, товарищи! Не пропустим врага к нашему заводу! В наш город!!!
Услышали рабочие призыв Ольги Ковалевой, поднялись и устремились навстречу врагу.
— За родной завод! За наш город! За Родину! Ура!..
Выбили гитлеровцев из поселка.
Много ополченцев полегло в том бою. Погибла
и Ольга Кузьминична Ковалева.
В честь героев-ополченцев у заводских проходных установлены памятники.
На мраморных плитах имена тех, кто отдал жизнь в боях за город, за родной завод.
Идут на завод рабочие и клянутся павшим трудиться так, чтобы не опозорить их воинской чести.
Возвращаются со смены — мысленно докладывают, что сделано за трудовой рабочий день.
На тракторном заводе у центральной проходной установлен настоящий танк Т-34.
Такие боевые машины выпускали здесь в войну.
Когда враг подошел к городу, танки прямо с конвейера направлялись в бой.
Немало героических подвигов совершили советские танкисты в дни великой битвы на Волге.
Рассказы о боях Великой Отечественной войны за Сталинград. Интересные и добрые военные истории.
Бул-буль.
Обозлил сержанта Носкова какой-то фашист. Траншеи наши и гитлеровцев тут проходили рядом. Слышна из окопа к окопу речь.
Сидит фашист в своём укрытии, выкрикивает:
— Рус, завтра буль-буль!
То есть хочет сказать, что завтра прорвутся фашисты к Волге, сбросят в Волгу защитников Сталинграда.
— Рус, завтра буль-буль. — И уточняет: — Буль-буль у Вольга.
Действует это «буль-буль» на нервы сержанту Носкову.
Другие спокойны. Кое-кто из солдат даже посмеивается. А Носков:
— Эка ж, проклятый фриц! Да покажись ты. Дай хоть взглянуть на тебя.
Гитлеровец как раз и высунулся. Глянул Носков, глянули другие солдаты. Рыжеват. Осповат. Уши торчком. Пилотка на темени чудом держится.
Высунулся фашист и снова:
— Буль-буль!
Кто-то из наших солдат схватил винтовку. Вскинул, прицелился.
— Не трожь! — строго сказал Носков.
Посмотрел на Носкова солдат удивлённо. Пожал плечами. Отвёл винтовку.
До самого вечера каркал ушастый немец: «Рус, завтра буль-буль. Завтра у Вольга».
К вечеру фашистский солдат умолк.
«Заснул», — поняли в наших окопах. Стали постепенно и наши солдаты дремать. Вдруг видят, кто-то стал вылезать из окопа. Смотрят — сержант Носков. А следом за ним лучший его дружок рядовой Турянчик. Выбрались дружки-приятели из окопа, прижались к земле, поползли к немецкой траншее.
Проснулись солдаты. Недоумевают. С чего это вдруг Носков и Турянчик к фашистам отправились в гости? Смотрят солдаты туда, на запад, глаза в темноте ломают. Беспокоиться стали солдаты.
Но вот кто-то сказал:
— Братцы, ползут назад.
Второй подтвердил:
— Так и есть, возвращаются.
Всмотрелись солдаты — верно. Ползут, прижавшись к земле, друзья. Только не двое их. Трое. Присмотрелись бойцы: третий солдат фашистский, тот самый — «буль-буль». Только не ползёт он. Волокут его Носков и Турянчик. Кляп во рту у солдата.
Притащили друзья крикуна в окоп. Передохнули и дальше в штаб.
Однако дорогой сбежали к Волге. Схватили фашиста за руки, за шею, в Волгу его макнули.
— Буль-буль, буль-буль! — кричит озорно Турянчик.
— Буль-буль, — пускает фашист пузыри. Трясётся как лист осиновый.
— Не бойся, не бойся, — сказал Носков. — Русский не бьёт лежачего.
Сдали солдаты пленного в штаб.
Махнул на прощание фашисту Носков рукой.
— Буль-буль, — прощаясь, сказал Турянчик.
Злая фамилия. Автор: Сергей Алексеев
Стеснялся солдат своей фамилии. Не повезло ему при рождении. Трусов его фамилия.
Время военное. Фамилия броская.
Уже в военкомате, когда призывали солдата в армию, — первый вопрос:
— Фамилия?
— Трусов.
— Как-как?
— Трусов.
— Д-да... — протянули работники военкомата.
Попал боец в роту.
— Как фамилия?
— Рядовой Трусов.
— Как-как?
— Рядовой Трусов.
— Д-да... — протянул командир.
Много бед от фамилии принял солдат. Кругом шутки да прибаутки:
— Видать, твой предок в героях не был.
— В обоз при такой фамилии!
Привезут полевую почту. Соберутся солдаты в круг. Идёт раздача прибывших писем. Называют фамилии:
— Козлов! Сизов! Смирнов!
Всё нормально. Подходят солдаты, берут свои письма.
Выкрикнут:
— Трусов!
Смеются кругом солдаты.
Не вяжется с военным временем как-то фамилия. Горе солдату с этой фамилией.
В составе своей 149-й отдельной стрелковой бригады рядовой Трусов прибыл под Сталинград. Переправили бойцов через Волгу на правый берег. Вступила бригада в бой.
— Ну, Трусов, посмотрим, какой из тебя солдат, — сказал командир отделения.
Не хочется Трусову оскандалиться. Старается. Идут солдаты в атаку. Вдруг слева застрочил вражеский пулемёт. Развернулся Трусов. Из автомата дал очередь. Замолчал неприятельский пулемёт.
— Молодец! — похвалил бойца командир отделения.
Пробежали солдаты ещё несколько шагов. Снова бьёт пулемёт.
Теперь уже справа. Повернулся Трусов. Подобрался к пулемётчику. Бросил гранату. И этот фашист утих.
— Герой! — сказал командир отделения.
Залегли солдаты. Ведут перестрелку с фашистами. Кончился бой. Подсчитали солдаты убитых врагов. Двадцать человек оказалось у того места, откуда вёл огонь рядовой Трусов.
— О-о! — вырвалось у командира отделения. — Ну, брат, злая твоя фамилия. Злая!
Улыбнулся Трусов.
За смелость и решительность в бою рядовой Трусов был награждён медалью.
Висит на груди у героя медаль «За отвагу». Кто ни встретит — глаза на награду скосит.
Первый к солдату теперь вопрос:
— За что награждён, герой?
Никто не переспросит теперь фамилию. Не хихикнет теперь никто. С ехидством словцо не бросит.
Ясно отныне бойцу: не в фамилии честь солдатская — дела человека красят.
