Поэтическая деятельность Фета проходит в то время, когда литературе вменяли в обязанность непосредственное вмешательство в повседневную жизнь и ждали от нее разрешения сложных социальных проблем. У Фета человек погружен в природу, но не в историю. Его не занимает жизнь с ее обыденными заботами, бедами, нуждами, общественными битвами, победами и поражениями в них. За отказ писать об исторически злободневных событиях и выражать при этом свою общественную позицию на Фета ополчилось молодое поколение, питавшееся статьями Чернышевского, Добролюбова, Писарева, поэзией Некрасова и сатирой поэтов «Искры».
При этом нетерпеливые демократы-разночинцы нередко грубо и вульгарно представляли себе отношения между литературой и жизнью. А это часто приводило к тому, что бездарные писатели, эксплуатируя современную тему, поднимались на щит, тогда как талантливые художники подвергались незаслуженным нападкам из-за отсутствия якобы в их творчестве живого общественного содержания. Так или иначе от литературы требовали гражданского участия или, как тогда говорили, «направления». Кумиром тогдашней молодежи, властителем ее дум был Некрасов. Он по праву считался заступником народа. Фет был постоянным примером другого рода.
Конечно, далеко не все современники держались той точки зрения, что поэзия Фета совершенно чужда жизни и «оторвана» от действительности. Лирику Фета ценили и наслаждались ею Тургенев и Л. Толстой, Тютчев и Достоевский, Некрасов и Салтыков-Щедрин и многие другие писатели, отдавая себе ясный отчет в ее огромном значении именно для действительной жизни. Они понимали, что Фет сказал новое слово в русской поэзии и в поэзии вообще, явившись со своей оригинальной эстетической и жизненной системой ценностей. Нет сомнения, что Фет раздвинул границы поэзии и благодаря этому встал в ряд с Державиным и Жуковским, Пушкиным и Баратынским, Лермонтовым и Тютчевым. «Оторвавшийся», по мнению молодого поколения, от реальной жизни поэт избрал предметом своей лирики именно действительность в ее сгущенных до мгновения и предельно наполненных проявлениях. Он передал эти жизненные мгновения как явления Красоты, как непосредственные озарения идеала прекрасного.
Фет не видел ни в тогдашнем обществе, ни в устройстве земного мира идеала Красоты и совершенства. По мысли Фета, мир устроен так, что «соловьи клюют бабочек». Но это не значит, что красоты и идеала совсем нет. Напротив, поэт был уверен и убежден в их безграничности, беспредельности и вечности.
Объясняя свое понимание искусства, Фет писал: «Мир во всех своих частях равно прекрасен. Красота разлита по всему мирозданию и, как все дары природы, влияет даже на тех, которые ее не сознают...» Кто же может найти красоту, чтобы ее запечатлеть? Только поэт, только художник. Тут Фет был согласен с Л. Толстым, который писал: «Я художник, и вся моя жизнь проходит в том, чтобы искать красоту». Именно в этом смысле поэт говорил, что художник - «раб своего искусства».
Хотя жизнь рождает красоту каждую минуту, но потом она (красота) ускользает, исчезает. Красота и гармония появляются лишь на мгновение, и это мгновение надо ловить. Фет в духе Гёте говорит: «Остановись, мгновение, ты прекрасно!» Остановить мгновение под силу только поэту, наделенному даром могущественного слова.
Стало быть, цель поэта, цель поэзии, цель искусства состоит в том, чтобы найти в действительности, в реальной жизни прекрасное мгновение, «остановить» его мысленно и чувственно, закрепить в своей душе и затем запечатлеть в слове, в искусстве, дав ему вечную жизнь. Ради чего? Ради того, чтобы украсить или приукрасить жизнь? налюбоваться своим словом или своим поэтическим даром? погрузиться в чистые сферы эстетики? Вовсе нет. «...Спрашивается,- задавал вопрос Фет,- какую же пользу, кроме общей со всеми другими организмами, извлекает человек из области красоты? Целый мир искусств свидетельствует о том, что человек, помимо всякой вещественной пользы, ищет в красоте на свою потребу чего-то другого».
Фет имел в виду не одни только духовные потребности и запросы, но и нечто большее. Он сказал о своих заветных думах и желаниях в стихотворении -«Одним толчком согнать ладью живую...» (1887).
Из этого стихотворения видно, что Фет, якобы бегущий от людского общества с его суетой, корыстью, злобой, якобы презирающий реальную обыкновенную жизнь, стремится добыть красоту, воплотить ее в образном слове и передать ее в блеске совершенной художественной формы. Та жизнь, в которую погружены его современники,- «тоскливый сон», в котором не ощутимы ни ее трепет, ни ее «вздох», ни ее дыхание. Никакая другая жизнь неведома еле бьющимся «бестрепетным сердцам». И Фет хочет, чтобы люди могли «подняться в жизнь иную», жизнь гармоничную, прекрасную, идеальную, наполненную и насыщенную содержанием. В ту лучшую земную жизнь, которой она может быть и весть о которой несет «ветр с цветущих берегов». Об этой жизни мечталось многим поколениям, и такая мечта составляла «сладость тайных мук». Она еще «чужая», но благодаря слову поэта, способному «усилить бой бестрепетных сердец», может стать «своей» и «родной».
Фет употребляет в этой декларации высокие и суровые слова. Его строка «Усилить бой бестрепетных сердец» явно напоминает пушкинскую поэтическую формулу «Глаголом жги сердца людей!». Идея Фета и состояла в том, чтобы запечатлеть в слове чувственно-прекрасный лик гармонического мира, расшевелить равнодушные сердца явлением красоты, возбудить к ней порыв и таким путем повести род людской в царство идеала. Вот в чем для Фета заключается миссия поэта, его избранность и его награда - «его и признак и венец!». Призвание искусства состоит в пересоздании, в преображении мира посредством явления Красоты.
Это означает, что лирика Фета обладает бесспорным общественным содержанием и что поэт ставит перед собой грандиозные творческие задачи всемирного значения, «лирическая дерзость» решения которых под стать Шекспиру и Гёте, Пушкину и Тютчеву. Отринув социально-враждебный мир, ту самую ненавистную социальность, которая изуродовала его судьбу, поэт ищет красоту везде - в высших и чистых сферах духовных проявлений людей, в природе, в любви, в «вечных» чувствах и переживаниях.
Помимо того что красота вездесуща и мгновенна, она является первоосновой жизни, мироздания, бытия, силой, свойственной самой жизни, самому бытию. У Фета красота - понятие не эстетическое, а бытийное. Красота - такое качество бытия, которое обладает творческой мощью и способно преображать самое это бытие, жизнь, мироздание, человека: смертного она делает бессмертным, временное она превращает в вечное, земному дает достоинство божественного. Красота способна породить:
Целый мир от красоты,
От велика и до мала...
