Философские размышления Ф.И. Тютчева о природе начинаются рано, когда ему еще не исполнится 20 лет, и пройдут через всю творческую жизнь поэта. Кроме того, он рисует и просто поэтические картины живой природы ярким новым языком и чистейшими красками. Природа у поэта жива, она одухотворена. В ней есть все: и любовь, и язык, и свобода, и душа. Исходя из такого понимания природы автором, и следует проводить анализ стихотворения Тютчева «Есть в осени первоначальной…».
Образная система поэта
Она чрезвычайно гибка и сочетает конкретные, зримые приметы мира и личное впечатление, которое этот мир производит на автора. Стоит прочесть первое неспешное четверостишие, и ясная картина начинающегося бабьего лета, много раз всеми виденного и ожидаемого, встает перед глазами читателя.
Коротка первоначальная осень, но время это - дивное, то есть удивительное и прекрасное. Стоит «хрустальный» день, иначе говоря, необыкновенной чистоты и ясности, и как бы прозрачнейший кристалл накрыл и защитил его. От чего? Об этом будет сказано в конце произведения. И вечера потрясают красотой - лучезарностью (все пронизано светом неугасающего вечернего солнца, которое вечером не хочет уходить с небосклона, а задерживается на нем и расцвечивает всеми красками заката его голубизну). Об этом необходимо писать, делая Тютчева «Есть в осени первоначальной…».
Второе четверостишие
В полях пусто, нет людей, которые их обрабатывали, торопясь работали серпами, к которым прикладывается эпитет «бодрый», срезая пшеницу, быстро собирая урожай. Остался только необозримый от края до края простор, отдыхающие борозды и тонкая паутина, которая поблескивает на растениях и по народным приметам означает теплую продолжительную осень и холодную зиму.
А еще народ приметил, что начало осени всегда связано с отлетом птиц, поэтому в небе тоже пусто (у Тютчева воздух пустеет). Стихотворение написано в самые первые дни осени, которую народ тонко подразделял по сезонам: начало, золотая осень, глубокая осень, предзимье, первозимье. Это все можно отразить, делая анализ стихотворения Тютчева «Есть в осени первоначальной…».
Последнее четверостишие
Воздух опустел, как уже было сказано, и птицы умолкли. Все погружается в глубокую тишину и покой, готовясь к зимнему отдыху. Но еще далеко до предзимья, которое начнется вместе с осенними бурями, примерно с конца октября. А пока небо лазурно - это слово означает его невероятно нежную безмятежную синеву.
Таким образом можно начать анализ стихотворения Тютчева «Есть в осени первоначальной…», в котором говорится о полнейшем покое, царящем в природе и который передается душе человека, с любовью смотрящего на уходящее лето и наступающую осень без печали и тревоги, а только наслаждающегося их красотой. Такова его эмоциональная окраска и тема стихотворения.
История создания стихотворения
Федор Иванович возвращался в Москву вместе с дочерью Марией, которой в ту пору было лет семнадцать, из своего села Овстуг в Брянской губернии. На третий день пути он продиктовал дочери текст этого стихотворения.
Начало умиротворяющей осени навеяло поэту прекрасные строки о русской осени. В эти годы (50 - 60) он обычно не обращается к теме природы, его стихотворения, как правило, политизированы, поэтому оно выделяется из общего ряда.
Художественные тропы
Эпитеты, которые использует автор, становятся ведущими и главными, создавая образ тонкого перехода от лета к осени. «Дивная» осень прощается с нами, даря последние погожие деньки. «Хрустальный» по отношению ко дню подчеркивает и хрупкость его красоты и особенную прозрачность небосвода. «Лучезарный вечер» создает особенно светлое и Это показано, как следует проводить анализ стихотворения «Есть в осени первоначальной…» Тютчева.
Антитеза просматривается в противопоставлении пустого ныне поля с тем, что ранее оно было заполнено жнецами с серпами. Олицетворением является паутина, преподанная как «тонкий волос». Метафорой - льющаяся лазурь, теплая и чистая. Сравнения можно найти после слов «как» или в виде творительного падежа существительного. Так продолжается анализ стихотворения Тютчева «Есть в осени первоначальной…» Кратко говоря, осталось рассмотреть немногое - рифму.
