Что такое метафора в литературе. Понятие метафоры

метафора

ж. греч. иноречие, инословие, иносказанье; обиняк; риторический троп, перенос прямого значения к косвенному, по сходству понятой; напр. Острый язычек. У каменного попа не выпросишь и железной просвиры. -рический, к метафоре относящийся, иносказательный.

Толковый словарь русского языка. Д.Н. Ушаков

метафора

метафоры, ж. (греч. metaphora) (лит.). Троп, оборот речи состоящий в употреблении слов и выражений в переносном смысле на основе какой-н. аналогии, сходства, напр. (из Пушкина): говор волн; змеи сердечной угрызенья. Блестящие метафоры. Неудачная метафора.

Толковый словарь русского языка. С.И.Ожегов, Н.Ю.Шведова.

метафора

Вид тропа - скрытое образное сравнение, уподобление одного предмета, явления другому (напр. чаша бытия), а также вообще образное сравнение в разных видах искусств (спец.). Символическая, романтическая м. М. в кино, в живописи. Развернутая м.

В лингвистике: переносное употребление слова, образование такого значения.

прил. метафорический, -ая, -ое. М образ птицы-тройки в "Мертвых душах". Метафорическое мышление.

Новый толково-словообразовательный словарь русского языка, Т. Ф. Ефремова.

метафора

ж. Оборот речи, заключающийся в употреблении слов и выражений в переносном значении для определения предмета или явления на основе аналогии, сравнения или сходства (в литературоведении).

Энциклопедический словарь, 1998 г.

метафора

МЕТАФОРА (от греч. metaphora - перенесение) троп, перенесение свойств одного предмета (явления) на другой на основании признака, общего или сходного для обоих сопоставляемых членов ("говор волн", "бронза мускулов").

Метафора

(от греч. metaphorá ≈ перенесение),

троп , основанный на принципе сходства. В основе М. ≈ способность слова к своеобразному удвоению (умножению) в речи номинативной (обозначающей) функции. Так, во фразе «сосны подняли в небо свои золотистые свечи» (М. Горький) последнее слово обозначает одновременно два предмета ≈ стволы и свечи. Тому, что уподобляется (стволы), соответствует переносное значение М., являющееся частью контекста и образующее внутренний, скрытый план её смысловой структуры; тому, что служит средством уподобления (свечи), соответствует прямое значение, противоречащее контексту и образующее внешний, явный план.

Т. о., в М. оба плана смысловой структуры даны как бы слитно, тогда как в сравнении ≈ раздельно («стволы как свечи»). М. может быть любая знаменательная часть речи: существительное [«в траве брильянты висли»; разновидность ≈ т. н. генитивная конструкция: собственно М. плюс имя существительное в родительном падеже («колоннада рощи», «бронза мускулов»)]; прилагательное («утиный нос» ≈ метафорический эпитет); глагол, в том числе причастие и деепричастие («там, где сливаяся шумят, обнявшись будто две сестры, струи Арагвы и Куры»). В М. выделяют ряд аспектов: предметный ≈ уподобляемые посредством М. реалии образуют «предметные пары», у которых общим признаком могут быть цвет, форма и др. свойства; логический ≈ М. как операция с соподчинёнными понятиями; психологический ≈ М. как ассоциация представлений, относящихся к различным сферам восприятия, ≈ зрительной, слуховой, вкусовой и пр. (ср. «кислое настроение» ≈ синестезия), лингвистический ≈ трактовка М. с точки зрения семасиологии, грамматики, стилистики; литературоведческий ≈ М. как поэтическое средство, её зависимость от творческой индивидуальности, направления, национальной культуры. Сферы применения М.: речь нехудожественная ≈ стили обиходно-бытовой (о глупце: «осёл»), газетно-публицистический («трудовая вахта»), научно-популярный (о соли: «съедобный камень»); речь художественная ≈ фольклор (многие загадки и пословицы метафоричны) и художественная литература, особенно поэзия (в трагедии «Владимир Маяковский» В. В. Маяковского на 10 стр. около 350 М.). Поэтические М., которые запечатлевают эмоциональное состояние, допускают многообразное понимание и нередко близки к символу («Над бездонным провалом в вечность, задыхаясь, летит рысак...» А. А. Блок). М. могут быть одиночными и развёрнутыми, охватывающими ряд фраз (уподобление Руси «птице-тройке» у Н. В. Гоголя), абзацев и даже глав.

М. называют также употребление слова во вторичном значении, связанном с первичным по принципу сходства; ср. «нос лодки» и «нос покраснел», «поле тяготения» и «поле за лесом». Здесь, однако, имеет место не переименование, как в М., а наименование, используется не два, а лишь одно значение, образно-эмоциональный эффект отсутствует, вследствие чего это явление целесообразнее именовать, например, «метафоризацией». Ср. Метонимия, Олицетворение, Эпитет.

Лит.: Жирмунский В., Поэзия Александра Блока, в его кн.: Вопросы теории литературы, Л., 1928; Адрианова-Перетц В. П., Очерки поэтического стиля древней Руси, М. ≈ Л., 1947; Мейлах Б., Метафора как элемент художественной системы, в его кн.: Вопросы литературы и эстетики, Л., 1958; Поэтическая фразеология Пушкина. М., 1969; Левин Ю. И., Русская метафора..., «Уч. зап. Тартус. гос. университета», 1969, в. 236; Корольков В., О внеязыковом и внутриязыковом аспектах исследования метафоры, «Уч. зап. МГПИ Иностранных языков», 1971, т. 58; Foss М., Symbol and metaphor in human experience, Princeton, 1949; Hester М. B., The meaning of poetic metaphor, The Hague ≈ P., 1967; Shibles W. A., Metaphor: an annotated bibliography and history, White-water (Wise), 1971.

В. И. Корольков.

Википедия

Метафора (Блэк)

В оригинале работа называется «Models and Metaphors» , написана и опубликована в 1962 году Максом Блэком (1909 - 1988) – американским аналитическим философом, получившим образование в Кембридже. «В философии запрещено говорить о том, о чем можно говорить только метафорически, и это ставит метафору вне закона.Я хочу снять покров тайны с метафоры, которую философы, несмотря на их интерес к языку, до сих пор обходили ».

1.“Как узнать метафору?”
2. “Существуют ли какие-нибудь критерии для выделения метафор?”
3. “Является ли метафора простым украшением “чистого смысла”?”
4. “Что общего между метафорой и сравнением?”
5. “В каком смысле можно говорить, что метафора есть творческий акт?”