Фет передает красоте функции Бога. В его представлении Бог, поэт, любовь, природа, искусство - разные проявления одной и той же творческой силы красоты. Именно красота сообщает свою созидательную способность Богу и поэту, которые выступают ее порождениями и помощниками в преображающем мир акте.
Наперекор безобразию общественной жизни Фет создает утопию мира как красоты и упорно ее держится. На этой почве возникает общность Фета с Достоевским, сказавшим вещие слова о том, что красота спасет мир, а мир спасется красотой. Их надо понимать в том смысле, что стремление к красоте, приобщение к ней - вызов бытующему несовершенству, а сама красота - любовная сила, способная поднять человека ввысь и преобразить его. Красота, в которой заключена подлинная жизнь, уносит душу в область «высочайшего блаженства»:
Я загораюсь и горю,
Я порываюсь и парю...
Это стремление возникает в душе поэта всякий раз, когда он встревожен поэзией, музыкой, пластикой. В стихотворении «Певице» звуки завораживают, уносят от бренной земли в заповедную «звенящую даль».
В лирике Фет обращен к изначальной гармонии и красоте, единству с мировым целым. «Жизнь,- писал он,- есть гармоническое слияние противоположностей и постоянной между ними борьбы: добрый злодей, гениальный безумец, тающий лед». Фетовская «звенящая даль», «жизнь иная» расположены по сию сторону бытия. Предназначение художника и состоит в том, чтобы увидеть их в самых простых, обычных явлениях и воспроизвести.
Философская поэзия Фета
Ф критиковал Гегеля. Отрицал материализм. Под основу брал идеи Канта, отрицал бессмертие существа.Объективация – воплощение идеи в реальном мире. Философия как искусство. Любое достижение в итоге разочаровывает => обречённость на страдание. Принял идею о том, что нет границы между реальностью и сном. В своё время Ф боялся смерти, что отразилось на Ф-человеке, но не на Ф-поэте. Шёл за Шопенгауэром: человек приходит в мир, чтобы страдать, потому что мир – это иллюзия. У Фета мы видим мотив преодоления страдания. Идея интуитивного искусства оказалась также оч близка Фету.Были оч близки эстетические воззрения Шоп-ра, который придавал огромное значение искусству как единственной незаинтересованной, свободно от служения воле и основанной на интуиции, на непосредственном созерцании формы «познания существа мира».1883 - в возрасте 63 лет он дал заглавие сборнику «Вечерние огни»: более 300 стих-й, вошедших в состав 5ти выпусков. Заглавие говорит о закате жизни, о её вечере.В философских стихах «ВечОгней» мысль оказывается чаще всего на первом плане. Но и она является мыслью поэтической. «Как самая поэзия – воспроизведение не всего предмета, а только его красоты, поэтич мысль только отражение мысли философской и опять-таки отражение её красоты»; В стихах этого раздела обнаруж-ся сходные мотивы и совпад-е образы со знаменитым трудом Шопенгауэра («Мир как воля и представление»), кот Фет переводил. Но в поэзии Фета нет и нет и той философии пессимизма, он преодолел пессимизм погружением в мир красоты. Не случайно в литературовед-и неоднозначно трактуется фетовское мировоззрение: Бухштаб пишет, что за мажорным звучанием фет-х стих-й стоит пессимистическое мировоз-е. Розенблюм полагает, что стих-й безнадёжно горьких у фета очень мало, а общая настроенность его лирики от восторженно-радостной до томительно-умиротворённой.Тема творчества- Ф оч тонко чувствовал божественное происхождение поэтич дара. Его поэзия рвётся к миру потустороннему. Сквозным становится мотив полёта: «одним толчком согнать ладью живую». Процесс творчества как самоотдача воле творца. С этой точки зрения можно говорить о религ-философском мировоззрении.В размышлениях о смерти лишний раз сказывается та крепость его натуры, та его «жизненность», кот давала ему силу торжествовать над смертью не только в эстетическом, но и в психологическом плане.
40. Книга «вечерних огней» А.Фета как художественное целое. В книге объединены четыре сборника стихотворений А.А. Фета (1820-1892), вышедшие под заглавием "Вечерние огни" в конце жизни поэта, в 1883-1891 гг., и с того времени не переиздававшиеся.В разделе "Дополнения" публикуется пятый выпуск, готовившийся поэтом, но в печати не появившийся. Состав и композиция этого выпуска гипотетически установлены в данном издании. Статья Д.Д. Благого "Мир как красота", написанная специально для данной книги, неоднократно потом переиздавалась.2-е изд. содержит алфавитный указатель произведений А.А. Фета. Этот вариант названия нового сборника оказался навечно связанным с именем Фета. Название было многосмысловым, многозначным, предметным и символическим одновременно. Это был и "вечер жизни", но и тот переходный час от дня к ночи, когда радостнее всего поэт чувствовал свою "легкость", "освобожденность" от дневных, будничных забот. Огонь зажигал уединенный человек, "не занавесивший вечером своих освещенных окон", но за каждым "окошечком" четырех лирических книжек горели бесконечные живые огни природы, космоса. После выхода 1 выпуска "Вечерних огней " Страхов в коротком отзыве на него писал: "Вечерние огни" - чистая поэзия, - в том смысле, что тут ни в мысли, ни в образе, ни в самом звуке нет никакой примеси прозы... Не всякому времени дается чувство поэзии. Фет, точно чужой среди нас, и очень хорошо чувствует, что служит покинутому толпою божеству". Сколько-нибудь широкому читателю того времени стихи Фета были и чуждыми, и просто неизвестными. Критики либо замалчивали его стихи, либо отзывались о них в пренебрежительном и даже грубо - издевательском тоне. Известность фетовских "Вечерних огней" ограничивалась лишь кругом друзей, но это были Л. Толстой, Вл. Соловьев, Страхов, Полонский, Алексей Толстой, Чайковский. Заглавие, несомненно, говорило о вечере жизни, ее закате. Но "вечерний" день Фета оказался необычным. В стихах, создававшихся на исходе шестого, на седьмом и даже на восьмом десятке лет жизни поэта, его творческий дар достиг высшего расцвета, сохранив свежесть и юношескую силу.Обычно лирику того или иного поэта разделяют по тематическому признаку: вот любовная лирика, вот гражданская, вот стихи о поэте и поэзии, о природе, о Родине и т.д. Творчество Фета не поддается такому дроблению. Причем, есть у Фета такая особенность: прожив долгую жизнь, он остался вне её поступательного движения. Конечно, его поздние стихи отличаются от ранних по пластике, по тонкости ремесла, но не случайно он смог собрать все стихи в один сборник "Вечерние огни". Ранние и поздние стихи Фета невозможно столкнуть друг с другом, т.