В двух первых четверостишиях используется перекресная рифма, то есть первая строфа рифмуется с третьей, а вторая с четвертой. В конце рифма становится опоясывающей - первая строфа рифмуется с последней. Ямб создает очень музыкальный ритм.
Анализ стихотворения Тютчева «Есть в осени первоначальной…» по плану:
- Автор и название произведения.
- История его создания.
- Эмоциональная окраска.
- Тема.
- Тропы.
Читая это стихотворение, понимаешь, что поэт умел воспроизводить все краски и звучание, в данном случае полное безмолвие природы. Его образы проникнуты чувством и раздумьем, заключенные в строгое изящество формы.
5-й класс
Ф.И. Тютчев.
«Есть в осени первоначальной...»
Конспект урока по анализу поэтического текста
Цели: продолжить формирование у учащихся умения читать и воспринимать пейзажную лирику; навыки анализа стихотворного текста.
ХОД УРОКА
1. Слово учителя о поэте.
Федор Иванович Тютчев почти двадцать лет провел за границей, работая в русской дипломатической миссии. Когда он вернулся в Россию, то поселился в Петербурге, изредка приезжая в свое родное село Овстуг в Брянской губернии. Такие поездки помогали Тютчеву по-новому ощутить радость и красоту русской природы.
22 августа 1857 года поэт вместе с дочерью Марией направляется из Овстуга в Москву. Дорога утомляла, отец и дочь дремали. И вдруг он взял из ее рук листок с перечнем почтовых станций и дорожных расходов и на его обороте начал быстро писать:
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора –
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера...
Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто все – простор везде, –
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной борозде.
Мария, видя, как рука у отца нетерпеливо дрожит, а подскакивающая на ухабах коляска не дает писать, берет у него карандаш и бумагу и сама под его диктовку заканчивает стихотворение:
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко еще до первых зимних бурь –
И льется чистая и теплая лазурь
На отдыхающее поле...
2. Анализ стихотворения.
Анализируем стихотворение в ходе беседы, основные мысли записываем в тетрадь.
В стихотворении «Есть в осени первоначальной...» Федор Иванович Тютчев передает читателю свое настроение, свои дорожные впечатления от осеннего пейзажа, свои размышления.
– На сколько строф делится стихотворение? О чем говорится в каждой строфе?
В первом четверостишии поэт описывает картину природы, которую он видит. Во второй строфе он вспоминает о времени жатвы, а потом внимательно всматривается в паутину на стерне (на праздной борозде) . В третьей строфе он говорит о том, что впереди ждут зимние бури, но сейчас поэт не хочет о них думать и наслаждается последним теплом.
– Какие эпитеты употребляет поэт?
Для создания настроения нежной грусти и торжественности Тютчев употребляет выразительные эпитеты: в осени первоначальной, дивная пора, бодрый серп, на праздной борозде (на праздной – то есть на отдыхающей, на которой закончена работа), чистая и теплая лазурь, отдыхающее поле .
Находим метафоры: серп гулял, лазурь льется . Поэт сравнивает паутину с волосом: лишь паутины тонкий волос блестит; голубое небо он называет лазурью . Мы вслед за поэтом представляем поле как большого отдыхающего человека.
Природа замерла в ожидании, и состояние покоя помогают передать в первом четверостишии всего два глагола: есть и стоит .
– Какой способ рифмовки в этих строфах? Что он помогает передать? Понаблюдайте за длиной строк.
Мы представляем, что поэт задумчиво смотрит на осеннее поле и размышляет неторопливо. Это состояние задумчивости передает разный способ рифмовки (в первых строфах рифмовка перекрестная, в третьей кольцевая, или опоясывающая), разная длина строк: длинные строчки в 10 слогов рифмуются с более короткими в 8 слогов, строки в 11 слогов – со строками из 9 слогов. Более короткие строки идут вслед за длинными, ритм как бы сбивается, и это создает впечатление, будто человек устал и хочет отдохнуть.
