Посвящаю Галине Северинчик (Муковоз),
вдове командира БЧ-5 подводной лодки
Одним из самых близких моих сослуживцев на подводной лодке Б-63 был командир БЧ-5 Абдрахман Сайпулаев. Как занесло на флот этого уроженца Дагестана, мне неведомо. Он никогда об этом не рассказывал. Но вот на Дальний Восток уж его точно послало командование. Как и многие офицеры, он снимал квартиру во Владивостоке, проживая с молодой женой. Когда в их семье наметилось пополнение, они получили квартиру в малосемейке для офицерского состава недалеко от бухты Малый Улисс. Незадолго до того, как я пришел служить на эту лодку, у Сайпулаева родился сын. Он назвал его Гамзатом, в честь популярнейшего в Дагестане поэта Расула Гамзатова.
В том 1971 году на подводную лодку, которая после 15 лет эксплуатации заканчивала почти трехлетний ремонт в 178 заводе Владивостока, пришло сразу 4 молодых офицера. Я, начальник медицинской службы, приехал первым, потом добрались и остальные, два торпедиста и механик, непосредственный подчиненный Сайпулаева, лейтенант Володя Белов. Он полностью соответствовал своей фамилии – был блондин со светло-голубыми глазами, которые становились совершенно бесцветными, когда он выпивал. Был он невысокого роста, как и его командир БЧ-5 Сайпулаев. Тот тоже был коренастым, с черными волосами и с бородкой. Командир БЧ Сайпулаев и командир группы движения Белов были полной противоположностью не только внешне. Темпераментный, юркий как ртуть Абдрахман и меланхоличный Владимир. Эта медлительность подчиненного часто вызывала раздражение у Сайпулаева. Но подчиненных, как Родину и родителей, не выбирают, с ними работают, воспитывают.
Мне, как и всем прибывшим на службу офицерам, надлежало в месячный срок сдать зачет на самостоятельное управление службой или боевой частью. Надо было очень много знать и обо всем рассказать членам комиссии. И устройство подводной лодки, и всякие наставления по борьбе за живучесть, и уставы, и еще много всяких разных руководящих приказов и наставлений. И это помимо знаний, связанных с оказанием медицинской помощи. Но последнее касалось только меня. Для всех других офицеров, которые 5 лет учились в стенах военных училищ, все это было знакомо. А вот для меня, выпускника гражданского медицинского института, это была тайна за семью печатями. И её надо было узнать.
Ну кто, как не командир электро-механической боевой части, мог лучше всех рассказать устройство подводной лодки? Недаром у него на кителе есть значок в виде маленькой подводной лодки со звездой. Это знак того, что он имеет право командовать подводной лодкой и знает, как это делать. Но я боялся к Сайпулаеву подойти. И не потому, что он мне отказал в чем-то. Наоборот, он сразу понравился своей доброжелательностью и улыбчивостью. Просто он был самый занятый в нашем экипаже человек. То он шел куда-то вместе со строителем (так называют инженера, которые отвечает за ремонт объекта, т.е. нашей лодки), то с военпредом, то отвечал на вопросы каких-то рабочих или инженеров, то подсказывал матросам и старшинам, как лучше сделать то или другое. И всем он был нужен в каждую минуту. И я решил, что буду иногда, когда он делал обход подводной лодки, ходить за ним следом и мотать на ус. Так и начал делать. Кое-что узнавал из разговоров Сайпулаева с людьми, кое-что он мне мимоходом пояснял, что-то показывал. Ведь все многочисленные трубопроводы на дизельных лодках видны, они в большинстве своем проходят через все отсеки лодки. Ну а дизель от электромотора я мог отличить и сам.
Со временем Абдрахман привык к моему присутствию за спиной, и даже звал с собой, когда считал, что я узнаю что-то новое по устройству подводной лодки. А когда нашу лодку поставили в плавучий док и стали снимать наружную обшивку, чтобы часть заменить новыми листами, я смог увидеть и то, что обычно скрыто за обшивкой легкого корпуса субмарины. И по-прежнему гидом для меня был Сайпулаев. Я первый сдал на самостоятельное управление службой среди всех пришедших в это лето в 4-ю бригаду подводных лодок, и во многом благодаря помощи моего старшего товарища Абдрахмана Сайпулаева.
Получив в первый раз денежное довольствие, все молодые офицеры должны были «прописаться» в экипаже. Т.е. повести всех офицеров в ресторан «Зеркальный» недалеко от нашей береговой базы, на площади Луговой во Владивостоке. Нас было четверо, поэтому вся эта процедура растянулась на 4 месяца. Не все офицеры могли пойти в ресторан, по-моему, лишь один раз ходил на «прописку» командир лодки Сергиенко В.К. Но Сайпулаев ходил на все. В то время денежное довольствие на флоте выдавали 14 числа, и лишь подводникам на день раньше – 13. Поэтому в этот вечер в ресторанах Владивостока «гудели» только подводники. У остальных флотских денег на ресторан не было. И это было хорошо, всегда можно было заказать столики для всех своих офицеров. Обычно в ресторанах рядом сидели гражданские моряки, пришедшие с морей с толстыми пачками денег, и швыряли ими направо и налево. Это очень не нравилось Сайпулаеву, и почти каждый раз все заканчивалось дракой. Ему, горячему представителю Дагестана, где все виды борьбы известны и популярны, ничего не стоило спустить гражданского моряка со второго этажа ресторана «Зеркальный», где был зал.
Однажды Абдрахман пригласил нас с Володей Беловым на день рождения своего сына, которому исполнился 1 годик. Забавный черноволосый и черноглазый малыш, красивая, восточного типа жена, которая приготовила сказочное угощение. В основном были традиционные блюда дагестанской кухни, очень неожиданные и удивительно вкусные. Я, как уже имеющий опыт отец, взял на руки Гамзатика, как его звал Абдрахман, и посюсюкал, сделал козу, как обычно делается в русских семьях. Видимо, в Дагестане так не принято, поэтому и ребенку, и его родителям это очень понравилось. Вечер прошел замечательно, и наши отношения с Сайпулаевым стали еще ближе.