Эти вопросы Макс Блэк составил, как предпосылки своего исследования.
Если бы мы объясняли значение слова «метафора» ребенку, мы бы привели более простые примеры, такие, как: "Тучи плачут" или "Ветки сражаются друг с другом".
Автор акцентирует факт, что мы сразу же сталкиваемся с примерами олицетворения и напоминает о сложностях, которые могут порождать даже относительно простые метафоры. "Наше внимание сразу концентрируется на одном-единственном слове, в котором и кроется причина метафоричности.
В цитатах поэтов термины так же носят признаки метафор, как у Томаса Брауна слово light "свет" употреблено символически и означает нечто совершенно иное, чем в учебнике по оптике. Например, в выражении «тень Бога» добавленное слово создает более богатый смысл у субъекта предложения. Когда мы говорим о метафоре, это простые словосочетания, в которых некоторые слова употреблены метафорически, а остальные - в своем обычном значении. Стремление породить предложение, целиком состоящее из слов-метафор, приводит к созданию пословиц, аллегорий или загадок: "Ночью все коровы черные".

Примеры символизма требуют отдельного рассмотрения.В резюме автор подводит итог своих суждений к семи требованиям:
*1 Метафорическое суждение имеет два различных субъекта - главный и вспомогательный.

2 Эти субъекты зачастую выгоднее рассматривать как “системы” , чем как глобальные объекты.

3 Механизм метафоры заключается в том, что к главному субъекту прилагается система “ассоциируемых импликаций”, связанных со вспомогательным субъектом.

4 Эти импликации обычно есть не что иное, как общепринятые ассоциации]], связанные в сознании говорящих со вспомогательным субъектом, но в некоторых случаях это могут быть и нестандартные импликации, установленные автором.

5 Метафора в имплицитном виде включает в себя такие суждения о главном субъекте, которые обычно прилагаются к вспомогательному субъекту. Благодаря этому метафора отбирает, выделяет и организует одни, вполне определенные характеристики главного субъекта, и устраняет другие.

6 Это влечет за собой сдвиги в значении слов, принадлежащих к той же самой семье или системе, что и метафорическое выражение, и некоторые из этих сдвигов, хотя и не все, могут быть метафорическими переносами. (Вторичные метафоры должны, однако, прочитываться менее “эмфатично”.

7 Не существует, вообще говоря, никаких “предписаний” относительно обязательности сдвигов значения - никакого общего правила, которое позволило бы объяснить, почему некоторые метафоры проходят, а другие нет.

Лингвистическая категория определяется посредством формальных критериев самого различного рода; далее,лингвист, анализирующий материал, отыскивает ту общую «идею», которая объединяет данную категорию, затем все это выражается на метаязыке лингвиста. Таким образом создаётся конструкция, допустимая в данном языке. Именно так, отталкиваясь от несемантического критерия, лингвист исследует материал до тех пор, пока ему не удается выделить понятия, лежащие в основе этих классов. В итоге им находятся «скрытые категории», или грамматические классы, которые не характеризуются постоянными морфологическими показателями, но узнаются лишь по характерному для членов подобных классов взаимодействию с контекстами, в которых они могут встречаться.

«Подобные выводы заставляют философов вспомнить о « семантических типах » или даже « глубинной грамматике » Витгенштейна. Но выделение криптотипов не должно отталкивать даже самых консервативно настроенных профессиональных лингвистов, поскольку критерии установления криптотипов оказываются формальными».

Уорф отрицает существование прямой « корреляции » между языком и культурой и настойчиво повторяет, что «существуют связи, но не корреляции или прямые соответствия между нормами культуры и «моделями языка».Уорф рассматривает воздействие лингвистических явлений на такие частные стороны культуры, как охота , он настойчиво проводит мысль о существовании более тесных уз между языком и мышлением: язык «навязывает» нам «осмысленные противопоставления »; наши основные категории - это «создания» нашего языка.

Метафора

Мета́фора - слово или выражение , употребляемое в переносном значении, в основе которого лежит неназванное сравнение предмета с каким-либо другим на основании их общего признака. Термин принадлежит Аристотелю и связан с его пониманием искусства как подражания жизни. Метафора Аристотеля, в сущности, почти неотличима от гиперболы , от синекдохи, от простого сравнения или олицетворения и уподобления. Во всех случаях присутствует перенесение смысла с одного слова на другое.

Косвенное сообщение в виде истории или образного выражения, использующего сравнение.
Оборот речи, состоящий в употреблении слов и выражений в переносном смысле на основе какой-то аналогии, сходства, сравнения.

В метафоре можно выделить 4 «элемента»

Категория или контекст ,
Объект внутри конкретной категории,
Процесс, каким этот объект осуществляет функцию,
Приложения этого процесса к реальным ситуациям, или пересечения с ними.

В лексикологии - смысловая связь между значениями одного полисемантического слова, основанная на наличии сходства.

Метафора часто становится эстетической самоцелью и вытесняет первоначальное исходное значение слова. У Шекспира, например, часто важен не исходный житейский смысл высказывания, а его неожиданное метафорическое значение - новый смысл. Это приводило в недоумение Льва Толстого, воспитанного на принципах аристотелевского реализма. Проще говоря, метафора не только отражает жизнь, но и творит её. Например, Нос майора Ковалёва в генеральском мундире у Гоголя - это не только олицетворение, гипербола или сравнение, но и новый смысл, которого раньше не было. Футуристы стремились не к правдоподобию метафоры, а к её максимальному удалению от изначального смысла. Например, «облако в штанах». Исследователи отмечают сравнительно редкое употребление метафоры в советской художественной литературе, хотя об её «изгнании» говорить не приходится (см., например: «Вот мы и разошлись. Топот смолк, и в поле пусто» (А. Гайдар, « Судьба барабанщика »). В 1970-е годы появилась группа поэтов, начертавших на своём знамени «метафора в квадрате» или « метаметафора » (термин Константина Кедрова). Отличительной чертой метафоры является её постоянное участие в развитии языка, речи и культуры в целом. Это связано с формированием метафоры под воздействием современных источников знаний и информации, использованием метафоры в определении объектов технических достижений человечества.

Примеры употребления слова метафора в литературе.

Нет слов, метафора здесь заложена была сложная, да и понять было трудно с лета: где зеркало, кто прорицатель, где фантом, что, собственно, есть текст, а что подтекст?

И вот теперь, переходя к важнейшей проблеме ритмов Космоса, я осмелюсь продолжить развитие своей метафоры и предложить всем нам, подобно акванавтам, погрузиться в Океан, в самые его неизмеримые глубины.

Для этого он воспользовался багажом метафор , сравнений, антитез и прочих украшений классической риторики, а у родной поэзии заимствовал орудие аллитерации, чтобы придать своей прозе яркую звуковую окраску.

Фраза строится больше всего с помощью антитез, метафор , аллитераций, омонимов.

Гипербола, градация, оксюморон, перифраз, алогизм, риторический вопрос, риторическое восклицание, но прежде всего - сравнение и метафора стали здесь объектом исследования.

Тут молодой Папила вдруг прервал рассказ госпожи Растины, он был явно смущен, даже принялся было продолжать урок, как будто она ничего и не говорила: -- К тропам относятся: метафора , синекдоха, метонимия, антономазия, ономатопея, катахреза и металепсис.

Фейсал, разозленный этой метафорой , оскорблявшей слух араба, оглядел все шесть футов ухоженного тела Бремона и спросил, не случалось ли ему самому бывать в козлином положении.