к. восприятие мира осталось прежним. В этом смысле Фет - поэт, не разрушенный временем, цельный от начала творчества до конца.Природа - любовь - творчество. Вот треугольник условно ограничивающий и вбирающий в себя всё пространство фетовской лирики. В нем природа, обозреваемая влюбленным сердцем творящего человека. Еще точней: природа вокруг нас - заодно и вместе с ней - природа души человеческой. Вот владения Фета. Они невелики, если судить о них тематически. Но они неоглядны, если видеть за ними все сказочное богатство образов и мотивов, наполняющих поэтический мир Фета. Здесь ничто не мелко, и все важно, т.к вошло в душу человека: от розы до зари, от звезды до былинки.Многие стихи "Вечерних огней" характеризуют такие оценки: " Как это воздушно!" (Тютчев), "Каждый стих у него с крыльями " (Страхов), "Светло-голубой" (Толстой Л.) В стихах так много синевы и лазури, так часто встречаются эпитеты: воздушный, крылатый; глаголы: лететь, парить, окрылиться, мчаться на воздушной ладье, подняться в жизнь иную.Уход от неудовлетворяющего реального мира в мир создаваемый искусством, от борьбы со злом - в эстетическую созерцательность - все это черты пассивного романтизма. Однако в идеальном мире лирики Фета нет ничего мистически-потустороннего. Извечным объектом искусства - считает Фет - является красота." Красота разлита по всему мирозданию", - утверждает Фет. "Целый мир от красоты // От велика и до мала". Часто в стихах поэт сетует на неполноценность языка как средства общения между людьми, как орудия мысли, а значит, и материала искусства слова. В период "Вечерних огней" этот мотив получает наиболее отчетливые формулировки. "Как беден наш язык? - Хочу и не могу. - // Не передать того ни другу, ни врагу, // Что буйствует в груди прозрачною волною." (1887), "Людские так грубы слова, // Их даже нашептывать стыдно!" - начинает он одно из стихотворений 1989 г. "Бедному" языку людей Фет любит противопоставлять язык цветов - их аромат, язык ночных - лунных и звездных - лучей, голос "так ясно говорящего "ночного безмолвия ("Благовонная ночь, благодатная ночь",1887), зов Млечного пути, шепот листвы. Поэт и сам говорит на их языке: рассказывает о своей любовной тайне вечерней заре, дрожащим в ночи звездам, шепчет о ней ключу.Чтобы передать все мельчайшие переходы человеческих чувств и мыслей, Фет постоянно искал новые, невиданные доселе изобразительные средства. И они производили впечатление необычности и странности на неискушенных читателей и критиков. Современников поражали такие эпитеты Фета, как звонкий сад, тающая скрипка, румяная скромность, мертвые грезы, благовонные речи. У Фета эпитет не столько характеризует предмет, сколько выражает настроение поэта. Необычны метафоры созданные поэтом. Такая метафора, как "пыл сердец" частая у Фета, развертывается в стихотворении "Когда читала ты мучительные строки…" (1887) в метафорическую картину пожара сердца поэта - пожара, бушующего в его стихах. Метафорический пожар сопоставляется с реальным, - но и этот реальный пожар дается в метафорическом образе внезапной зари в полночной тьме. Стихотворение кончается вопросом, относящимся, по смыслу сопоставления, и к реальному и к душевному пожару. "Ужель ничто тебе в то время не шепнуло: // Там человек сгорел!".В стихах Фета теряется грань между прямым и переносным значением слова ("Теплы были нежные руки, Теплы были звезды очей"). Для стихов Фета характерны такие поэтические образы: заря, вьюга, сумрак, мгла, роза, соловей, ночь, качели, весна, сад, звезды.Фетовская живопись словом близка к импрессионистическому видению мира. Стихотворение "Купальщица" можно было бы иллюстрировать этюдами купальщиц, столь многочисленными в импрессионистской живописи. Перед нами предстает живая женщина. Она выходила из воды и, "прорвав кристальный плащ, вдавила в гладь песка младенческую ногу." Она предстала мне на миг во всей красе, Вся дрожью легкою объята и пугливой. Так пышут холодом на утренней росе Упругие листы у лилии стыдливой. Импрессионисты стремились передать то, что мимолетно, неуловимо и невыразимо ничем кроме ощущений, им присущ интерес к неповторимости каждого отдельного мгновения, к тем изменчивым настроениям, которые внушают чуткой душе восходы и закаты, ночное небо и свет луны. Эти черты несомненно родственны поэзии Фета. Гармонические мгновения его стихов - это именно мгновения. Они живут единым днем, как бабочка в одноименном стихотворении Фета: "Вот-вот сейчас, сверкнув, раскину крылья // И улечу."Для впечатляющего слитного изображения пейзажа и души человеческой необходимо было обладать еще одним важным качеством. Без него изобразительность не стала бы выразительностью. Речь идет о мелодике, о музыкальном даре Фета, об интонационном богатстве его лирики. Кто-то отмечает в Фете живописное начало, стремление передавать в слове краски, линии, формы внешнего мира; другие слышат прежде всего напевность его стихов, их музыкальность. Обаяние Фета и заключается в том, что живопись у него растворена в музыке. Немалую роль в возникновении музыкального звучания стихов играет звукопись.Солнце садится, и ветер утихнул летучий,Нет и следа тех огнями пронизанных туч; Вот на окраине дрогнул живой и нежгучий,Всю эту степь озаривший и гаснущий луч.("Солнце садится, и ветер утихнул".1883)Образ догорающего заката превосходно создается сочетанием "горячих звуков" "ж", "щ", "ч", которые подчеркиваются рифмой; летучий - нежгучий, туч - луч. Фет внес так же необыкновенное разнообразие в ритмическую и строфическую организацию стиха. У него трудно найти стихотворения, написанные в одном размере.Как грустны сумрачные дниБеззвучной осени и хладной!Какой истомой безотраднойК нам в душу просятся они. ("Осень".1883)Спокойная размеренность строчки помогает создать образ грустного, сумрачного осеннего дня. А в стихотворении "В лунном сиянии" (1885) контрастом коротких и длинных строк Фет создает почти физическое ощущение переливающегося блеска лунного света, прозрачности и таинственности происходящего.Выйдем с тобой побродитьВ лунном сиянии!Долго ли душу омить В темном молчании!Многие композиторы обращались к творчеству Фета: Чайковский и Танеев, Римский-Корсаков и Гречанинов, Балакирев и Рахманинов и многие другие.