Подводная лодка закончила ремонт, начались заводские испытания. Наш очень молодой и некрепко сколоченный экипаж, где большинство молодых матросов и старшин не выходили в море, вызывал беспокойство и у командира, и у Сайпулаева. Ведь от того, как будут действовать его подчиненные, зависит, сможет ли субмарина отойти от пирса, отдифферентоваться, дать надводный ход под дизелями и подводный ход под электромоторами. Погрузиться и всплыть, наконец. Чувствовалось его волнение. Я ощущал это по его командам, когда он проводил «подготовку корабля к бою и походу» вместо традиционного утреннего «проворачивания оружия и технических средств». Голос звучал как-то громче и четче обычного. Я, как командир второго отсека, стоял у динамика общекорабельной связи и, получая команду из центрального поста, повторял её подчиненным в отсеке. А по выполнению приказа докладывал в центральный. Но тревоги Сайпулаева были напрасны. Несколько пришедших с других подводных лодок опытных старшин на должности трюмных, дизелистов и электриков помогли ему сделать из вчерашних салаг более-менее умелых матросов.
Сайпулаев был знающий и требовательный офицер. Как коммунисту, ему поручили проведение политзанятий среди личного состава. И он очень умело это делал. Мне наш замполит рекомендовал поучиться у Абдрахмана, когда и меня назначили пропагандистом. Но вот его непосредственный подчиненный Володя Белов доставлял ему больше хлопот, чем все подчиненные БЧ-5, вместе взятые. Бывают такие неудачливые люди. Не буду перечислять все, что за первый год службы случилось с моим сослуживцем Беловым, мы с ним были более близки, чем с другими офицерами. Видимо, нас сближал Абдрахман, который часто просил меня оказать ему помощь в перевоспитании своего командира группы движения. Общими усилиями нам это удалось. Белов стал более собранным и ответственным, к нему стало меньше замечаний и от командира лодки, и от Сайпулаева. Взрослел офицер.
В эту пору среди механиков подводных лодок было популярно стихотворение, написанное курсантами училища подводного плавания в городе Пушкине под Ленинградом. Там писалось о тяжелой доле командиров БЧ-5. Я уже не помню много слов из этого стихотворения, лишь самое начало и конец. Начиналось оно так: «В древней солнечной Элладе, а точней в Афинограде, на заре античных лет жил мудила Архимед. Как-то раз он поднабрался, еле до дому добрался. И в бассейн тут наш мудрец, освежиться что б, полез. Смотрит он в хмельном бреду философски на елду. На земле она свисает, а в воде наверх всплывает. С криком «Эврика» вскочил и такой закон открыл: «На погруженное тело, как оно бы не хотело, давит сила по подъему, равная его объему». Сей закон довел людей до подводных кораблей».
Стихотворение длинное, там упоминаются и Джевецкий, и Якоби, и другие создатели «потаенного» судна. И все не очень добрыми словами. В заключение несколько последних строк из него: «Только лег поспать тут малость, так и есть, опять сломалось. То пожарчик, то вода, то другая ерунда. И куда не оглянись, хоть убейся, хоть топись! А виновник этих бед был мудила Архимед». Мне трудно было судить о художественной ценности этого стихотворения, но что у механиков на подводной лодке нелегкая доля, я полностью согласен. Недаром командир БЧ-5 имел звание лишь на 1 ступень меньше командира подводной лодки, в то время как другие офицеры на 2-3 ступени.
Мы, офицеры из других боевых частей и служб, должны знать устройство подводной лодки в общих чертах, и чуть лучше свой отсек. Командир БЧ-5 должен знать на лодке все! Где и как проходят разные трубопроводы, где есть клапана, вентили, рычаги и другие устройства, как они устроены, как можно их отремонтировать в случае поломки. И не только знать, но и донести эти знания до каждого своего подчиненного, отработать у них до автоматизма все действия, как в штатных ситуациях, так и в аварийных. Авария на субмарине может развиваться стремительно, и минутное промедление может привести к трагедии. И главное – довести до каждого матроса, что мелочей на подводной лодке не бывает, каждое неправильное действие чревато серьезными последствиями. На моей памяти было два таких случая, когда молодые матросы не выполняли команды старшего или проявляли ненужную самостоятельность.
Первый случай произошел в первый год моей службы, во время ходовых испытаний. Чтобы вечером не идти в базу, а на утро опять выходить в море, лодка вставала на якорь в проливе Босфор Восточный, который отделяет остров Русский от материка. Утром проводилось «проворачивание оружия и технических средств». Я, как обычно, находился у динамика общекорабельной связи. И вдруг после одной из команд услышал испуганный голос Сайпулаева, который даже выматерился, что на него было не похоже. Когда все закончилось, и я вышел в соседний, третий отсек, где находится центральный пост, то увидел Сайпулаева, на котором лица не было. На мой вопрос, что случилось, он ответил, что чуть мы не пошли на корм рыбам. Оказалось, что молодой матрос, который по штатному расписанию находится в трюме третьего отсека и отвечает за несколько механизмов, отрапортовал, что открыл клапан вентиляции цистерны быстрого погружения, а на самом деле этого не сделал. А Сайпулаев дал в эту цистерну сжатый воздух. И не низкого давления, а высокого, 200 атмосфер, как положено. Хорошо, что сработал аварийный клапан, и давление ушло в атмосферу. Лодка после ремонта, и клапан не закис. А так подводная лодка могла быть разорвана на две части и пошла бы ко дну.
Второй случай не мог в обычных условиях привести к трагедии, но во время войны или аварийной ситуации запросто. Молодой матрос, штурманский электрик, впервые нес вахту в боевой рубке. Ему за шиворот капала вода из-под верхне-рубочного люка. Он взял что-то тяжелое и затянул потуже кремальеру люка. Капать перестало. Но потом, когда лодка всплыла, и на люк снаружи перестало действовать давление воды, командир открыть люк не сумел. Пришлось погружаться на глубину, отдавать кремальеру и снова всплывать. А если бы в лодке заканчивался запас кислорода для дыхания или сжатого воздуха для продувания цистерн? Можно только догадываться, что бы произошло. И вот за всех своих многочисленных подчиненных нес ответственность командир электро-механической боевой части, т.е. Абдрахман Сайпулаев.