Эти отвратительные и в то же время тончайшие изделия изумительного искусства занимают в ювелирном деле такое же место, как метафоры воровского арго в поэзии.

Нередко, с помощью обычных слов, изуродованных таким образом, в сочетании со словами из чистого арго, оно составляет красочные выражения, где чувствуется смесь двух упомянутых элементов - прямого словотворчества и метафоры : Кэб брешет, сдается, пантенова тарахтелка дыбает по оксиму - собака лает, должно быть, дилижанс из Парижа проезжает по лесу.

Нет ни одной метафоры , ни одного корня в словах арго, которые не содержали бы наглядного урока.

Таким образом, благодаря своего рода проникновению снизу вверх, пользуясь метафорой , этой траекторией, которую невозможно вычислить, арго поднялось из пещеры до академии.

Вы должны закончить лекцию утверждением, что баллиста служила психологическим оружием, символом силы, убедительнейшей метафорой .

Майор, осипший от табака и алкоголя, гремел избитыми сравнениями и смелыми метафорами , сыпал афоризмами великих бразильцев и небразильцев - предпочтение обычно отдавалось Иисусу Христу, Рую Барбозе и Клемансо, - срывал аплодисменты.

Они всегда составляются из двух понятий, как метафора по аналогии, например, мы говорим, что щит - фиал Арея, а лук - бесструнная лира.

Ни Борис, ни Илиан, ни тем более бобер великую книгу Рабле не читали, но общий смысл метафоры - что много еще в Римедиуме серебра - был ясен.

Метафора – это слово или сочетание слов, используемое для описания предмета в переносном смысле, основываясь на схожих признаках с другим предметом. Метафора служит для эмоционального приукрашивания разговорной речи. Зачастую она вытесняет первоначальный смысл слова. Метафора используется не только в разговорной речи, но и выполняет определенные функции в литературе. Она позволяет придать предмету, событию некий художественный образ. Это нужно не только для усиления определенного признака, но и для создания в воображении нового образа, при участии эмоций и логики.

Примеры метафор из литературы.

Предлагаем Вашему вниманию примеры метафор:
«В лесу родилась елочка, в лесу она росла» - понятно, что елочка не может родиться, она может только вырасти из семени ели.

Еще один пример:
«Черемуха душистая
С весною расцвела
И ветки золотистые,
Что кудри, завила.»

Тоже очевидно, что черемуха не может завить кудри, ее сравнивают с девушкой, дабы наглядно показать какая она красивая.

Метафоры бывают резкими, такой вид связывает совершенно разные смысловые понятия, например «начинка фразы», понятно, что фраза не пирожок и у нее не может быть начинки. Так же метафоры бывают развернутыми – просматривается, а скорее прослушивается на протяжении всего высказывания, таким примером может служить отрывок из романа А.С.Пушкина «Евгений Онегин»:

«У ночи много звезд прелестных,
Красавиц много на Москве.
Но ярче всех подруг небесных
Луна в воздушной синеве.»

Наряду с развернутыми и резкими метафорами существуют стертая метафора и метафора-формула, схожие по своим признакам – придающие предмету фигуральный характер, например «ножка дивана».

Каждый день любой человек говорит несколько сотен слов. Речь разных людей отличается в зависимости от образованности, начитанности, ситуации общения, профессии и даже настроения. Красочные, сочные слова невольно притягивают наше внимание. Это происходит потому, что речь таких разговорных виртуозов образная и насыщена метафорами. Простыми словами метафору можно охарактеризовать как изменение значения слова или выражения, перенос смысла слова на другое явление или объект. Это языковое свойство активно используется в речи, порой мы даже не замечаем, что употребляем то или иное выражение в переносном значении. Какой может быть такая «стертая» метафора? Примеры вполне очевидны: ножка стула, шляпка гвоздя, горькое разочарование, горлышко бутылки, подошва горы. В уже утрачено.

Художественная литература - сплошь метафора. Примеры из литературы, особенно поэзии, наиболее обширны и интересны. Разумеется, одаренные поэты не просто вставляют метафорическое слово, а последовательно развивают образ либо усложняют его противопоставлением двух метафор.

«Горек мне мед твоих слов» у Блока.

«Я хочу кинжальных слов» у Бальмонта.

Тютчев, используя олицетворение и метафору, представляет зиму в образе злой и сердитой женщины: «Зима недаром злится…».

Не только русским поэтам свойственно прибегать к таким способам оживления поэзии, как метафора. Примеры из английской поэзии. Шекспир, например, сравнивал глаза любимой женщины с мерцающими звездами, а Бернс писал о бурлящей, бушующей крови.

Английский романтик Вордсворт рисует изумительную параллель между человеческим и природным. Он сравнивает маргаритку то «со скромной монахиней, потупившей взор», то с «королевой, увешанной короной из рубинов».

В литературоведении существует термин авторская или индивидуальная метафора. Примеры такого переноса прекрасно иллюстрируют языковое чутье и особое проникновение внутрь живого мира поэта из народа Сергея Есенина. Именно поэтому так сложно переводить русских авторов на европейские языки. Метафоры Есенина поистине уникальны: снег сравнивается с серебром, плач метели напоминает ему протяжные мелодии цыганской скрипки, цвета меди, облетающая цветом черемуха ассоциируется с холодным снегом.

Неслучайно именно в творчестве русских поэтов метафора получила особенно мощное развитие. Взаимоотношения поэтов с обществом и властью всегда в России носили сложный характер. Это одна из причин, благодаря которым мы наслаждаемся замысловатой красотой и утонченностью образов поэзии. Иосиф Бродский через всю свою лирику пронес образ движения к смерти через череду страданий и выразил это уникальной метафорой про равнины и холмы. «Смерть - это только равнины, жизнь - холмы, холмы».

Не менее колористичен и русский фольклор, особенно ругательная (обсценная) метафора. Примеры целесообразно привести из фольклора, так как русский мат в примерах не нуждается.

Судьба придет, ноги сведет, а руки свяжет. Бьётся, как рыба об лёд.

Народная поэтика точно отмечает краткий миг женской молодости, которая «соколом» пролетает, «соловьем» просвистывает, «черным вороном» каркает.

Можно уверенно утверждать, что метафора - это примеры и подтверждения глубокой поэтичности русского языка и его тонкой связи со всем сущим миром.

МЕТАФОРА (греч. «перенос»), троп или фигура речи, состоящая в употреблении слова, обозначающего некоторый класс объектов (предметов, лиц, явлений, действий или признаков), для обозначения другого, сходного с данным, класса объектов или единичного объекта; напр.: волк , дуб и дубина , змея , лев , тряпка и т.п. в применении к человеку; острый , тупой – о свойствах человеческого ума и т.п. В расширительном смысле термин «метафора» относят также к другим видам переносного значения слова.

Метафора – один из основных приемов познания объектов действительности, их наименования, создания художественных образов и порождения новых значений. Она выполняет когнитивную, номинативную, художественную и смыслообразующую функции.