Пустеет воздух, птиц не слышно боле, (11 слогов)
Но далеко еще до первых зимних бурь – (12 слогов)
И льется чистая и теплая лазурь (11слогов)
На отдыхающее поле... (9 слогов)
Описывая осенний день, Тютчев передает читателям красоту природы, настроение грусти и покоя.
3. Выразительное чтение стихотворения Ф.И. Тютчева.
4. Сочинение-миниатюра «Путешествие золотого листочка».
Т.В. СОРОКИНА,
Ульяновская обл.
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора -
Прозрачный воздух, день хрустальный,
И лучезарны вечера…
Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто все - простор везде, -
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной борозде…
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко еще до первых зимних бурь -
И льется чистая и теплая лазурь
На отдыхающее поле…
Другие редакции и варианты
3 Весь день стоит как бы хрустальный
Автографы - РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 22. Л. 3;
АльбомТютч. - Бирилевой; Изд. 1868. С. 175 и след. изд.
КОММЕНТАРИИ:
Автографы (3) - РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1. Ед. хр. 22. Л. 3, 4; Альбом Тютч. - Бирилевой.
Первая публикация - РБ. 1858. Ч. II. Кн. 10. С. 3. Вошло в Изд. 1868. С. 175; Изд. СПб., 1886. С. 222; Изд. 1900. С. 224.
Печатается по автографу РГАЛИ.
Первый автограф РГАЛИ (л. 3) написан карандашом на обороте листа с перечнем почтовых станций и дорожных расходов по пути из Овстуга в Москву. Почерк неровный, написание некоторых букв выдает дорожную тряску. Начиная с 9-й строки, со слов «птиц не слышно боле», текст дописан рукой дочери поэта М. Ф. Тютчевой. Ею же сделана пояснительная помета на фр. яз.: «Написано в коляске на третий день нашего путешествия». Второй автограф РГАЛИ (л. 4) беловой. В третьем автографе из Альбома Тютч. - Бирилевой перед текстом дата на фр. яз. рукой Эрн. Ф. Тютчевой: «22 августа 1857». В автографах представлены варианты 3-й строки: карандашный автограф РГАЛИ - «Весь день стоит как бы хрустальный», этот же вариант в автографе из Альбома Тютч. - Бирилевой , беловой автограф РГАЛИ - «Прозрачный воздух, день хрустальный».
В РБ 3-я строка печатается по варианту белового автографа РГАЛИ, в последующих изданиях - по варианту чернового автографа РГАЛИ и автографа из Альбома Тютч. - Бирилевой.
Датируется согласно помете Э. Ф. Тютчевой в автографе из Альбома Тютч. - Бирилевой 22 августа 1857 г.
И. С. Аксаков полагал, что в этом стихотворении ярко проявляется тютчевское «умение передавать несколькими чертами всю целостность впечатления, всю реальность образа»: «Здесь нельзя уже ничего прибавить; всякая новая черта была бы излишня. Достаточно одного этого «тонкого волоса паутины», чтоб одним этим признаком воскресить в памяти читателя былое ощущение подобных осенних дней во всей его полноте» (Биогр. С. 90–91).
Л. Н. Толстой отметил стихотворение буквой «К.!» (Красота!) (ТЕ. С. 147). Особое внимание он обратил на эпитет «праздной». 1 сентября 1909 г. Толстой в разговоре с А. Б. Гольденвейзером, вспомнив строки: «Лишь паутины тонкий волос // Блестит на праздной борозде», заметил: «Здесь это слово «праздной» как будто бессмысленно и не в стихах так сказать нельзя, а между тем, этим словом сразу сказано, что работы кончены, все убрали, и получается полное впечатление. В уменье находить такие образы и заключается искусство писать стихи, и Тютчев на это был великий мастер» (Гольденвейзер А. Б. Вблизи Толстого. М., 1959. С. 315). Чуть позже, 8 сентября, беседуя с В. Г. Чертковым, писатель вернулся к этому стихотворению и сказал: «Мне особенно нравится «праздной». Особенность поэзии в том, что в ней одно слово намекает на многое» (Толстой в восп. С. 63).