Мы были очень рады, когда Сайпулаеву в положенный срок присвоили очередное звание капитана 3 ранга. Как обычно, отметили это событие в «Зеркальном». На этот раз Абдрахман обошелся без драки. Все же он стал уже старшим офицером, «кап-три». Остепенился. Но только на людях, среди подчиненных. А так он оставался простым мужиком из дагестанского аула, очень доброжелательным ко всем. Умелым командиром БЧ-5, механиком, которые провел нашу субмарину через все трудности плаваний, в том числе и во время несения боевой службы, так называемой «автономки».
P.S. Через много лет после увольнения в запас я услышал знакомую фамилию Сайпулаева из уст одного гражданского моряка, выпускника Дальневосточного инженерного мореходного училища. Случилось это при следующих обстоятельствах. Мои друзья пригласили меня покататься на яхте, которая принадлежала как раз этому учебному заведению. Небольшая яхта «Командор Беринг». У трапа нас ждал крепкий мужчина примерно моих лет в форменной куртке моряка с множеством лычек на погонах. Оказался, что это проректор училища прибыл проводить нас в плавание и дать напутствия экипажу яхты. В разговоре я упомянул, что три года плавал на подводной лодке. И когда сказал номер её, проректор заулыбался. Оказалось, он за год до меня проходил на лодке практику, будучи курсантом училища, и Сайпулаев был его наставником. Мы очень тепло вспомнили этого горячего дагестанца, военного моряка, подводника. Как тесен мир, и в нем бывают самые неожиданные встречи. Жаль, что ни с самим Абдрахманом, ни с его сыном Гамзатом случай меня так и не свел.
В сингапурском мореплавании мы продолжали начатую еще в базе большую работу по сплочению экипажа, совершенствовали боевую организацию, отрабатывали действия по внезапным вводным, в том числе отражение нападения условного противника, - рассказывал мне на завершающем этапе дальнего похода командир гвардейского ракетного крейсера "Варяг" гвардии капитан 1 ранга Эдуард Москаленко. - Также получен хороший опыт совместного маневрирования с судами обеспечения, пополнения запасов на ходу. Шаг вперед сделали наши швартовые партии и боцманская команда, еще дальше шагнули вахтенные офицеры. Ну а наибольшие нагрузки морского перехода из Владивостока в Сингапур испытали конечно же наши механики, и они достойно их выдержали, на ходу устраняя мелкие неисправности.
Гвардии капитан 2 ранга Анатолий Васильчук отдает распоряжение в ходе корабельного учения.
Автору этих строк, как и другим участникам мореплавания, те "мелкие неисправности" запомнились мелкими бытовыми неудобствами. Каково же пришлось механикам, вынужденным в южных широтах буквально бороться с ракушками, которые засоряли охлаждающую, бытовую и противопожарную системы, постоянно заниматься очисткой топливных фильтров и регулировкой аппаратуры, отлаживать вентиляцию воздуха по боевым постам и каютам!
Да этот-то поход для нас вполне обычный, - говорит командир электромеханической боевой части крейсера гвардии капитан 2 ранга Анатолий Васильчук. - Конечно, сказывалось на всей работе, что давно корабль не стоял в доке, кое-какие проблемы накопились. Прибавилось дополнительно задач и в связи с увеличенным числом людей на поход. Даже потребление воды приходилось постоянно рассчитывать...
Электромеханическая боевая часть (сокращенно БЧ-5) - самое большое подразделение крейсера и по численности личного состава, и по объемности материальной части, а значит, по тем задачам, которые стоят перед ней. На боевом корабле, понятно, каждая должность важна и ответственна, но именно от специалистов-механиков зависит его ход, подача электроэнергии и воды, а в южных широтах - и холода на боевые посты и во все помещения. И тут очень многое зависит от личности самого командира, его авторитета среди подчиненных, среди офицеров корабля, его умения организовать всю эту сложную работу личного состава.
Надо отдать должное, профессионального и командирского опыта Анатолию Николаевичу, по натуре спокойному, но весьма требовательному к себе и к подчиненным офицерам, не занимать. Все-таки около двух десятков лет службы на флоте играют свою роль. Да и пришел сюда он, что называется, не по воле случая, а реализуя мечту детства.
Бывает же так в жизни: родился человек в самом что ни на есть сухопутном местечке - молдавском городе Бельцы, а со школьных лет заболел морем. Именно зародившееся еще в детстве большое желание привело Анатолия сначала в Нахимовское военно-морское училище, а позже - и в Высшее военно-морское инженерное училище имени Ф.Э. Дзержинского. Причем учился курсант старательно, пытаясь постичь все азы своей будущей специальности. А когда выпускнику 1991 года предложили распределение либо на Балтийский, либо на Тихоокеанский флот, он выбрал романтику самого большого океана.
Прежде побывал здесь на практике, понравилось радушие дальневосточников, отношение к личному составу на большом противолодочном корабле "Маршал Ворошилов", потому и предпочел начать службу на Тихом океане, - рассказывает гвардии капитан 2 ранга Васильчук. - И служить пришел в это же соединение - на сторожевой корабль "Горделивый", принял должность командира электромеханической группы. Позже в той же должности служил на БПК "Петропавловск". в 1998 году мне доверили командование электротехническим дивизионом гвардейского ракетного крейсера "Варяг". И на каждом этапе службы было у кого поучиться, а опыта набирался в морских учениях и походах.
Крейсер "Варяг"
Каждое мореплавание - это своеобразный экзамен для механиков, поскольку обычно на океанском переходе выполняются многочисленные боевые упражнения, своей ответственностью напоминающие задачи предстоящего визита в какой-либо иностранный порт. Значит, любой сбой техники чреват невыполнением поставленных задач.
В этом смысле вспоминается дальний поход "Варяга" в порт Шанхай в 1999 году, когда КНР отмечала 50-летие со дня образования. Тогда крейсер и сопровождающий его эскадренный миноносец "Бурный" вызвали изумление у местных жителей - многочисленных рыбаков на Янцзы, - устремившись из Восточно-Китайского моря вверх по этой реке со скоростью 24 узла! Для нового-то корабля такой ход - дело привычное, но для крейсера, механизмы которого в те годы изрядно устарели, это был поистине героический рывок, обеспеченный механической службой и заводскими специалистами.