В создании метафоры участвуют четыре компонента: две категории объектов и свойства каждой из них. Метафора отбирает признаки одного класса объектов и прилагает их к другому классу или индивиду – актуальному субъекту метафоры. Когда человека называют лисой , ему приписывают признак хитрости, характерный для этого класса животных, и умение заметать за собой следы. Тем самым одновременно познается сущность человека, создается его образ и порождается новый смысл: слово лиса приобретает фигуральное значение «льстец, хитрый и лукавый обманщик». Наделенный таким свойством человек может получить прозвище Лиса , Лис , Лиса Патрикеевна (нар.-поэт.) или фамилию Лисицын. Таким образом, все отмеченные выше функции метафоры оказываются реализованными. Характеристика той категории объектов, которая обозначена метафорой, национально специфична. Она может принадлежать фонду общих представлений о мире носителей языка, мифологии или культурной традиции. Так, например, в русском языке осел в метафорическом смысле означает «(упрямый) дурак», а в испанском словом el burro (букв. «осел») называют трудолюбивого человека.

Суть поэтической метафоры часто видят в сближении очень далеких классов объектов; напр.: Русь – поцелуй на морозе (В.Хлебников); Любовь – пьянящее вино ; Совесть , когтистый зверь , скребущий сердце , совесть , незваный гость , докучный собеседник , заимодавец грубый , эта ведьма , от коей меркнет месяц и могилы смущаются и мертвых высылают (Пушкин).

Взаимодействие с двумя различными классами объектов и их свойствами создает основной признак метафоры – ее двойственность. В семантическую структуру метафоры входят два компонента – ее значение (свойство актуального субъекта метафоры) и образ ее вспомогательного субъекта. Называя Собакевича медведем, имя медведь относят к классу объектов, а некоторые признаки, ассоциируемые с этим классом (крепость, грубую силу, косолапость и др.), – к индивиду (актуальному субъекту метафоры). Образ класса и совокупность характерных для него признаков дают ключ к сущности субъекта метафоры. Образная метафора выполняет характеризующую функцию и обычно занимает в предложении позицию предиката. В именной позиции образная метафора часто предваряется указательным местоимением, отсылающим к предшествующему утверждению: Петр – настоящий крокодил. Этот крокодил готов всех проглотить. В поэтической речи, однако, метафора может вводиться прямо в именную позицию (метафора-загадка): Били копыта по клавишам мерзлым (т.е. булыжникам) (Маяковский). Номинализация (субстантивация) метафорических предложений, при которых метафора переходит в именную позицию, порождает так называемую генитивную метафору (т.е. метафору, выражаемую конструкцией с родит. падежом): Зависть – это яд ® яд зависти ; напр.: червь сомнения , звезды глаз , вино любви. Генитивная метафора не употребительна в русском языке при личном субъекте: *осел Ивана , *медведь Собакевича. Такая конструкция распространена в романских языках: франц. cet âne de Jean , исп. el burro de Juan , итал. l"asino di Giovanni букв. «этот осел-Иван».

Оба основных типа полнозначных слов – имена предметов и обозначения признаков – способны к метафоризации значения. Чем более дескриптивным (описательным) и диффузным является значение слова, тем легче оно получает метафорические смыслы.

Метафора не выходит за рамки конкретной лексики, когда к ней прибегают в поисках имени для некоторого класса реалий. Метафора в этом случае составляет ресурс номинации. Вторичная для метафоры номинативная функция служит для образования имен классов предметов и имен лиц. Семантический процесс в конечном счете сводится к замене одного образного (дескриптивного) значения другим; напр. журавль (птица) и журавль (шест для поднятия воды из колодца), белок (яйца) и белок (глаза), рукав (часть одежды, покрывающая руку) и рукав (отделившийся от русла реки поток), ножка (маленькая нога) и ножка (опора мебели, стойка) и др. Чтобы избежать двусмысленности, этот тип метафоры стремится войти в микроконтекст, проясняющий ее предметную отнесенность. Если метафора обозначает часть предмета, то к нему присоединяется указание на целое: ножка бокала (стула ), игольное ушко , спинка кресла , дверная ручка. Номинативная метафора создает прозвища и клички индивидов, которые затем могут превратиться в имена собственные (напр.: Коробочка , Клещ , Сова ). Утверждаясь в номинативной функции, метафора утрачивает образность: горлышко бутылки , анютины глазки , ноготки , быки моста , лист (бумаги ). Метафора в этом случае является техническим приемом извлечения нового имени из старого лексикона.

Процесс метафоризации, протекающий в сфере признаковых слов, заключается в сопоставлении одному классу объектов или индивиду свойств и действий, характерных для другого класса объектов или относящихся к другому аспекту данного класса. Так, прилагательное острый , характеризующее в прямом смысле режущие и колющие предметы (острый нож , острая игла ), получает метафорическое значение в таких сочетаниях, как острый ум , острое зрение , острое слово , острый конфликт , острая боль , острый кризис и т.п. Глагол выть , который в прямом смысле относится к животным (волкам, собакам), может характеризовать также звуки природы: ср. волк воет и ветер (буря ) воет. В этом типе метафоры указан признак, но нет отсылки к его носителю – термину сравнения, имплицируемому прямым значением признакового слова. Признаковая метафора выводима из сравнительного предложения: Ветер шумит так , как будто воет зверь (волк ) ® Ветер воет как зверь ® Ветер воет. Метафора этого типа служит источником полисемии слова.

Существует ряд общих закономерностей метафоризации значения признаковых слов: физический признак предмета переносится на человека, способствуя выделению и обозначению психических свойств личности (тупой , резкий , мягкий , твердый , жесткий , глубокий человек ); признаки и действия человека и животных переносятся на явления природы (принцип антропо- и зооморфизма: Буря плачет ; Утомленное солнце грустно с морем прощалось ), атрибут предмета преобразуется в атрибут отвлеченного понятия (глубокое/поверхностное суждение , пустые слова ), признаки природы и натуральных классов объектов переносятся на человека (ветреная погода и ветреный человек , темная ночь и темная личность ). Процессы метафоризации, таким образом, могут протекать в противоположных направлениях: от человека к природе и от природы к человеку, от неодушевленного к одушевленному и от живого к неживому. Человек собирает и концентрирует вокруг себя предикаты предметов и животных, но и сам охотно делится с ними своими предикатами. В ряде случаев передача осуществляется настолько регулярно, что говорящих покидает чувство смыслового сдвига. Ситуация регулярного взаимного обмена изживает метафору.

В общем случае признаковая метафора развивается от более конкретного значения к более абстрактному. Наиболее очевидными метафорическими потенциями обладают следующие типы предикатов: 1) конкретные прилагательные (светлый , темный , низкий , высокий , горячий , холодный и т.п.); 2) глаголы со значением механического действия (грызть , пилить , рубить , бежать , падать и т.п.); 3) предикаты, характеризующие узкий круг объектов и тем самым недвусмысленно отсылающие к термину сравнения (созревать , увядать , таять , течь , приносить плоды и т.д.).