В. Ф. Саводник причислил стихотворение «к лучшим образцам объективной лирики Тютчева» и отметил, что оно «очень типично для тютчевской манеры изображения природы. Объективность, полная простота, точность и меткость эпитетов, иногда совершенно неожиданных («хрустальный» день), уменье схватить мелкую, но характерную для изображаемого момента черту («паутины тонкий волос»), и вместе с тем передать и общее впечатление, - чувство светлого спокойствия, безмятежной покорности, - вот главнейшие черты, характеризующие художественные приемы Тютчева. Линии его рисунка удивительно просты и благородны, краски неярки, но мягки и прозрачны, и вся пьеса производит впечатление мастерской акварели, тонкой и изящной, ласкающей глаз гармоническим сочетанием красок» (Саводник. С. 172–173).
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора -
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера…
Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто все - простор везде, -
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной борозде.
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко еще до первых зимних бурь -
И льется чистая и теплая лазурь
На отдыхающее поле…
*** (А. Плещеев)
Скучная картина!
Тучи без конца,
Дождик так и льётся,
Лужи у крыльца…
Чахлая рябина
Мокнет под окном;
Смотрит деревушка
Сереньким пятном.
Что ты рано в гости,
Осень, к нам пришла?
Ещё просит сердце
Света и тепла!
Все тебе не рады!
Твой унылый вид
Горе да невзгоды
Бедному сулит.
Слышит он заране
Крик и плач ребят;
Видит, как от стужи
Ночь они не спят;
Нет одежды тёплой,
Нету в печке дров…
Ты, на чей же, осень,
Поспешила зов?
Вот-и худ и бледен,
Сгорбился больной…
Как он рад был солнцу,
Как был бодр весной!
А теперь — наводит
Жёлтых листьев шум
На душу больную
Рой зловещих дум!
Рано, рано, осень,
В гости к нам пришла…
Многим не дождаться
Света и тепла!
Октябрьский рассвет (И. Бунин)
Ночь побледнела, и месяц садится
За реку красным серпом.
Сонный туман на лугах серебрится,
Черный камыш отсырел и дымится,
Ветер шуршит камышом.
Тишь на деревне. В часовне лампада
Меркнет, устало горя.
В трепетный сумрак озябшего сада
Льется со степи волнами прохлада…
Медленно рдеет заря.
*** (И. Бунин)
Не видно птиц. Покорно чахнет
Лес, опустевший и больной.
Грибы сошли, но крепко пахнет
В оврагах сыростью грибной.
Глушь стала ниже и светлее,
В кустах свалялася трава,
И, под дождём осенним тлея,
Чернеет тёмная листва.
А в поле ветер. День холодный
Угрюм и свеж - и целый день
Скитаюсь я в степи свободной,
Вдали от сел и деревень.
И, убаюкан шагом конным,
С отрадной грустью внемлю я,
Как ветер звоном однотонным,
Гудит-поет в стволы ружья.
Листопад (И. Бунин)
Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Веселой, пестрою стеной
Стоит над светлою поляной.
Березы желтою резьбой
Блестят в лазури голубой,
Как вышки, елочки темнеют,
А между кленами синеют
То там, то здесь в листве сквозной
Просветы в небо, что оконца.
Лес пахнет дубом и сосной,
За лето высох он от солнца,
И Осень тихою вдовой
Вступает в пестрый терем свой.
Сегодня на пустой поляне,
Среди широкого двора,
Воздушной паутины ткани
Блестят, как сеть из серебра.
Сегодня целый день играет
В дворе последний мотылек
И, точно белый лепесток,
На паутине замирает,
Пригретый солнечным теплом;
Сегодня так светло кругом,
Такое мертвое молчанье
В лесу и в синей вышине,
Что можно в этой тишине
Расслышать листика шуршанье.
Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Стоит над солнечной поляной,
Завороженный тишиной;
Заквохчет дрозд, перелетая
Среди подседа, где густая
Листва янтарный отблеск льет;
Играя, в небе промелькнет
Скворцов рассыпанная стая -
И снова все кругом замрет.
Последние мгновенья счастья!
Уж знает Осень, что такой
Глубокий и немой покой -
Предвестник долгого ненастья.