Только годы спустя с того памятного похода в Шанхай "Варяг" прошел на стапелях Дальзавода основательный ремонт. Были заменены все двигатели, камбузное оборудование и бытовые системы. Такой ремонт обошелся государству в 350 миллионов рублей. Основная нагрузка легла на заводчан, но свою лепту в восстановление родного крейсера внесли также офицеры, мичманы, старшины и матросы БЧ-5 под командованием гвардии капитана 2 ранга Васильчука (Анатолий Николаевич принял эту должность в 2000 году. - Авт.). По словам гвардии капитана 1 ранга Эдуарда Москаленко, за два года была выполнена огромная работа, тем ремонтом "Варягу" была продлена полноценная служба по меньшей мере еще лет на пятнадцать, причем практически без ограничения мореплавания в любые точки Мирового океана.
Сегодня, пройдя "огонь и медные трубы", Анатолий Николаевич уже сам передает свой богатый опыт и умения молодым офицерам, а в организации службы опирается на своих помощников - командира дивизиона движения гвардии капитана 3 ранга Алексея Нога, командира дивизиона живучести гвардии капитана 3 ранга Евгения Ткаченко, командира электротехнического дивизиона гвардии капитан-лейтенанта Игоря Немчикова, старшину команды маршевых двигателей гвардии мичмана Владимира Капустина, старшину электротехнической команды гвардии старшего мичмана Кирилла Вашурина. Среди молодого офицерского пополнения своей старательностью выделяется выпускник военно-морского инженерного института в городе Пушкино гвардии лейтенант Андрей Демьянов. Будучи командиром группы автоматики и телемеханики, он в течение года заметно продвинулся вперед и в практическом освоении своей специальности, и на тренировках по борьбе за живучесть корабля, постоянно стремился совершенствовать общую и тактическую подготовку.
В походах личный состав учится непрерывно, - заметил в разговоре о делах БЧ-5 Анатолий Николаевич, - это не у стенки стоять, разница тут существенная. И нашего Демьянова вместе с его подчиненными командир крейсера не раз отмечал как командира аварийной партии, во время учений по борьбе за живучесть на ходу корабля, в других ситуациях.
Много времени и сил приходится отдавать молодому пополнению из числа матросов. Ведь за счет резкого уменьшения срока срочной службы парни едва успевают усвоить свои должностные обязанности, научиться обслуживать заведование. Вот и сейчас, когда после похода в Сингапур уволилась в запас добрая половина матросов, начинается с нуля работа с новичками.
Конечно, ныне больше рассчитываем на контрактников, - говорит командир БЧ-5. - На таких, как гвардии главные старшины Володя Гончаров и Иван Шабалин, гвардии корабельные главные старшины Александр Захаренко и Борис Руденко, гвардии старшины 2 статьи Алексей Журавлев и Борис Дмитряйчев, гвардии матрос Женя Порунов. Есть, есть толковые, надежные парни, на которых можно положиться в сложной ситуации. К примеру, отлично знает свое дело и умеет находить подход к молодым ребятам Руденко, уроженец села Дворянка Приморского края. Пять лет служит Борис на крейсере. Был и командиром отделения, а потом, в рамках военной реформы, представилась возможность назначить его старшиной команды, то есть на мичманскую прежде должность. Приходят к нам служить на контрактной основе и специалисты из торгового, речного флотов. Отлично служит, например, 37-летний гвардии старший матрос Виталий Маценко, совмещая должности старшего пожарного и сварщика, очень нужные у нас. Среди добровольцев с "гражданки" - местные жители Фокино гвардии главный старшина Денис Закиров, гвардии старший матрос Евгений Супрун, гвардии главный корабельный старшина Евгений Логинов, гвардии матрос Иван Бондарев. Вот с такими моряками и служба в радость. Ведь, по сути, наша БЧ-5 всегда в бою - хоть в море корабль, хоть у пирса. Не буду принижать значение других подразделений крейсера. Но если кто-то может просто выключить свою матчасть и пойти вечером домой, то у нас в любое время суток должна поддерживаться готовность к бою и походу. Горжусь электромеханической боевой частью!
Гордятся варяжцы и своим главным механиком, который не раз отмечался за успехи в боевой подготовке командованием соединения ракетных кораблей и флота. На совесть служит офицер, отдаваясь целиком службе, несмотря на то, что почти на два десятилетия растянулась его очередь на получение благоустроенной квартиры во Владивостоке...
Добавим, в эти дни гвардейский ракетный крейсер "Варяг" поставлен наконец в док, чтобы выполнить те необходимые для него работы, на недостаток которых сетовал в походе командир БЧ-5. Так что корабль "подтянет", как положено, свою техническую форму перед новыми выходами в океан.
Я учился в Военно-морском училище им. Дзержинского, но это офицерский путь. А матросом на подлодку можно попасть и через военкомат: они направляют призывников в учебный центр, где полгода идёт подготовка. Каждой специальности соответствует своя боевая часть, вроде отделов в компании. Первая - штурманская, вторая - ракетная, третья - мино-торпедная, четвёртая - радиотехнических средств и связи, куда как раз попал я потом, и пятая - электромеханическая, самая большая. С первой по четвёртую части - это так называемый БЧ-люкс. Они ходят чистенькие и опрятные. А БЧ5 - это «маслопупы», они там по колено в масле и воде, на них все трюмы, насосы и двигатели. После учебки идёт распределение на базы. Сейчас подлодки базируются либо на Севере, в Западной Лице, Гаджиево, Видяево, либо на Камчатке, город Вилючинск. Ещё одна база есть на Дальнем Востоке - её в народе называют Большой Камень или Техас. В Балтийском и Чёрном море атомных подводных лодок нет - только дизельные, то есть не боевые. Я же попал на Северный флот, в Западную Лицу.