Это также является признанием особой красоты звучания и мелодики фетовской лирики.Как мы уже отмечали, в стихах Фета на первый план выходит ощущение, впечатление; при этом сюжетная линия так и остается не проясненной. Недосказанность мы найдем во многих стихотворениях поэта. Например, "Я тебе ничего не скажу..." (1885) Часто о нем пишут, что, несмотря на кольцо-обещание фраз - первой и повторяющей её последней, - поэт в нем как раз обо всем говорит. Но это не совсем так. Читатель, конечно, все понимает, но, тем не менее, чувство не названо, об отношении к героине нет ни слова, кроме нежелания ее тревожить. Отчего же все-таки услышано признание? Все дело опять же в колдовской музыкальности Фета, той нежности интонаций и в той точности передачи состояния души, которой обладает поэт." И я слышу, как сердце цветет". Слышать цветение - значит, заметить тайное тайных. Умолчание в этом стихотворение становится важнее слов.Обращаясь к любовной лирике "Вечерних огней" мы замечаем, что у автора речь ведется в настоящем времени, а в действительности это только живое воспоминание прошедшего, восстановление его по памяти в таком виде, словно бы дело происходит вот именно сейчас. Это настоящее время, которое в действительности означает давнопрошедшее.В шестидесятисемилетнем возрасте Фет писал:Не нужно, не нужно мне проблесков счастья, Не нужно мне слова и взора участья,Оставь и позволь мне рыдать.(1887) Для поздних стихов Фета характерна философская тематика. Фет говорит о грустной пошлости жизни и выходе из нее в мир красоты, о бедности человеческого познания и обычного прозаического слова, о богатстве искусства, преодолевающего время и о бедности искусства в сравнеии с естественной красотой мира. Но все же основной тон поэзии Фета - мажорный, а не минорный. Жизнь печальна, искусство радостно - такова обычная мысль Фета. Искусство для Фета - единственная прочная радость жизни, и чувством радости оно и должно быть проникнуто.
«Чистое искусство» - целый ряд эстетических концепций в разных странах, утверждающих самоценность, самоцельность художественного творчества, независимость искусства от политики. (Оформилось во Франции в 30-е гг.ХIХ в. В России, в 50-60-е гг сложилось 2 направления в поэзии: гражданская (Н.А. Некрасов) и «чистое искусство» (А.А. Фет, А.Н. Майков, Я.П. Полонский, Л.А. Мей и др.). Теоретики «чистого искусства» - Фет, А.К. Толстой, А.В. Дружинин – утверждали, что гражданское искусство – ненастоящее искусство, что поэта должны привлекать вечные темы (Бог, красота, любовь), искусство не должно быть подчинено временным, преходящим целям. Оно само себе – цель.
Фет сознательно отстаивал концепцию «чистого искусства». «Красота – вот объект поэзии». «Красота, по Фету, - это природа, любовь и песня» (Благой). Для «чистого искусства» характерен уход от социальных тем, погружение в идеальный мир вечной красоты, наслаждение природой, стремление к гармонии, пластичность и яркость в изображении природы, портретные зарисовки, передающие сложное романтически настроенное психологическое состояние лирического героя, интимно-личностная направленность лирики.
Традиционно поэзию Фета считают романтической.
Фет стремится показать многообразные связи человекака и природы, он показывает целые циклы природы: «Весна», «Лето», «Осень», «Снега», «Море», «Вечера и ночи». Сливаясь вместе, они образуют символический пейзаж. Природа одушевлена, так как одушевляют ее чувства поэта. Фет стремится слиться с природой, увидеть ее прекрасную душу.
Особенностью эстетического идеала у Фета является возвышение эстетического идеала. Красота, в представлении лирического героя его стихов – это идеальная сущность мира, и ее приметы он находит в природе, искусстве, женском облике.
Для поэзии «чистого искусства» характерна импрессионистическая манера изображения действительности.
Именно в импрессионизме заключается представление о красоте как о реально существующем элементе мира. Импрессионизм характеризуется передачей первого чистого впечатления от вещей в отрывочных, мгновенно зафиксированных штрихах. Отсюда и поэтизация мгновения в лирике Фета.
Новаторство лирики Фета состоит в том, что он умел с помощью имен передать процесс. Называя ту или иную вещь, поэт вызывает в читателе не прямое представление о ней, а те ассоциации, которые могут быть с нею связаны.
Поэзия «чистого искусства» - поэзия, внушающая определенное настроение. По степени воздействия на человека поэзия уподобляется музыке.
Фет дорожил чувствами мгновенными, ускользающими. В его стихотворениях наблюдается: соединение звуковых, обонятельных, тактильных ощущений.
Основные мотивы: любви, памяти, мимолетности счастья, вселенской гармонии.
Жанры: лирическая миниатюра, пейзажная зарисовка, психологический пейзаж, исповедь.
А.К.Толстой. Творчество поэта.
Алексей Константинович Толстой (24 августа 1817, Санкт-Петербург - 28 сентября 1875)- русский писатель, поэт, драматург, член-корреспондент Петербургской Академии наук (1873).
Создатель баллад, сатирических стихотворений, исторического романа «Князь Серебряный» (1863), драматической трилогии «Смерть Иоанна Грозного» (1866), «Царь Фёдор Иоаннович» (1868) и «Царь Борис» (1870). Автор проникновенной лирики, с ярко выраженным музыкальным началом, психологических новелл в стихах («Средь шумного бала, случайно…», «То было раннею весной»).
В 1898 году постановкой драмы А. К. Толстого «Царь Фёдор Иоаннович» открылся Московский Художественный театр.
Поэмы
Грешница (1858)
Иоанн Дамаскин (1859)
Алхимик (1867)
Портрет (1874)
Дракон (1875)
Памятник в имении Красный Рог
Драматургия
Фантазия (1850; первая постановка в Александринском театре в 1851 году)
Дон Жуан (1862)
Смерть Иоанна Грозного (1866; первая постановка в Александринском театре в 1867 году). Трагедия экранизирована в 1991 году.
Царь Фёдор Иоаннович (1868; первая постановка в 1898 году в театре Литературно-художественного общества)
Царь Борис (1870; первая постановка в 1881 году в Московском театре Бренко)
Проза
Князь Серебряный (1862)
Упырь (1841)
Семья вурдалака (1839)
Встреча через триста лет (1839)
Волчий приёмыш (1843)
Публицистика
Проект постановки на сцену трагедии «Смерть Иоанна Грозного» (1866)
Проект постановки на сцену трагедии «Царь Фёдор Иоаннович» (1868)
Афанасий Афанасьевич Фет (1820 - 1892) – поэт, переводчик. Первые стихи начал писать в юности. Впервые публикуется в сборнике «Лирический пантеон» в 1840 г.