Глубоко, странно лес молчал
И на заре, когда с заката
Пурпурный блеск огня и злата
Пожаром терем освещал.
Потом угрюмо в нем стемнело.
Луна восходит, а в лесу
Ложатся тени на росу…
Вот стало холодно и бело
Среди полян, среди сквозной
Осенней чащи помертвелой,
И жутко Осени одной
В пустынной тишине ночной.
Теперь уж тишина другая:
Прислушайся - она растет,
А с нею, бледностью пугая,
И месяц медленно встает.
Все тени сделал он короче,
Прозрачный дым навел на лес
И вот уж смотрит прямо в очи
С туманной высоты небес.
О, мертвый сон осенней ночи!
О, жуткий час ночных чудес!
В серебристом и сыром тумане
Светло и пусто на поляне;
Лес, белым светом залитой,
Своей застывшей красотой
Как будто смерть себе пророчит;
Сова и та молчит: сидит
Да тупо из ветвей глядит,
Порою дико захохочет,
Сорвется с шумом с высоты,
Взмахнувши мягкими крылами,
И снова сядет на кусты
И смотрит круглыми глазами,
Водя ушастой головой
По сторонам, как в изумленье;
А лес стоит в оцепененье,
Наполнен бледной, легкой мглой
И листьев сыростью гнилой…
Не жди: наутро не проглянет
На небе солнце. Дождь и мгла
Холодным дымом лес туманят, -
Недаром эта ночь прошла!
Но Осень затаит глубоко
Все, что она пережила
В немую ночь, и одиноко
Запрется в тереме своем:
Пусть бор бушует под дождем,
Пусть мрачны и ненастны ночи
И на поляне волчьи очи
Зеленым светятся огнем!
Лес, точно терем без призора,
Весь потемнел и полинял,
Сентябрь, кружась по чащам бора,
С него местами крышу снял
И вход сырой листвой усыпал;
А там зазимок ночью выпал
И таять стал, все умертвив…
Трубят рога в полях далеких,
Звенит их медный перелив,
Как грустный вопль, среди широких
Ненастных и туманных нив.
Сквозь шум деревьев, за долиной,
Теряясь в глубине лесов,
Угрюмо воет рог туриный,
Скликая на добычу псов,
И звучный гам их голосов
Разносит бури шум пустынный.
Льет дождь, холодный, точно лед,
Кружатся листья по полянам,
И гуси длинным караваном
Над лесом держат перелет.
Но дни идут. И вот уж дымы
Встают столбами на заре,
Леса багряны, недвижимы,
Земля в морозном серебре,
И в горностаевом шугае,
Умывши бледное лицо,
Последний день в лесу встречая,
Выходит Осень на крыльцо.
Двор пуст и холоден. В ворота,
Среди двух высохших осин,
Видна ей синева долин
И ширь пустынного болота,
Дорога на далекий юг:
Туда от зимних бурь и вьюг,
От зимней стужи и метели
Давно уж птицы улетели;
Туда и Осень поутру
Свой одинокий путь направит
И навсегда в пустом бору
Раскрытый терем свой оставит.
Прости же, лес! Прости, прощай,
День будет ласковый, хороший,
И скоро мягкою порошей
Засеребрится мертвый край.
Как будут странны в этот белый
Пустынный и холодный день
И бор, и терем опустелый,
И крыши тихих деревень,
И небеса, и без границы
В них уходящие поля!
Как будут рады соболя,
И горностаи, и куницы,
Резвясь и греясь на бегу
В сугробах мягких на лугу!
А там, как буйный пляс шамана,
Ворвутся в голую тайгу
Ветры из тундры, с океана,
Гудя в крутящемся снегу
И завывая в поле зверем.
Они разрушат старый терем,
Оставят колья и потом
На этом остове пустом
Повесят инеи сквозные,
И будут в небе голубом
Сиять чертоги ледяные
И хрусталем и серебром.
А в ночь, меж белых их разводов,
Взойдут огни небесных сводов,
Заблещет звездный щит Стожар -
В тот час, когда среди молчанья
Морозный светится пожар,
Расцвет полярного сиянья.
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора -
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера...
Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто всё - простор везде, -
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной борозде.
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко еще до первых зимних бурь -
И льется чистая и теплая лазурь
На отдыхающее поле...
There is a spell in autumn early,
One all too brief, of an enchantment rare:
The nights are radiant and pearly,
The days, pellucid, crystal-clear.
Where played the sickle and fell the corn, a mellow,
A warm and breathless stillness reigns supreme;
Spanning the brown and idle furrow,
A dainty thread of cobweb gleams.
The birds have flown, we hear no more their clamour,
But winter"s angry winds not soon will start to blow -
Upon the empty fields there pours the azure glow
Of skies that have not lost the warmth of summer.
Exists in the autumnal growing
A brief, but an enchanting phase:
The day - as if in crystal glowing,
The dusk - in the resplendent glaze.
Where ears fell to zesty sickle"s rending,
It"s bare around; through a widespread range
Glows only, thinning and unbending,
A web string on an idle trench.
The air"s depleting, quiet - birds have pealed,
Of nascent wintry storms there isn"t a clue,
And pours the warm and the transparent blue
Onto a resting field...
There is a fleeting, wondrous moment
during autumn"s early days:
time stands motionless, time"s a crystal,
evenings bathe in brilliant rays.
Where sickles swung and crops were toppled,
there"s just an empty wasteland now.
A strand of glittering web is all you notice
across an idle track cut by a plough.
The air has emptied. Birds no longer chatter,
though there"s some time to wait for winter"s snow and rain,
and pure and warm, a gentle blue is flowing
across the resting plains.
Jest chwila krótka w dniach jesiennej pory,
Przedziwnych chwila mgnień:
Powietrze czyste, kryształowy dzień,
Świetliste jeszcze wciąż wieczory...
Gdzie rześki błyskał sierp i padał kłos,
Dziś głucho wszędzie, opuszczona niwa;
I tylko cienki pajęczyny włos
Na śpiącej bruździe odpoczywa.
Wichrowe jeszcze śpią poświsty,
W powietrzu pustka, zmilkły ptaków spory,
I spływa lazur jasny, ciepły, czysty
Na pogrążone w sen ugory.
Я знаю в праосені пору,
Таку коротку і ясну.
Повітря чисте, день прозорий,
I вечір зве в далечину.
Де серп гуляв і падало колосся,
Усюди простір, пусто на стерні.
Лиш павутиння, мов тонке волосся,
Блищить на марній борозні.
Не чути птиць, повітря захололо,
Далеко ще до перших сніжних хуртовин,
Блакить прозора й тепла ллється з височин
На стомлене і тихе поле.
Er is, als de herfst amper is verschenen,
Een korte maar heerlijke tijd -
Alle dagen als door kristal beschenen,
En de avond een stralende heerlijkheid.
Waar eens de sikkel het koren luchtig deed vallen
Is het nu uitgestrekt en verlaten.
Alleen de spin weeft er nog zijn vallen,
Een schittering over stille paden.
In de lege lucht laat geen vogel zich horen.
De eerste winterstorm nog ver in "t verschiet,
Warm en zuiver is het azuur dat vliedt
Over de rustende voren..
U jesenskih je prvih dana
Kraćahna, ali divna dob -
Kad stoji dan ko" od kristala,
I večer sjaji blistavo…
Gdje šet"o čilo srp i klas gdje pad"o
sad tek je prostor svud - i pusto sve -
i paučine tanki vlasak samo
Treperi gdje je brazde pusti red.
Zrak samotan, ni ptica čuti više,
no daleko još je do prvih zimskih bura -
potoci toploga i čistoga azura
leže gdje polje mirno diše…
初秋有一段奇异的时节，
它虽然短暂，却非常明丽——
整个白天好似水晶的凝结，
而夜晚的天空是透明的……
在矫健的镰刀游过的地方，
谷穗落了，现在是空旷无垠——
只有在悠闲的田垄的残埂上
还有蛛网的游丝耀人眼睛。
空气沉静了，不再听见鸟歌，
但离冬天的风暴还很遥远——
在休憩的土地上，流动着
一片温暖而纯净的蔚蓝……
一八五七年
查良铮 译