Первое погружение
Когда подводная лодка выходит первый раз в море, все моряки должны пройти обряд посвящения. У меня был минимальный: в плафон из каюты налили забортной воды, которую надо выпить. Вкус у неё жутко вяжущий и горький. Неоднократно были случаи, когда людей сразу тошнило. Тогда же вручили свидетельство, нарисованное от руки, что я теперь подводник. Ну а на некоторых лодках к этому обряду добавляется «поцелуй кувалды»: её подвешивают к потолку и, когда судно качает, матрос должен изловчиться и её поцеловать. Смысл последнего обряда от меня ускользает, но спорить здесь не принято, и это первое правило, которое выучиваешь, входя на борт.
Служба
Почти что на каждой подводной лодке есть два экипажа. Когда один уходит в отпуск (а они положены после каждой автономки), заступает другой. Сначала идёт отработка задач: например, погрузиться и выйти на связь с другой подлодкой, глубоководное погружение на максимальную глубину, учебные стрельбы, в том числе по надводным кораблям, если все упражнения штабом приняты - то лодка уходит на боевую службу. Автономка длится по-разному: самая короткая - 50 суток, самая длинная - 90. В большинстве случаев мы плавали подо льдами Северного полюса - так лодку не видно со спутника, а если лодка плавает в морях с чистой водой, её можно увидеть даже на глубине 100 метров. В нашу задачу входило патрулирование участка моря в полной готовности и применение, в случае нападения, оружия. Одна подлодка с 16 баллистическими ракетами на борту может стереть с лица Земли, например, Великобританию. На каждой из 16 ракет находится 10 автономных боеголовок. Один заряд равен примерно пяти-шести Хиросимам. Можно посчитать, что мы ежедневно возили с собой 800 Хиросим. Было ли мне страшно? Не знаю, нас учили, что боятся те, по кому мы можем выстрелить. А так я не задумывался о смерти, вы же каждый день не ходите и не думаете о пресловутом кирпиче, который может упасть на голову? Вот и я старался не думать.
Быт
Экипаж подлодки круглосуточно несёт вахту в три смены по четыре часа. Каждая смена завтракает, обедает и ужинает отдельно, между собой практически не общаясь. Ну, кроме собраний и общих мероприятий - праздников, например, или соревнований. Из развлечений на лодке - турниры по шахматам и домино. Пробовали устраивать что-то спортивное вроде поднимания гири, отжимания от пола, но нам запретили из-за воздуха. Он в подлодке искусственный, с повышенным содержанием двуокиси углерода СО2, и физические нагрузки плохо влияли на сердце.
Ещё нам кино показывают. Когда не было всех этих планшетов и DVD-плееров, в общей комнате стоял плёночный кинопроектор. Крутили в основном что-то патриотическое или комедии. Вся эротика, конечно, была запрещена, но матросы выкручивались: нарезали самые откровенные моменты фильмов, где девушка раздевается, например, склеивали их в один и пускали по кругу.
Жить в замкнутом пространстве не так трудно, как кажется. Во многом потому, что ты всё время занят - восемь часов проводишь на вахте. Надо следить за показателями датчиков, пультом, делать записи - в общем, не отвлечёшься на посидеть и подумать о жизни. Каждый день примерно в 15:00 всех поднимают на «малую приборку». Все идут убирать какой-то участок. У кого-то это пульт управления, с которого надо смахнуть пыль, ну а у кого-то - гальюн (уборная для матросов в носовой части корабля. - Прим. ред.). Причём самое обидное - закреплённые за тобой участки не меняются всю службу, поэтому если уж начал драить туалет - драишь его до конца.
Что мне нравилось в плавании - так это отсутствие морской болезни. Лодку шатало только в надводном положении. Правда, по правилам лодка обязана всплывать раз в сутки, чтобы провести сеанс радиосвязи. Если подо льдами - то ищут полынью. Выйти подышать, конечно, нельзя, хотя случаи бывали.
Еда
За день кок должен не только девять раз наготовить на ораву в 100 голодных матросов, но и для каждой смены накрыть столы, потом собрать посуду и перемыть её. Но, надо заметить, подводников кормят очень хорошо. На завтрак обычно творог, мёд, варенье (иногда из лепестков розы или грецких орехов). На обед или ужин обязательно красная икра и балык из осетровых рыб. Каждый день подводнику положено 100 граммов сухого красного вина, шоколадка и вобла. Просто в самом начале, ещё в советские времена, когда говорили о том, чем подводникам поднимать аппетит, комиссия разделилась: они голосовали за пиво, другие - за вино. Выиграли последние, но вобла, которая шла в паре с пивом, в пайке почему-то осталась.
Иерархия
Экипаж состоит из офицеров, мичманов и матросов. Главный всё равно командир, хотя внутренняя иерархия тоже существует. Офицеры, например, кроме командира, называют друг друга только по имени-отчеству, ну и требуют к себе соответствующего обращения. А вообще субординация как в армии: начальник отдаёт приказание - подчинённый его выполняет без комментариев. Вместо дедовщины на флоте есть годковщина. Тех матросов, которые только пришли на флот, называют караси: они должны тихо сидеть в трюме и убирать воду и грязь. Следующая каста - подгодок - матрос, который отслужил два года, а самые крутые - годки - у них срок службы больше, чем 2,5 года. Если за столом сидят восемь человек, из которых, например, два годка, то еда делится пополам: одна половина - это их, а вторая - всех остальных. Ну могут ещё сгущёнку отобрать или за шилом послать сбегать. По сравнению с тем, что в армии происходит, здесь практически равенство и братство.
Устав - это библия, наше всё, считай. Правда, иногда до смешного доходит. Например, согласно ст. 33 Строевого устава российских военных сил, движение бегом начинается только по команде «бегом марш». И вот один раз замкомдива в море пошёл в гальюн, а там замок висит. Он в центральный пришёл и старпому приказывает: «Старпом, гальюн откройте». Старпом сидит спиной - не реагирует. Замкомдива не выдержал: «Старпом, принесите ключ бегом». А он продолжает сидеть как сидел. «Бегом, я Вам говорю! Вы что, не слышите меня? Бегом! Бл..!!! Чего Вы ждёте?» Старпом закрыл устав, который он читал, кажется, всё свободное время, и говорит: «Я жду, товарищ капитан первого ранга, команду „марш“».