Особенности поэзии:
-воспевает красоту и неповторимость каждого мгновения человеческой жизни, единство природы и человека, личности и мироздания
-функции пейзажа универсальны: это и просто зарисовки, и целостная картина мироздания, и крошечная деталь привычного мира
-мир полон шорохов, звуков, которые человек с менее утонченной душой не слышит
-трудно определить адресата стихов, в центре внимания сам лирический герой
Образы героя и героини у Фета начисто лишены будничности, приземленности, социально-бытовой определенности, они наполнены любовью, мелодичностью, особым тактом. Вся поэзия А. А. Фета наполнена мелодией, особым ритмом, тактом, его стих льется, как песня, которую хочется петь снова и снова. Относясь к поэтам “чистого” искусства, Фет большую часть своих произведений посвятил любви, природе и искусству. Тесное переплетение этих мотивов дает нам возможность почувствовать всю красоту, духовность, лиричность чувств влюбленного человека, человека, безумно любящего свою страну, природу, окружающий его мир. («Сияла ночь», «Учись у них»).
О «поэтической дерзости» Фета говорил Л.Толстой, которого приводила в восторг стихи Фета. Нельзя не почувствовать в его восклицании душевного волнения, вызванного поэтическим талантом Фета и знакомого каждому, кто хоть однажды соприкоснулся с фетовской музой. Источник лирической дерзости Фета, чистоты, искренности, свежести и неувядающей молодости его поэзии - в неугасающем и ярком пламени, которым наделила его всемогущая природа.
Импрессионизм означает впечатление, то есть изображение не предмета как такового, а того впечатления, которое этот предмет производит. Стремление Фета показать явление во всем многообразии его переменчивых форм сближает поэта с импрессионизмом. Его интересует не столько предмет, сколько впечатление, произведенное предметом. При всей правдивости и конкретности описания природы прежде всего служат средством выражения лирического чувства.
Фет считал, что назначение поэта - "воплотить невоплощенное". Он понимал, что поэт видит то, что обычному человеку недоступно, видит так, как обычный человек без подсказки не может. Там, где первый видит траву, поэт созерцает бриллианты. Только поэт способен овеществить словами весну, осень, ветер, закат, надежду, веру, любовь.
Творчество А.А. Фета составляет разительный контраст с его биографией. В поэзии Афанасий Фет предстаёт поборником «чистого искусства»: достойным поэтического пера он считал только прекрасное, далёкое от повседневности; только такие темы, как красота природы, возвышенная любовь, высокое назначение творчества, по мнению поэта, должны быть предметом искусства. «Я никогда не мог понять, чтобы искусство интересовалось чем-либо кроме красоты» , - признавался Афанасий Афанасьевич. Наиболее полно эта позиция представлена в стихотворении «Муза», эпиграфом к которому автор взял строки А.С. Пушкина -«Не для житейского волненья, не для корысти, не для битв,Мы рождены для вдохновенья,Для звуков сладких и молитв»:Пленительные сны лелея наяву,Своей Божественною властьюЯ к наслаждению высокому зовуИ к человеческому счастью.» Стихотворению «Муза» вторят строки другого произведения Фета:…Неизбежно,Страстно, нежноУповать,Без усилийС плеском крылийЗалетать -В мир стремлений,ПреклоненийИ молитв;Радость чуя,Не хочу я,Ваших битв.(31 декабря 1889 г.) Душа человека, особенно поэта, умеет почувствовать красоту, несмотря на тяготы и страдания, которые выпадают на его долю в повседневной жизни:…Пусть по воле рокаИстерзана, обижена глубоко,Душа порою в сон погружена;Но лишь краса душевная коснетсяУсталых глаз - бессмертная проснетсяИ звучно затрепещет, как струна. Как видим, красота, по мнению Фета, обладает преображающей силой. Красота, заключённая в искусстве, способна преображать мир, выражать невыразимое:Шепнуть о том, пред чем язык немеет,Усилить бой бестрепетных сердец -Вот чем певец лишь избранный владеет,Вот в чем его и признак и венец!(«Одним толчком согнать ладью живую…», 1887) Несмотря на горестное признание «Как беден наш язык!..» , поэт уверен в способности людей к взаимопониманию. Средством общения души с душой для Фета является не только слово, но и музыка. Отнюдь не случайно Фет подчёркивал, что поэзия и музыка «не только родственны, но нераздельны» . Из звуков, по мнению поэта, складывается музыка бесконечности («Сияла ночь», «Мелодии», «Шопен» и т.д.).Ещё одна мысль - о возможности гармонического слияния человека с природой - представлена в пейзажной лирике Фета:Ночь и я, мы оба дышим,Цветом липы воздух пьян,И, безмолвные, мы слышим,Что, струей своей колышим,Навевает нам фонтан. Символом духовного соединения с природой в поэзии Фета становится образ цветущего сердца:Целый день спят ночные цветы,Но лишь солнце за рощу зайдет,Раскрываются тихо листы,И я слышу, как сердце цветет. Природа не безразлична к жизни человека, она способна его понять, т.к. ей доступны те же переживания, что и лирическому герою: «овеяны яркими снами» , дремлют розы, «молятся» звезды, «изрыдалась» ледяными слезами осенняя ночь.В стихах о природе выражена вера в её беспредельные возможности («Одинокий дуб», «Пойду навстречу им знакомою тропою», «Учись у них - у дуба, у берёзы» и др.).Фетовский пейзаж символичен: времена года соотносятся с периодами человеческой жизни (осень - старость, весна - молодость).Фет стремился к изображению переходных состояний природы, его пейзаж динамичен и детализирован:Еще весны душистой негаК нам не успела низойти,Еще овраги полны снега,Еще зарей гремит телегаНа замороженном пути.Едва лишь в полдень солнце греет,Краснеет липа в высоте,Сквозя, березник чуть желтеет,И соловей ещё не смеетЗапеть в смородинном кусте.Но возрожденья весть живаяУж есть в пролётных журавлях,И, их глазами провожая,Стоит красавица степнаяС румянцем сизым на щеках.(1854) В стихотворениях Фета о природе мы находим целую гамму настроений: восторг и упоение красотой, счастье от ощущения полноты бытия и благодарность родному краю, осознание зыбкости, мимолётности красоты («Я пришёл к тебе с приветом…», «Это утро, радость эта», «Майская ночь» и др.). Центральные образы его пейзажной лирики - весна, ночь:Весна и ночь покрыли дол,Душа бежит во мрак бессонный,И внятно слышен ей глаголСтихийной жизни, отрешенной.