Относя чувственно воспринимаемые признаки к отвлеченным и непосредственно не наблюдаемым объектам, метафора выполняет гносеологическую (познавательную) функцию. Она формирует область вторичных предикатов – прилагательных и глаголов, характеризующих непредметные сущности, свойства которых выделяются по аналогии с доступными восприятию признаками физических предметов и наблюдаемых явлений.

Признаковая метафора регулярно служит задаче создания лексики «невидимых миров» – духовного начала человека, его внутреннего мира, моделей поведения, нравственных качеств, состояний сознания, эмоций, поступков. Внутренние свойства человека могут быть охарактеризованы такими физическими признаками, как горячий и холодный , мягкий и твердый , открытый и замкнутый , легкий и тяжелый , темный и светлый , глубокий и поверхностный , яркий и серый и многими другими. Приведенные атрибуты относятся к разным аспектам человека: яркая (светлая ) личность , тихий нрав , глубокий ум , легкий характер , низкий поступок и т.д. Метафоры такого рода обычно опираются на аналогии, образуя своего рода «метафорические поля». Так, в основе метафор эмоций лежат аналогии: с жидким, текучим веществом (страсти кипят , прилив чувств , хлебнуть горя , испить чашу страдания , волна нежности ), с огнем (гореть желанием , любовный пыл , пламя любви , огонь желания ), с воздушной стихией (буря страстей , вихрь , шквал , порыв чувств , чувства обуревают) , с болезнью, отравой (лихорадка любви , переболеть любовью , зависть отравляет душу) , с живым существом (чувства рождаются , живут , говорят , умирают , пробуждаются ) и др. Метафоры отрицательных эмоций часто основываются на аналогии со всем тем, что причиняет боль путем внешнего, механического воздействия. Негативные чувства грызут , терзают , гложут , кусают , ранят , точат , режут по сердцу , пронзают сердце , колют; напр.: Разлука их обоих съест , Тоска с костями сгложет (Б.Пастернак).

Такого рода метафоры создают тонко семантически дифференцированный язык чувств и вместе с тем обнаруживают тенденцию к семантическому сближению; напр. значение «разлюбить» может быть передано следующими метафорами: любовь потухла , угасла , умерла , смолкла ; к сильному чувству применимы такие метафоры, как буря (пожар , вихрь , кипение , накал ) страстей. Образность метафоры в этом случае ослабевает. Это подтверждается скрещением, контаминацией образов; напр.: Недремлющий голос совести не переставал грызть меня (Л.Толстой), Любовь , отрава наших дней , Беги с толпой обманчивых мечтаний (А.Пушкин).

Метафора, состоящая в переносе признака от предмета к событию, процессу, ситуации, факту, мысли, идее, теории, концепции и другим абстрактным понятиям, дает языку логические предикаты, обозначающие последовательность, причинность, целенаправленность, выводимость, обусловленность, уступительность и др.: предшествовать , следовать , вытекать , выводить , делать вывод , заключать , вести к чему-либо и др. К метафоре восходят союзы хотя , несмотря на то , что , ввиду , вопреки. В этой сфере также действуют ключевые метафоры, задающие аналогии между разными системами понятий и порождающие более частные метафоры. Так, рассуждение обычно организовано аналогией с движением по пути, предопределяющей метафоры исходного пункта и конечной цели движения, а также остановки, возвращения и сокращения пути. Для научного дискурса характерны такие выражения, как отправной (конечный ) пункт рассуждений , перейдем к следующему пункту (тезису ), остановимся на этом положении , вернемся к исходной гипотезе и т.д. Итак, ключевые метафоры прилагают образ одного фрагмента действительности к другому ее фрагменту. Они обеспечивают его концептуализацию по аналогии с уже сложившейся системой понятий. Так, со времен Маркса стало принято думать об обществе, как о некотором доме (здании, строении). Эта метафора позволяет выделять в обществе базис (фундамент), различные структуры (инфраструктуры, надстройки, иерархические лестницы и ступени), несущие опоры, блоки. Об обществе говорят в терминах строительства , воздвижения здания , разрушения , а коренные изменения в социуме интерпретируются как его перестройка.

Ассоциация общества со зданием, домом присутствует не только в социологии, но и в обыденном сознании людей. В 1937 Б.Пастернак сказал А.С.Эфрон: «Как все-таки ужасно прожить целую жизнь, и вдруг увидеть, что в твоем доме нет крыши, которая бы защитила тебя от злой стихии». Дочь Цветаевой на это ответила: «Крыша прохудилась – это правда, но разве не важнее, что фундамент нашего дома крепкий и добротный». Таким образом, основанные на аналогии ключевые метафоры предопределяют стиль мышления и выражения мыслей как в рамках той или другой научной парадигмы, так и в обыденной речи. Смена научной парадигмы сопровождается сменой ключевой метафоры. Так, биологическая концепция языка уподобляла его живому организму, позволяя говорить о живых и мертвых языках , сравнительно-историческое языкознание предложило метафоры языкового родства и языковых семей , для структуралистов ключевой стала метафора уровневой структуры языка . Соединяясь с отвлеченным субъектом, метафора быстро теряет образную силу и приобретает широкое, обобщающее значение.

В соответствии с описанными выше процессами могут быть выделены следующие основные типы языковой метафоры: 1) образная метафора, являющаяся следствием перехода идентифицирующего (многопризнакового, описательного) значения в предикатное (характеризующее) и служащая развитию синонимических средств языка; 2) номинативная метафора (перенос названия), состоящая в замене одного описательного значения другим и служащая источником омонимии; 3) когнитивная метафора, возникающая в результате сдвига в сочетаемости предикатных (признаковых) слов (прилагательных и глаголов) и создающая полисемию; 4) генерализирующая метафора (как конечный результат когнитивной метафоры), стирающая в значении слова границы между логическими порядками и создающая предикаты наиболее общего значения.

Во всех случаях рано или поздно метафора исчезает: ее значение выравнивается по законам стандартной семантики. Сущность метафоры (ее семантическая двуплановость) не отвечает первичным коммуникативным назначениям основных компонентов предложения – его субъекта и предиката. Для указания на предмет речи метафора слишком субъективна; для предиката, содержащего сообщаемую информацию, – слишком неопределенна и неоднозначна. С этим связаны стилистические ограничения на употребление живых метафор. Они не используются в деловом и юридическом дискурсе: законах, распоряжениях, приказах, инструкциях, правилах, циркулярах, обязательствах и т.п., предполагающих исполнение предписаний и контроль за ним. Метафорой не пользуются в вопросах, рассчитанных на получение точной и недвусмысленной информации, и в ответах на них. Метафора употребительна в тех формах практической речи, в которых присутствует экспрессивно-эмоциональный и эстетический аспекты. Она удерживается во фразеологизмах, кличках, крылатых фразах, присказках, афоризмах; напр.: Человек человеку волк , Чужая душа – потемки , чужая совесть – могила ; Сердце без тайности – пустая грамота ; Свой глаз алмаз ; Закон – дышло: куда захочешь , туда и воротишь и др.