Командиры
Командиры разные бывают, но все должны вызывать трепет. Священный. Ослушаться или перечить ему - получить выговор в личное дело как минимум. Самый колоритный начальник, который мне попадался, - капитан первого ранга Гапоненко (фамилия изменена. - Прим. ред.). Было это в первый год службы. Только в Мотовский залив вышли, Гапоненко пропал из виду с флагманским киповцем (должность на лодке, слесарь КИПиА - Контрольно-измерительная аппаратура и автоматика) в своей каюте. Дней пять пили не просыхая, на шестой день Гапоненко вдруг поднимается в центральный в куртке-канадке и валенках: «Давайте, говорит, всплывайте, покурим». Покурили. Он спустился вниз, осмотрелся: «Чем это вы тут занимаетесь, а?» Говорим, учебные маневры отрабатываем, вот надо скооперироваться с соседней лодкой, 685-й бортовой. Он вдруг сам пролез за пульт, взял микрофон и вышел в эфир. «685-й бортовой, я 681-й бортовой, прошу исполнить „слово“ (а слово на морском языке означает застопорить ход, остановиться)». На другом конце провода раздалось какое-то мычание. А потом: «Я 685-й бортовой, исполнить „слово“ не могу. Приём». Гапоненко начал нервничать: «Приказываю исполнить „слово“ немедленно!» А в ответ ещё более настойчиво: «Повторяю вам, исполнить „слово“ не могу. Приём». Тогда он уже совсем озверел: «Я, б…, приказываю тебе, су…, исполнить „слово“ …! Немедленно, слышишь! Я капитан первого ранга Гапоненко! Ты придёшь в базу, су..., я тебя, бл…, за жопу подвешу!..» Повисла смущённая тишина. Тут радист, полумёртвый от страха, бледнеет ещё сильнее и шепчет: «Товарищ капитан первого ранга, прошу прощения, я ошибся, нам нужен 683-й бортовой, а 685-й бортовой - это самолёт». Гапоненко пульт разбил, выдохнул: «Ну вы и мудаки тут все», - ушёл обратно в каюту и до всплытия больше не появлялся.
Иллюстрации: Маша Шишова
Многие судомоделисты или просто те люди, кто интересуется военно-морской тематикой, наверняка знают о существовании эскадренных миноносцев типа «Инженер-механик Зверев». Построенные (кто бы мог подумать!) в Германии, десять кораблей этого типа четверть века несли службу сначала в составе русского императорского, а затем Красного Балтийского флота, участвовали в Первой мировой и Гражданской войнах. С технической точки зрения эсминцы «Инженер-механик Зверев» ничем особенным не отличались – обычные 400-тонные посудины с экипажем 70 человек, вооруженные торпедами и 75 мм орудиями. Рабочие лошадки флота. Но что за человек был инженер-механик Зверев, чьим именем нарекли целую серию кораблей?
Сто лет назад должность судового механика была совсем не в почете – в жаркой тьме котельных и машинных отделений трудились исключительно лица «недворянских кровей». Даже несмотря на присвоенние механикам офицерских званий* и хорошего образования, полученного в стенах военно-инженерных училищ, им долгое время не позволялось носить кортик с парадной униформой. Строевики, штурманы и артиллеристы с некоторым презрением относились к своим коллегам – ведь еще совсем недавно самым сложным корабельным механизмом был брашпиль для якорной цепи.
*впрочем, звания механиков царского флота также отличались от офицерских и звучали совсем не по военному: младший инженер-механик, старший инженер-механик, флагманский инженер-механик, главный инспектор механической части.
К началу ХХ века, с появлением паровых машин и электрических приводов, механики стали незаменимы – теперь от исправности механической части зависел исход морского боя, а в итоге, сохранность корабля и жизнь всего экипажа. Одним из ярких случаев, который заставил командование флота пересмотреть свое отношение к корабельным механикам, стал подвиг Василия Васильевича Зверева.
В ночь на 14 марта 1904 года японский флот предпринял попытку диверсии на внутреннем рейде крепости Порт-Артур. Четыре парохода-заградителя под прикрытием шести эсминцев должны были в самоубийственной атаке прорваться на внутренний рейд и затопиться, заблокировав вход в базу.
Крадущегося в темноте противника обнаружил патрульный миноносец «Сильный» под командованием лейтенанта Криницкого – русские моряки без колебаний бросились в атаку, превратив головной из японских кораблей в пылающий факел. В тот же момент японцы обнаружили «Сильный», чей силуэт ярко высветило пламя пожара на японском пароходе.
А дальше вступили в действие законы драматургии: один против шести. Чудес не бывает – шальной японский снаряд пробил обшивку в районе машинного отделения, осколками посекло паропровод. Миноносец «Сильный» превратился в неподвижную мишень.
Сквозь обжигающий пар к месту повреждения паропровода первым подбежал старший инженер-механик Зверев. Схватив попавшийся под руку пробковый матрас, он попытался набросить его на рваную трубу, из которой била смертельная струя перегретого пара. Тщетно – матрас отбросило в сторону. Мгновение на раздумье, чем можно надежно зафиксировать заплатку? – инженер-механик Зверев поднял матрас и бросился на раскаленный паропровод, плотно прижавшись к нему своим телом.
На следующий день весь Порт-Артур вышел хоронить Василия Зверева, о подвиге моряка получила отклик за рубежом, французские газеты назвали инженера-механика Зверева гордостью России.
В.В. Зверев родился в 1865 году в городе Муроме,выпускник Кронштадского морского училища. В 1903 году был назначен на миноносец «Сильный», где ему присвоено звание старший инженер-механик. За свой подвиг посмертно награжден орденом Святого Георгия IV степени.
Работа корабельных механиков была опасна и трудна. Трюмная команда под управлением инженеров-механиков до последнего боролась за живучесть корабля – часто не оставалось времени, чтобы выбраться на верхнюю палубу и занять место в шлюпках. Перевернувшийся во время Цусимского сражения броненосец «Ослябя» унес в своём чреве на дно 200 человек машинной команды.