И неземное бытиёСвой разговор ведет с душоюИ веет прямо на нееСвоею вечною струею...(«Весна и ночь покрыли дол…», 1856) С пейзажной лирикой А.А. Фета неразрывно связана тема любви . Любовная лирика Фета отличается эмоциональным богатством, в ней соседствуют радость и трагические ноты, чувство окрылённости и ощущение безысходности.Центром мира для лирического героя является возлюбленная. («Шёпот, робкое дыханье», «На заре ты её не буди», «Ещё люблю, ещё томлюсь…» и др.).Прототипом лирической героини Фета была дочь сербского помещика Мария Лазич. Память о трагически ушедшей возлюбленной Фет хранил всю жизнь. Она присутствует в его любовной лирике как прекрасный романтический образ-воспоминание, светлый «ангел кротости и грусти» .Лирическая героиня спасает поэта от житейской суеты («Как гений ты, нежданный, стройный, / С небес слетела мне светла, / Смирила ум мой беспокойный…» ). Возлюбленная пробуждает в лирическом герое прежние чувства, над которыми не властно время:Нет, я не изменил. До старости глубокойЯ тот же преданный, я раб твоей любви… Соединяют лирического героя с возлюбленной воспоминания, грёзы, музыка (известно, что Мария была талантливой пианисткой, её исключительную музыкальную одарённость отмечал Ференц Лист ):Какие-то носятся звукиИ льнут к моему изголовью.Полны они томной разлуки,Дрожат небывалой любовью.Образ возлюбленной лирический герой хранит в своём сердце, как святыню:В благословенный день, когда стремлюсь душоюВ блаженный мир любви, добра и красоты,Воспоминание выносит предо мноюНерукотворные черты.Пред тенью милою коленопреклоненный,В слезах молитвенных я сердцем оживу;И вновь затрепещу, тобою просветленный, -Но все тебя не назову.И тайной сладостной душа моя мятется;Когда ж окончится земное бытие,Мне ангел кротости и грусти отзоветсяНа имя нежное твое.(1857) Важной особенностью поэзии Фета является её импрессионизм , проявляющийся в умении «ловить неуловимое, давать образ и название тому, что до него было не чем иным, как смутным мимолетным ощущением души человеческой, ощущением без образа и названия…» (А.В. Дружинин ).Ещё одно качество лирики Фета - суггестивность («суггестивность - от лат. suggestio - внушение, намек - в поэзии активное воздействие на воображение, эмоции, подсознание читателя посредством отдаленных тематических, образных, ритмичных, звуковых ассоциаций» (БЭС)). В качестве примера можно рассмотреть стихотворение «Певице», в котором звуки переданы через визуальные образы на основе ассоциативных связей:Уноси мое сердце в звенящую даль,Где как месяц за рощей печаль;В этих звуках на жаркие слезы твоикротко светит улыбка любви.О дитя! как легко средь незримых зыбейДоверяться мне песне твоей:Выше, выше плыву серебристым путем,Будто шаткая тень за крылом.Вдалеке замирает твой голос, горя,Словно за морем ночью заря, -И откуда-то вдруг, я понять не могу,Грянет звонкий прилив жемчугу.Уноси ж мое сердце в звенящую даль,Где кротка, как улыбка, печаль,И все выше помчусь серебристым путемЯ, как шаткая тень за крылом.(«Певице», 1857) Те образы, которые служат Фету для изображения «прекрасного» и «возвышенного», зачастую получают определение «крылатый»: «крылатый сон», «крылатый час», «крылатая песня», «крылатый слова звук» и т. п. Эпитеты в стихах Фета не столько описывают какой-либо объект, сколько передают состояние души лирического героя, его впечатления. Поэтому фетовская скрипка может быть «тающей» - таким эпитетом подчёркивается нежность звучания этого инструмента. «Характерные эпитеты Фета, такие как «мертвые грезы», «серебряные сны», «благовонные речи», «вдовевшая лазурь», «травы в рыдании» и т.п., не могут быть поняты в прямом смысле: они теряют свое основное значение и приобретают широкое и зыбкое переносное значение, связанное с основным по эмоциональной ассоциации» (Б.Я. Бухштаб ).Многие поэтические образы Фета символичны. Например, образ осыпавшейся розы символизирует ушедшую любовь:Давно в любви отрады мало;Без отзыва вздохи.Без радости слезы;Что было сладко - горько стало,Осыпались розы, рассеялись грезы.(1891) Фет активно использует цветовую символику: в отличие от человеческой жизни, природа, небесный мир окрашены яркими, радостными тонами: « Темно-синее небо / И в мелких и в крупных звездах», «Между ветвей небесный свод синеет », «Летний вечер тих и ясен ; / Посмотри, как дремлют ивы; / Запад неба бледно-красен , / И реки блестят извивы», «Клубятся тучи, млея в блеске алом», « Пурпурной полосой огня / Прозрачный озарен закат», «За мглой ветвей синеют неба своды» и др.Для Фета-художника свойственно стремление к ритмической индивидуализации поэтических произведений, что проявляется в разнообразии строфических форм:Ты прав. Одним воздушным очертаньемЯ так мила.Весь бархат мой с его живым миганьем- Лишь два крыла.(«Бабочка», 1884) Фет применяет приём стяжения трёхсложных размеров:Свеча нагорела. Портреты в тени.Сидишь прилежно и скромно ты.Старушке зевнулось. По окнам огниПрошли в те дальние комнаты.Никак комара не прогонишь ты прочь, -Поет и к свету всё просится.Взглянуть ты не смеешь на лунную ночь,Куда душа переносится.Подкрался, быть может, и смотрит в окно?Увидит мать - догадается;Нет, верно, у старого клена давноСтоит в тени, дожидается.(1862) Строфа, написанная трёхсложным размером, может завершаться одностопным и даже односложным стихом:Лесом мы шли по тропинке единственнойВ поздний и сумрачный час.Я посмотрел: запад с дрожью таинственнойГас.Что-то хотелось сказать на прощание, -Сердца не понял никто;Что же сказать про его обмирание?Что?Думы ли реют тревожно-несвязные,Плачет ли сердце в груди, -Скоро повысыплют звезды алмазные,Жди!(1858) Лирика Фета отличается оригинальностью рифмовки строк: он может рифмовать только нечётные строки («Но красой сияют вящей / Их роскошные одежды…/ Что б такой убор блестящий / Настоящему поэту!» ) или чередовать нерифмованные пары строк с рифмованными:Что ты, голубчик, задумчив сидишь ,Слышишь - не слышишь, глядишь - не глядишь ?Утро давно, а в глазах у тебя,Я посмотрю, и не день и не ночь.- Точно случилось жемчужную нить Подле меня тебе врозь уронить .Чудную песню я слышал во сне,Несколько слов до яву мне прожгло.Эти слова-то ищу я оп ять Все, как звучали они, подобр ать .Верно, ах, верно сказала б ты мне,В чем этот голос меня укорял.