Метафора распространена во всех жанрах речи, предназначенных для воздействия на эмоции и воображение адресата. Ораторское искусство и публицистика широко пользуются метафорой. Метафора характерна для полемического, особенно политического дискурса, в котором она основывается на аналогиях: с войной и борьбой (нанести удар , выиграть сражение , команда президента ), игрой (сделать ход , выиграть партию , поставить на карту , блефовать , приберегать козыри , разыграть карту ), спортом (перетягивать канат , получить нокаут , положить на обе лопатки ), охотой (загонять в западню , наводить на ложный след ), механизмом (рычаги власти ), организмом (болезнь роста , ростки демократии ), театром (играть главную роль , быть марионеткой , статистом , суфлером , выйти на авансцену ) и др.

Естественное для себя место метафора находит в поэтической (в широком смысле) речи, в которой она апеллирует к воображению и через него к пониманию жизни и сути вещей. Метафору роднят с поэтическим дискурсом следующие черты: актуализация далеких и неочевидных связей, нераздельность образа и смысла, диффузность значения, допущение разных интерпретаций, устранение мотивировок и разъяснений. Метафора основана на принципах функционирования поэтического слова, компенсирующих отказ от мотивировок единственностью и точностью выбора. Метафора расцветает на почве поэзии, но она не составляет ее вершины. Порожденная воображением, метафора всегда – прямо или косвенно – соотнесена с действительным миром. Это отличает ее от символа, часто получающего трансцендентные смыслы. Метафора углубляет понимание чувственно воспринимаемой реальности, но не уводит за ее пределы.

перенесение свойств одного предмета на другой по принципу их сходства в каком-либо отношении или контрасту. Например, «электрический ток», «аромат элементарных частиц», «город Солнца», «Царство Божие» и т. д. Метафора представляет собой скрытое сравнение весьма удаленных, на первый взгляд, предметов, свойств и отношений, в котором слова «как будто», «словно» и т. п. опущены, но подразумеваются. Эвристическая сила метафоры в смелом объединении того, что до этого считалось разнокачественным и несовместимым (например, «световая волна», «давление света», «земной рай» и т. д.). Это позволяет разрушить привычные когнитивные стереотипы и создать новые мысленные конструкции на основе уже известных элементов («мыслящая машина», «общественный организм» и т. д.), что ведет к новому видению мира, изменяет «горизонт сознания». (См. сравнение, научное творчество, синтез).

Отличное определение

Неполное определение ↓

МЕТАФОРА

от греч. ???????? переношу) - риторический троп, сущность которого заключается в том, что вместо слова, употребленного в прямом смысле, используется сходное с ним по смыслу слово, употребленное в переносном смысле. Например· сон жизни, головокружительный склон, дни бегут, острословить, угрызения совести и т. д. и т. ? По всей видимости, самой ранней теорией М. является теория подстановки, восходящая к Аристотелю. Поясняя, что "несвойственное имя, перенесенное... по аналогии" подразумевает ситуацию, в которой "второе так относится к первому, как четвертое к третьему, и поэтому писатель может сказать вместо второго четвертое или вместо четвертого второе", Аристотель ("Поэтика") приводит такие примеры "пропорциональных метафор": чаша (фиал) так относится к Дионису, как щит к Аресу, поэтому чаша может быть названа "щитом Диониса", а щит - "чашей Ареса"; старость так относится к жизни, как вечер к дню, поэтому старость можно назвать "вечером жизни" или "закатом жизни", а вечер - "старостью дня". Эта теория пропорциональных метафор неоднократно и резко критиковалась Так, А. А. Потебня ("Из записок по теории словесности") отмечал, что "такая игра в перемещения есть случай редкий, возможный лишь относительно уже готовых метафор", этот редкий случай нельзя, следовательно, рассматривать как пример М. вообще, которая, как правило, предполагает пропорцию "с одним неизвестным" Подобным же образом М Бирдсли критикует Аристотеля за то, что последний рассматривает отношение переноса как взаимообратимое и, как полагает Бирдсли, подменяет М. рационализированным сравнением.

С аристотелевской теорией подстановки еще в античные времена конкурировала теория сравнения, которую разрабатывали Квинтилиан ("О воспитании оратора") и Цицерон ("Об ораторе"). В отличие от Аристотеля, полагавшего, что сравнение представляет собой просто Развернутую метафору (см его "Риторика"), теория сравнения рассматривает М. как сокращенное сравнение, акцентируя, тем самым, отношение сходства, лежащее в основании M., a не действие подстановки как таковое. Хотя теория подстановки и теория сравнения не исключают друг друга, они предполагают различное понимание соотношения М. и других тропов. Следуя своей теория подстановки, Аристотель определяет М. неоправданно широко, его определение принуждает нас рассматривать М как "несвойственное имя, перенесенное с рода на вид или с вида на род, или с вида на вид, или по аналогии". Для Квинтилиана, Цицерона и других сторонников теории сравнения М. ограничивается только переносом по аналогии, тогда как переносы с рода на вид и с вида на род - это синекдоха, сужающая и обобщающая соответственно, а перенос с вида на вид - метонимия.

В современных теориях М. чаще противопоставляется метонимии к/или синекдохе, чем отождествляется с ними. В знаменитой теории Р. О. Якобсона ("Заметки о прозе поэта Пастернака") М. противопоставляется метонимии как перенос по сходству - переносу по смежности. Действительно, метонимия (от греч. ????????? - переименование) - это риторический троп, сущность которого заключается в том, что одно слово заменяется другим, причем основанием замены становится (пространственная, временная или причинно-следственная) смежность означаемых Например: стоять в головах, полуденная сторона, рукой подать и т. д. и т. п. Как отмечали льежские риторы из так называемой группы "Мю" ("Общая риторика"), метонимия, в отличие от М., представляет собой подстановку одного слова на место другого при посредстве понятия, которое является не пересечением (как в случае М), но объемлющим означаемых заменяемого и заменяющего слова. Так, в выражении "привыкнуть к бутылочке" перенос смысла предполагает пространственное единство, объединяющее бутылку и ее содержимое. Якобсон чрезвычайно широко использовал оппозицию "смежность/ сходство" в качестве объясняющего средства: не только для объяснения традиционного различия прозы и поэзии, но и для описания особенностей древнеславянской поэзии, для классификации типов речевых расстройств при душевных болезнях и т. д. Однако оппозиция "смежность/сходство" не может стать основанием таксономии риторических тропов и фигур. К тому же, как сообщает "Общая риторика" группы "Мю", Якобсон часто смешивал метонимию с синекдохой. Синекдоха (греч. - распознавание) - риторический троп, сущность которого заключается либо в замене слова, обозначающего часть некоторого целого, словом, обозначающим само это целое (обобщающая синекдоха), либо, напротив, в замене слова, обозначающего целое, словом, обозначающим часть этого целого (сужающая синекдоха). Примеры обобщающей синекдохи: ловить рыбу, разящее железо, смертные (вместо люди) и т. д., примеры сужающей синекдохи: звать на чашку чая, хозяйский глаз, добыть языка и т. д.