Страшно представить, что испытали эти люди в последние минуты своей жизни – при опрокидывании корабля машинное отделение превратилось в адкую давилку, наполненную воплями ужаса. В кромешной тьме на кочегаров и машинистов обрушился град незакрепленных предметов, а продолжавшие вращатся механизмы затягивали и рвали моряков на куски. И в этот момент в машинные отделения хлынула вода…
Офицеры остались до конца со своими подчиненными – среди спасшихся членов команды «Осляби» не было ни одного инженера-механика. Вот имена тех, кто до конца оставался на своих постах: старший судовой механик полковник Н.А. Тиханов, пом. судового механика поручик Г.Г. Даниленко, младший инженер-механик поручик Л.А. Быков, трюмный механик поручик П.Ф.Успенский, младшие инженер-механики прапорщики С.А. Майструк и В.И. Медведчук, машинные кондукторы Евдоким Курбашнев и Иван Кобылов.
Продольный разрез броненосца "Ослябя". Хорошо видно расположение котельных и машинных отделений - в случае быстрой гибели корабля спастись оттуда невозможно.
БЧ-5 - сердце корабля
В наши дни машинно-котельньная команда называется «Электромеханическая боевая часть» или кратко БЧ-5.** Трудно описать заслуги этих моряков, учитывая количество силового и вспомогательного оборудования на современных кораблях ВМФ, десятки километров кабелей и трубопроводов, сотни клапанов и электрощитов.
Служба стала еще опаснее и ответственнее с появлением на кораблях ядерных силовых установок – сколько раз рискуя своей жизнью турбинисты, механики, специалисты КИП ликвидировали серьезные аварии и ЧП. 3 июля 1961 года произошла разгерметизация реактора на АПЛ К-19. Добровольцы из экипажа лодки смонтировали из подручных средств трубопровод для аварийного охлаждения реактора. Уже через несколько минут, проведенных рядом с пышащим жаром реактором, у людей распухало лицо и шла пена из рта, но они продолжали работать сварочным аппаратом. Аварию удалось ликвидировать ценой жизни 8 подводников, в том числе командира дивизиона движения Ю.Н. Повстьева.
Матрос Сережа Перминин
Или подвиг 20-летнего матроса спецтрюмной группы Сергея Преминина с подлодки К-219, погасившего вручную адское ядерное пламя. Опустив все четыре решетки, моряку уже не хватило сил открыть люк реакторного отсека, деформированный от высокой температуры. Он ушел вместе с лодкой на дно Атлантического океана в точке с координатами 31°28′01″ с. ш. 54°41′03″ з. д.
В октябре 2010 года произошла авария на эскадренном миноносце «Быстрый» Тихоокеанского флота - в машинном отделении прорвало топливную магистраль. Жарко заполыхал трюм, возникла угроза детонации топливных цистерн – 300 человек оказалась в шаге от гибели. 19-летний машинист котельной команды Алдар Цыденжапов стремглав бросился в самое пекло, чтобы перекрыть топливопровод. Сгорая заживо он сумел закрутить вентиль. Позже врачи установили: Алдар получил 100% ожег тела. Трудно найти слова утешения родным отважного моряка – они ждали из армии сына, а не звезду Героя.
**Корабельный устав Военно-морских сил РККА от 1932 года устанавливал следующий порядок организации экипажей кораблей:
БЧ-1 – штурманская,
БЧ-2 – артиллерийская (ракетная),
БЧ-3 – минно-торпедная,
БЧ-4 – связь,
БЧ-5 – электромеханическая.
[i]
На берегу залива Стрелок, у пирса эскадренного миноносца «Быстрый», открыт знак памяти Героя России, матроса Алдара Цыденжапова
Лейтенант Сатрапинский В.П. с демобилизованными старшинами прощаются с погибшими товарищами
Пожар на атомной подводной лодке К-3 "Ленинский Комсомол". На эту тему уж столько написано, что кажется: можно ли найти что-то новое, что прольёт свет на это событие? Порой ссылаются на мнение прославленных подводников Александра Лескова и Юрия Некрасова. Это уважаемые люди, которые отдали свои лучшие годы родному военно-морскому флоту на самом трудном его участке - подводные лодки. С тех пор прошло много времени и память их иногда, как видно, подводит.
Например, А.Я. Лесков перепутал базу, в которую К-3 прибыла после аварии. Это была не Гремиха, а Малая Лопатка Западной Лицы, из которой были удалены все подводные лодки, базирующиеся там.
Во время последнего похода на лодке с матросом случилась беда - аппендицит. Корабельный доктор Фомин успешно провел операцию, но тяжелые условия в подводной лодке мешали процессу заживления, что могло привести к тяжелому результату, и была дана команда из Москвы встретиться с проходящим судном и передать больного - он остался живым и встречал нас в Западной Лице в сентябре, а по версии А. Лескова, он был мертвым.
К месту встречи шли на приличной скорости. Я нес вахту в 7 отсеке, как вдруг лодка пошла на глубину с большим дифферентом, из центрального поста была дана команда перевести всю нагрузку на правый борт, а левой турбине дали реверс, но лодку остановить не удалось, и дали задний ход и правой турбиной, в результате чего вся энергетика легла на аккумуляторную батарею.
Точно не помню, какая была глубина погружения, но угольники, на которых крепились аппаратура и пускатели, деформировались с треском. Лодка всплыла, а причина была в работе системы "Турмалин", которую на лодку поставили в экспериментальном варианте.
Система "Турмалин" ошибочно и дала команду на погружение - лодка нырнула и заставила нас поволноваться. На пути в базу поступила команда в Северном море подождать начала учения кораблей НАТО, но погода не позволила кораблям НАТО проводить учения из-за сильного шторма.
5 сентября вышел приказ МО СССР об увольнении в запас отслуживших свой срок матросов и старшин. На лодке настроение было праздничное, меня попросили проиграть марш "Прощание Славянки", так как корабельный магнитофон был в нерабочим состоянии. В тот вечер 7 сентября в кают-компании для офицеров шел фильм Киевской студии "Звезда балета".