(1875) А.А. Фет - мастер звукописи:И с перел и вом серебр и стым,С лучом, просящ и мся во тьму,Лет и т твой голос к звездам ч и стым И втор и т сердцу моему.(«Ревель», 1855) Движение нежного женского голоса передаётся здесь с помощью аллитерации и ассонанса .Гармоническое звучание лирики Фета достигается и за счёт соответствия ритму стихотворения его синтаксиса:Как лилея глядится в нагорный ручей,Ты стояла над первою песней моей,И была ли при этом победа, и чья,У ручья ль от цветка, у цветка ль от ручья?Ты душою младенческой всё поняла,Что? мне высказать тайная сила дала,И хоть жизнь без тебя суждено мне влачить,Но мы вместе с тобой, нас нельзя разлучить…(«Alter ego» 1878) Также для лирики Фета свойственны повторы как отдельных слов, так и целых четверостиший, что придаёт произведениям песенное, романсовое звучание . Не случайно почти все стихи Афанасия Фета были положены на музыку («На заре ты её не буди», «Тебя любить, обнять и плакать над тобою», «Я говорил при расставанье» и др.).Все эти приёмы придают удивительную музыкальность лирике Фета. Великий русский композитор П.И. Чайковский отмечал: «Скорее можно сказать, что Фет в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных поэзии, и смело делает шаг в нашу область. Поэтому часто Фет напоминает мне Бетховена… Подобно Бетховену, ему дана власть затрагивать такие струны нашей души, которые недоступны художникам, хотя бы и сильным, но ограниченным пределами слова. Это не просто поэт, скорее поэт-музыкант, как бы избегающий даже таких тем, которые легко поддаются выражению словом» . Точность этой характеристики своего творчества Фет невольно подтверждает в одном из писем: «Меня из определенной области слов тянуло в неопределенную область музыки, в которую я уходил, насколько хватало сил моих. Поэтому в истинных художественных произведениях я под содержанием разумею не нравоучение, наставление или вывод, а производимое ими впечатление» .Революционно настроенные поэты, подчеркивая свои расхождения с Фетом во взглядах на цели и роль искусства, всегда признавали его поэтический гений: «Человек, понимающий поэзию... ни в одном русском авторе после Пушкина не почерпнёт столько поэтического наслаждения» , - писал Некрасов Фету в 1856 г.
Главная > ДокументКрасота в поэзии А.А. Фета
В личности Афанасия Фета удивительным образом сошлись два абсолютно разных человека: огрубелый, сильно тёртый, битый жизнью практик и вдохновенный, неутомимый буквально до последнего вздоха (а умер он в возрасте 72 лет) певец красоты и любви. Лирика Фета тематически крайне бедна: красота природы и женская любовь - вот и вся тематика. Но какой огромной мощи достигает Фет в этих узких пределах. Вот стихотворение 1883 года: Только в мире и есть, что тенистый Дремлющих кленов шатер. Только в мире и есть, что лучистый Детски задумчивый взор. Только в мире и есть, что душистый Милой головки убор. Только в мире и есть этот чистый Влево бегущий пробор. Философской лирику Фета назвать трудно. Мир поэта очень узкий, но какой же прекрасный, полный изящества. Грязь жизни, проза и зло жизни не проникали в его поэзию никогда. Прав ли он в этом? Видимо, да, если видеть в поэзии искусство по преимуществу. Красота и должна быть главным в ней. Гениальна лирика природы Фета: «Я пришел к тебе с приветом», «Шепот. Робкое дыханье», «Какая грусть! Конец аллеи», «Это утро, радость эта», «Жду я, тревогой объят» и множество других лирических миниатюр. Они разнообразны, непохожи, каждая являет собой неповторимый шедевр. Но есть общее: во всех них Фет утверждает единство, тождество жизни природы и жизни человеческой души. И поневоле задумываешься: где источник, откуда эта красота? Творение ли это Отца небесного? Или источник всего этого – сам поэт, его умение видеть, его светлая, открытая красоте душа, каждое мгновение готовая восславить окружающую красоту? В своей лирике природы Фет выступает как антинигилист: если для тургеневского Базарова «природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник», то для Фета природа – единственно храм, храм и фон прежде всего любви, роскошная декорация для тончайших сюжетных изгибов любовного чувства, а во-вторых, храм для вдохновения, умиления и молитвы красоте. Если для Пушкина была проявлением высшей полноты жизни, то для Фета любовь есть единственное содержание человеческого бытия, единственная вера. Эту мысль он утверждает в своих стихах с такой силой, что заставляет усомниться, не язычник ли он. У него и сама природа любит – не вместе, а вместо человека («В дымке-невидимке»). Фета влекут неуловимые, загадочные и вполне ясные ощущения, навеваемые на него природой, любовью, созерцанием прекрасного, которое как бы растворено в воздухе, но которое тем не менее вполне реально подчиняет душу своей власти. Фет - поэт непосредственных, до всякого знания существую-щих переживаний. Лирика Фета не терпит рассудочности, она выражает то, что скрыто в душе, в ее отноше-ниях к миру. Фет более всего ценил в искусстве именно живую естественность влечений сердца, в которых не-виожиданно, сам того не подозревая, обнаруживается весь человек. Поэтому Фет уходит в сферу текучих, зыбких, подвижных переживаний. Стремление выразить «невыразимое» через мгновен-ную лирическую вспышку, навеять читателю охватив-шее поэта настроение – одно из коренных свойств поэзии Фета. Лирическое переживание в этом случае не может быть длительным, и Фет, как правило, создает короткие, в две-три или четыре строфы стихотворения, Постигая красоту и увековечивая ее, Фет выходит за границы предметного смысла слова и необычайно искус-но распоряжается заложенным в слове, речи, стихе, стро-фе богатством. Фет напрягает слух, зрение и обоняние, чтобы обратиться к чувственным, эмоциональным способностям человека («посмотри...», «слышишь...») и предельно акти-вирует их. Перемежая краски и звуки («От вершин скользя к вершинам. / Ветр ползет лесною высью./ Слышишь ржанье по долинам? / То табун несется рысью»), поэт преодолевает кажущуюся разбросанность примет. Это объясняет отчасти очевидную у Фета синхронность созерцания и его выражения, передающую иллюзию не-посредственной подлинности происходящего как бы на наших глазах, сейчас. Фет весь в настоящем, он в буквальном