Группа "Мю" предложила рассматривать М. как соположение сужающей и обобщающей синекдох; эта теория позволяет объяснить различие между понятийными и референциальными М. Различие между М. на уровне сем и М. на уровне мысленных образов вызвано необходимостью переосмыслить понятие сходства, лежащее в основании всякого определения М. Понятие "сходство смыслов" (заменяемого слова и заменяющего слова), при помощи каких бы критериев оно ни определялось (обычно предлагаются критерии аналогии, мотивации и общих свойств), остается весьма двусмысленным. Отсюда следует необходимость разработки теории, рассматривающей М. не только как отношение между заменяемым словом (А. А. Ричарде в своей "Философии риторики" назвал его означаемое содержанием (tenor) M.) и заменяющим словом (Ричарде назвал его оболочкой (vehicle) М.), но и как отношение между словом, употребленным в переносном смысле, и окружающими его словами, употребленными в прямом смысле.

Теория взаимодействия, разрабатывавшаяся Ричардсом и М. Блэком ("Модели и метафоры"), рассматривает М. как разрешение напряжения между метафорически употребленным словом и контекстом его употребления. Обращая внимание на тот очевидный факт, что большинство М. употребляется в окружении слов, не являющихся М., Блэк выделяет фокус и рамку М., т. е. М. как таковую и контекст ее употребления. Владение М. подразумевает знание системы общепринятых ассоциаций, и потому теория взаимодействия подчеркивает прагматический аспект переноса смысла. Поскольку овладение М. связано с преобразованием контекста и, косвенно, всей системы общепринятых ассоциаций, М. оказывается важным средством познания и преобразования общества. Это следствие теории взаимодействия было развито Дж. Лакоффом и М. Джонсоном ("Метафоры, которыми мы живем") в теорию "концептуальных метафор", управляющих речью и мышлением обыкновенных людей в повседневных ситуациях. Обычно процесс деметафоризации, превращения переносного смысла в прямой связывается с катахрезой. Катахреза (греч. - злоупотребление) - риторический троп, сущность которого заключается в расширении значения слова, в употреблении слова в новом значении. Например: ножка стола, лист бумаги, восход солнца и т. д. Катахрезы широко распространены как в обыденном, так и в научном языке, все термины любой науки - катахрезы. Ж. Женетт ("Фигуры") подчеркивал значение для риторики вообще и для теории М. в частности одного спора об определении понятия катахрезы. Великий французский риторик XVIII в. С. Ш. Дюмарсе ("Трактат о тропах") еще придерживался традиционного определения катахрезы, полагая, что она представляет собой чреватое злоупотреблениями расширительное толкование слова. Но уже в начале XIX в. П. Фонтанье ("Классический учебник для изучения тропов") определял катахрезу как стертую или утрированную М. Традиционно считается, что троп отличается от фигуры тем, что без тропов речь вообще невозможна, тогда как понятие фигуры объемлет не только тропы, но и фигуры, служащие просто украшением речи, которые можно и не употреблять. В риторике Фонтанье критерием фигуры является ее переводимость. Поскольку катахреза, в отличие от М., непереводима, это - троп, причем, в противоположность традиционной риторике (эту противоположность подчеркивает Женетт), Фонтанье полагает, что катахреза - троп, не являющийся в то же время фигурой. Поэтому определение катахрезы как особого рода М. позволяет увидеть в М. механизм порождения новых слов. При этом катахреза может быть представлена как этап деметафоризации, на котором теряется, забывается, вычеркивается из словаря современного языка "содержание" М.

Теория Фонтанье тесно связана со спорами о происхождении языка, возникшими во второй половине XVIII в. Если Дж. Локк, У. Уорбертон, Э.-Б. де Кондильяк и др. разрабатывали теории языка как выражения сознания и подражания природе, то Ж.-Ж. Руссо ("Опыт о происхождении языка") предложил теорию языка, одним из постулатов которой было утверждение первичности переносного смысла. Столетие спустя Ф. Ницше ("Об истине и лжи во вненравственном смысле) развивал подобную же теорию, утверждая, что истины - это М., про которые забыли, что они такое. Согласно теории языка Руссо (или Ницше), не М., умирая, превращается в катахрезу, но, напротив, катахреза восстанавливается до М., происходит не перевод с буквального на фигуральный язык (без постулирования такого перевода невозможна ни одна традиционная теория М.), но, напротив, превращение фигурального языка в квазибуквальный. Именно такая теория М. была создана Ж. Деррида ("Белая мифология: метафора в философском тексте"). Теория М., не связанная с рассмотрением отношения сходства, вынуждает пересмотреть и вопрос об иконичности М. Некогда Ч. С. Пирс рассматривал М. как иконический метазнак, представляющий репрезентативный характер репрезентамена путем установления его параллелизма с чем-то еще.

Согласно У. Эко ("Членения кинематографического кода"), иконичность М. не является ни логической истиной, ни онтологической реальностью, но зависит от культурных кодов. Т. о., в противоположность традиционным представлениям о М., формирующаяся сегодня теория М. понимает этот троп как механизм порождения имен, самим своим существованием утверждающий первичность переносного смысла.

Первая группа теорий М. рассматривает ее в качестве формулы замены слова, лексемы, концепта, имени (номинативной конструкции) или "представления" (конструкции "первичного опыта") другим словом-эрзацем, лексемой, концептом, понятием или контекстуальной конструкцией, содержащими обозначения "вторичного опыта" или знаки другого семиотич. порядка ("Ричард Львиное Сердце", "светильник разума", глаза - "зеркало души", "сила слова"; "и упало каменное слово", "вы, века прошлого дряхлеющий посев", "Онегина" воздушная громада как облако стояло надо мной" (Ахматова), "век-волкодав", "глубокий обморок сирени, и красок звучные ступени" (Мандельштам). Эксплицитная или имплицитная связка этих понятий в речевом или мыслительном акте (х как у) производится в ходе замещения одного круга значений ("фрейма", "сценария", по выражению М. Минского) другим или другими значениями путем субъективного или конвенционального, ситуативного или контекстуального переопределения содержания понятия ("представления", "смыслового поля слова"), совершаемого при удержании фонового общепринятого ("объективного", "предметного") значения лексемы, концепта или понятия. Сама подобная "объективность" (предметность значения) может быть сохранена только "транслингвистически", социальными конвенциями речи, культурными нормами, а выражена, как правило, субстантивными формами. Эта группа теорий подчеркивает семантич. несравнимость элементов, образующих отношения замены, "синопсиса концептов", "интерференцию" понятий предмета и определения, квалификации, соединения семантич. функций изображения ("представления") и ценностного выражения или апелляции. Замещаться могут не только отд. семантич. элементы или понятия (в пределах одной системы значений или рамок соотнесения), но целые системы значений, индексированные в конкр. "дискурсивно-риторич. контексте" отд. М.