смысле слова «останавливает мгновенье», но вмещает в него весь мир в его предметном и чувственном богатстве. Фетовская лирика с ее тягой к целостному воспроиз-ведению бытия со всем его разноцветьем и многозвучьем побуждает поэта сливать живописные, пластические и музыкальные образы. Фет ценит звук и краску, пластику и аромат. Но имитирует он не звуки, не мелодии, не ритмы, а музыкальную сущность мира, музыкальное бытие. Тонкими, ненавязчивыми штрихами Фет устанавливает родство между природой и человеком. С одной стороны, сладость и умиротворенность («Тихо под сенью лесной...»), а с другой – тревога («Плачась, комар пропоет...», «Словно струну оборвал Жук, налетевши на ель...»). Наконец, вся картина – воссоздание молодости любви («Хрипло подругу позвал. Тут же у ног коростель», «Спят молодые кусты...»). И вот уже все зримые и слышимые приметы обобщены в новом чувственном образе («Ах, как пахнуло весной!..») и сплетены с обли-ком возлюбленной: « Это наверное ты!». Таким образом, А.А. Фет по праву считается одним из самых пронзительных поэтов русской природы. Многие его произведения являются именно описаниями её волнующей красоты. Какие необычные слова умел он находить для того, чтобы привычная картина ночи, ручья, травинки превратилась в состояние души, в настроение, воспоминание, переживание: «Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали лучи у наших ног…» или: Чудная картина, Как ты мне родна: Белая равнина, Полная луна, Свет небес высоких И блестящий снег И саней далёких Одинокий бег. В заключении хотелось бы проанализировать стихотворение поэта «Заря прощается с землёю…». На первый взгляд, это стихотворение кажется совсем простым, неяркоим, спокойным. Но именно над этим сразу и задумываешься: в чём его простота? Почему, несмотря на обыденность, к нему вновь возвращаешься? Как непритязательность оборачивается притягательностью? Автор даёт нам увидеть «кусочек вечера» глазами повествователя: Заря прощается с землёю, Ложится пар на дне долин, Смотрю на лес, покрытый мглою, И на огни его вершин. И мы видим в высоком чистом небе яркий алый отблеск заходящего солнца, переводим взгляд вниз – там темнота земли скрадывается светлой мягкой вуалью туманной дымки пара. Контраст света и тьмы, цвета и пространства, яркости и приглушённости: «заря прощается с землёю». Лес… Лес, конечно, лиственный: там липы, клёны, рябины, березы, осины – все те деревья, листва которых по осени становится яркой. Потому и бросаются в глаза «огни его вершин»: желтые, алые, коричнево-багряные, светящиеся и пылающие в лучах заката. Значит, это осенний, сентябрьский вечер. Ещё тепло, но прохлада где-то совсем близко, хочется зябко передёрнуть плечами. Лес уже погрузился во тьму, птиц не слышно, таинственные шорохи и запахи заставляют настораживаться, и… Как незаметно потухают Лучи – и гаснут под конец! С какою негой в них купают Деревья пышный свой венец! Деревья здесь - живые, думающие, чувствующие существа, они прощаются со светом дня, с теплом лета, с мягкостью и тяжестью листвы. Это очень приятно: быть молодым, стройным и сильным, ласкать каждый свой листок упругими волнами ветра, и «с такою негой», с удовольствием, с наслаждением купать в лучах вечерней зари «пышный свой венец»! Но деревьям ведомо, что скоро, скоро это окончится, и надо успеть насладиться жизнью: пышностью кроны, пением лесных пичуг, рассветами, закатами, солнышком и дождями… И всё таинственней, безмерней Их тень растёт, растёт как сон: Как тонко на заре вечерней Их лёгкий очерк вознесён! Взгляд наблюдателя скользил вверх-вниз: «небо-земля», а теперь появилось ещё и ощущение глубины и пространства, «тень растёт», и картина становится объёмной, цельной, живой. А как красивы, очаровательны и неповторимы нежные, лёгкие, кружевные очертания куп деревьев на светлом палево-голубом экране небес. Лучи погасли, лес потемнел, цветная картинка исчезла и теперь фотография превратилась в дагерротип. А на земле вытянутыми карикатурными линиями узор повторяется, искажённый, но узнаваемый и прекрасный по-своему. Тончайшие колебания и настроения человеческой души улавливает и передаёт эта простая привычная картина такими же простыми и привычными словами. Как будто, чуя жизнь двойную И ей овеяны вдвойне, - И землю чувствуют родную, И в небо просятся оне. Деревья – удивительные существа. Они неподвижно прикреплены корнями к одному месту, где пьют соки матери-земли. Но они могут двигаться ветвями, листьями, всем своим телом в воздушном океане, где они живут. Необыкновенно интересно наблюдать за движением высоких деревьев в лесу, когда долго смотришь на них снизу. Возникает абсолютное ощущение, что они общаются друг с другом, понимают друг друга; они раскачиваются, шелестят, прислушиваются, отвечают, согласно кивают или отрицательно, возмущенно машут ветками, как руками. Может быть, они видят нас? умеют думать? чувствовать? любить? Они – как мы – рождаются, живут, растут, питаются, дышат, размножаются, болеют, умирают, у них бывают враги и друзья. Но часто ли мы думаем об этом? А.А. Фет, несомненно, любил природу, много знал о ней, умел замечать и наслаждаться праздником жизни, хотя «ничто человеческое было ему не чуждо». Современники характеризовали его как человека практического склада, что не мешало ему улавливать «трепет жизни» и щедро делиться им со своим читателем. Удивительно, что в стихотворении «Заря прощается с землёю…» ни слова не было сказано ни о времени года, ни о звуках, цветах, запахах, ни о погоде или температуре, но всё это видишь, слышишь, ощущаешь так, будто лично находишься на месте повествователя. Язык автора настолько прост, понятен и приближен к обыденной речи, что кажется: «Да я и сам запросто мог бы так рассказать». Да, оно просто, как всё гениальное. Стихотворение не открыло нам чего-то нового или неизвестного; оно стремилось приковать внимание и воображение читателя (зрителя, слушателя) к тому, что он часто видит, но не замечает, чувствует, но не отдаёт себе отчёта в этих чувствах. «Остановись, мгновенье, ты прекрасно»! Но вместе с тем, Афанасий Афанасьевич не считает своей личной заслугой то, что он может поведать нам о чуде мгновения: «Поэт смущён, когда дивишься ты богатому его воображенью. Не я, мой друг, а божий мир богат…»