Теории М. группируется также вокруг методич. идеи "семантически аномальной" или "парадоксальной предикации". М. в этом случае трактуется как интеракционный синтез "образных полей", "духовный, аналогизирующий акт взаимного сцепления двух смысловых регионов", образующих специфич. качество очевидности, или образности. "Взаимодействие" здесь означает субъективное (свободное от нормативных предписаний), индивидуальное оперирование (интерпретацию, модулирование) общепринятыми значениями (семантич. конвенциями предметного или экзистенциальных связок, предикатов, смысловых, ценностных значений "существования" предмета). ("Зеркало зеркалу снится", "я у памяти в гостях", "беды скучают без нас", "шиповник так благоухал, что даже превратился в слово", "и вот пишу, как прежде без помарок мои стихи в сожженную тетрадь" (Ахматова), "Но я забыл, что я хочу сказать, - и мысль бесплотная в чертог теней вернется" (Мандельштам), "в строеньи воздуха - присутствие алмаза" (Заболоцкий). Такая трактовка М. делает упор на прагматике метафорич. конструирования, речевого или интеллектуального действия, акцентирует функциональный смысл используемого семантич. сближения или соединения двух значений.

Теории субституции подытоживали опыт анализа использования М. в относительно замкнутых смысловых космосах (риторич. или лит. традициях и групповых канонах, институциональных контекстах), в к-ром достаточно ясно определен и сам субъект метафорич. высказывания, его роль, и его реципиент или адресат, равно как и правила метафорич. замещения, соответственно, нормы понимания метафоры. До эпохи модерна действовала тенденция жесткого социального контроля над нововводимыми метафорами (закрепленная устной традицией, корпорацией или сословием певцов и поэтов или кодифицированная в рамках нормативной поэтики классицистского толка, как, напр., Франц. Академией 17-18 вв.), резидуумы к-рой сохранились в стремлении к иерархич. разделению "высокого", поэтич. и повседневного, прозаич. языка. Для ситуации Нового времени (субъективной лирики, искусства модерна, неклассич. науки) характерно расширительное толкование М. как процесса речевого взаимодействия. У исследователей, разделяющих предикатную или интеракционную парадигму М., фокус внимания переносится с перечисления или содержат, описания самих метафор на механизмы их образования, на субъективно вырабатываемые самим говорящим ситуативные (контекстуальные) правила и нормы метафорич. синтеза нового значения и пределы понимания его другими, к-рым адресовано конституированное метафорой высказывание - партнеру, читателю, корреспонденту. Такой подход существенно увеличивает тематич. поле изучения М., давая возможность анализировать ее роль за пределами традиц. риторики, рассматривать как осн. структуру смысловой инновации. В этом качестве М. становится одним из наиболее перспективных и развивающихся направлений в изучении языка науки, идеологии, философии, культуры.

С к. 19 в. (А. Бизе, Г. Фейхингер) и до нынешнего времени значит, часть исследований М. в науке посвящена выявлению и описанию функциональных типов М. в разл. дискурсах. Самое простое членение связано с разделением стертых ("холодных", "замороженных") или рутинных М. - "горлышко бутылки", "ножка стола", "стрелки часов", "время идет или стоит", "золотое время", "пылающая грудь", сюда же относится и вся метафорика света, зеркала, организма, рождения, расцвета и смерти и т.п.) и индивидуальных М. Соответственно, в первом случае прослеживаются связи М. и мифол. или традиц. сознания, обнаруживаются семантич. корни значимости М. в ритуалах или магич. процедурах (используется методика и когнитивная техника дисциплин, тяготеющих к культурологии). Во втором случае упор делается на анализе инструментального или экспрессивного значения М. в системах объяснения и аргументации, в суггестивной и поэтич. речи (работы лит-ведов, философов и социологов, занимающихся вопросами культурных оснований науки, идеологии, историков и др. специалистов). При этом выделяют "ядерные" ("корневые") М., задающие аксиоматические - онтологич. или методич. - рамки объяснения, воплощающие антропол. представления в науке в целом или отд. ее дисциплинах и парадигмах, в сферах культуры, и окказиональные или контекстуальные М., используемые отд. исследователями для своих объяснительных или аргументативных целей и нужд. Особый интерес исследователей вызывают именно базовые, корневые М., число к-рых крайне ограничено. Появление новых М. этого рода означает начало специализир. дифференциации в науке, формирование "региональных" (Гуссерль) онтологий и парадигм. Ядерная М. определяет общие семантич. рамки дисциплинарной "картины мира" (онтологич. конструкции реальности), элементы к-рой могут разворачиваться в отд. теор. конструкции и понятия. Таковы фундаментальные М., возникшие в период формирования науки Нового времени - "Книга Природы", к-рая "написана на языке математики" (метафора Галилея), "Бог как часовщик" (соответственно, Вселенная - часы, машина или механич. система) и др. Каждое подобное метафорич. образование задает смысловые рамки методол. формализации частных теорий, семантич. правила согласования их с более общими концептуальными контекстами и научными парадигмами, что обеспечивает науке общую риторич. схему интерпретации эмпирич. наблюдений, проводимых объяснений фактов и теор. доказательств. Примеры ядерных М. - в экономике, в социальных и истор. науках: об-во как организм (биол. система со своими циклами, функциями, органами), геол. структура (формации, слои), строение, здания (пирамида, базис, надстройка), машина (механич. система), театр (роли), социальное поведение как текст (или язык); баланс сил интересов) и действий разл. авторов, равновесие (весы); "невидимая рука" (А. Смит), революция. Расширение сферы конвенционального употребления М., сопровождаемое методич. кодификацией ситуаций ее использования, превращает М. в модель, научное понятие или термин с опр. объемом значений. Таковы, напр., осн. понятия в естеств. науках: частица, волна, силы, напряжение, поле, стрела времени, первонач. взрыв, притяжение, рой фотонов, планетарная структура атома, информ. шум. черный ящик и т.п. Каждая концептуальная инновация, затрагивающая структуру дисциплинарной онтологии или базовые методол. принципы, выражается в появлении новых М.: демон Максвелла, бритва Оккама. М. не просто интегрируют специализир. сферы знания со сферой культуры, но и являются смысловыми структурами, задающими содержат. характеристики рациональности (ее семантич. формулу) в той или иной области человеч. деятельности.

Лит.: Гусев С.С. Наука и метафора. Л., 1984; Теория метафоры: Сб. М., 1990; Гудков Л.Д. Метафора и рациональность как проблема социальной эпистемологии М., 1994; Lieb H.H. Der Umfang des historischen Metaphernbegriffs. Koln, 1964; Shibles W.A. Metaphor: An annotated Bibliography and History. Whitewater (Wisconsin), 1971; Theorie der Metapher. Darmstadt, 1988; Kugler W. Zur Pragmatik der Metapher, Metaphernmodelle und histo-rische Paradigmen. Fr./M., 1984.

Отличное определение

Неполное определение ↓