Красочный фильм, женский балет на льду, все сидели завороженные красотой, иногда кто-то отпускал шутки лейтенантам, сидящим на палубе под столом. У меня за поясом была инструкция, и утром я должен был по ней сдать зачет командиру БЧ-5 Зайцеву Виталию Васильевичу.
Он был моим земляком, и мне неудобно было неуверенными ответами опозориться перед ним. Недосмотрев фильм, под остроты сослуживцев я покинул кают-компанию и направился в энергетический отсек еще раз прочитать инструкцию и посмотреть на оборудование.
В 4 отсеке я встретил моториста Виктора Тарабана, который после вахты направился в первый отсек спать. "Почему ты изменил своим привычкам спать прямо на вспомогательных дизелях во время похода?" - спросил я его. Он лукаво ответил: "Хочу по-человечески выспаться". Если бы он знал, чем это закончится. Перед походом он получил письмо от мамы, она просила его приехать скорее, т.к. крыша совсем прохудилась, а помочь ей было некому.
У меня были доверительные отношения с личным составом электротехнической группы и не только с ними, я жил на севере один, жена только что родила мне сына и, прервав учебу в Педиатрическом институте в Ленинграде, уехала на Волгу, поэтому я жил в казарме и был постоянным обеспечивающим офицером экипажа.
Ребята в экипаже были крепкие и сильные, особенно Тарабан, Гайвас - они со мной ходили в патрулировании и на дежурство в комендатуру, и я всегда был уверен, что спина у меня защищена. Большинство офицеров были в прошлом спортсменами, ярким примером были Зарембовский В.Л. и Степанов Ю.Ф., который сменил Первушина Г.С. за месяц до похода в Средиземное море.
Экипаж лодки был такой же, как и другие экипажи, только служить на К-3 было честью, и предыдущий поход под льды Северного Ледовитого океана для определения толщины льда, которую может взломать корпус лодки для нанесения ракетного удара, доказал, что не случайно было доверено это прославленному кораблю.
В этом походе капитан-лейтенанта Лескова А.Я. не было, и поэтому говорить о каком-то неподготовленном экипаже не солидно.
Аварийная тревога меня застала в 8 отсеке, это был действительно голос помощника командира Лескова А.Я. В считанные секунды я оказался в 4 отсеке и доложил в ЦП. Тотчас услышал голос В.В. Зайцева: "Всем одеть ИДА и ИСП". Лодка шла на всплытие, штормовое море сразу дало о себе знать: лодку стало качать продольно, т.е. появилась килевая качка.
В этот миг я услышал команду Лескова включить вытяжной вентилятор, который установлен в 4 отсеке, на носовые отсеки. Моряки быстро выполнили команду и открыли задвижку между 3 и 4 отсеками. При включении вентилятора хлынул дым в 4 отсек, т.к. вода еще не успела сойти из ходовой рубки.
Замполит, капитан 2 ранга Жиляев Л.А. первым поднялся на ходовой мостик и принял командование кораблем, т.к. командир ПЛ Степанов Ю.Ф. при открытии рубочного люка разбил голову и потерял сознание, так что одновременно у нас появилось сразу три командира: Жиляев, Лесков и Некрасов. Не много ли?
Живучестью лодки командовал В.В. Зайцев, ему периодически при потери сознании мичман Луня М. надевал противогаз. Командир БЧ-5 решил затопить 1 отсек, но, чтобы лодка не нырнула в глубину, на свой страх и риск вывалил носовые горизонтальные рули, и это сразу почувствовали мы через сильные удары волн в рули.
Буквально в первые минуту Лесков А.Я. потерял сознание, и по команде из ПЭЖ Некрасова Ю.Н. мне передали его через люк третьего отсека и я, командир четвертого отсека Сатрапинский В.П., на своей спине отнес высокого, крепкого телосложения Лескова А. до восьмого отсека, и больше я его не видел, т.к. до конца похода я не покидал четвертый отсек, а Лесков А.Я. лежал в 8 отсеке до прихода в базу.
В седьмом отсеке бессменно нёс вахту Г.Н. Борисов, мой наставник по специальности на этой лодке, большинство электриков погибло в носовых отсеках.
В третьем отсеке на переборку второго отсека накладывали мокрые одеяла, чтобы как-то сбить температуру. Буквально перед пожаром В.В. Зайцев напомнил Михнину В. - старшине команды электриков - включить печи дожигания водорода и произвести замеры плотности электролита, и он добросовестно выполнил эту работу, оказался плененным в отсеке и последним доложил из поста СПС.
Через сутки нас встретили корабли и спасатель и сразу стало легче на душе. Правда, мы отказались от замены резервным экипажем и настояли на том, чтобы корабли ушли на безопасное расстояние от нас.
Ко мне в отсек прибыл адмирал Зарембовский B.Л., он был весь мокрый, я достал комплект водолазного белья, и он переоделся в сухое. Владислав Леонидович у многих офицеров пользовался большим уважением. Он был настоящим эрудитом, разбирался в политике, искусстве, музыке, был в отличной спортивной форме.
К офицерам обращался вежливо, знал даже лейтенантов по имени и отчеству и если замечал какие то ошибки, то сначала говорил, как надо делать, и это было внушительней, чем наказание. Присутствие комдива Игнатова, Зарембовского и Зайцева вселяли в нас уверенность в благополучный исход этой борьбы за сохранение ПЛ и наших жизней.
В своих выступлениях А. Лесков часто упоминает о том, что экипаж был сборным. Да, это было правдой, вместо помощника командира Горева, которого откомандировали на другую ПЛ, пришел Лесков за два дня до похода, Толя Малер тоже был командирован вместо убывшего на соревнования по баскетболу командира группы.
Меня по окончанию Училища направили на Северный Флот. Сначала назначили командиром ЭНГ подводной лодки, потом перевели командиром ЭТГ по специальности на другую лодку, но служить с начала декабря 1966 года направили на "Ленинский комсомол". Морские мне не платили, хотя лодка была в компании. Выплачивали только за действительные выходы в море. Это было выгодно финансистам, а таких офицеров было немало. На комиссии после этой аварии меня спросили, что бы я хотел в дальнейшем, и я попросил служить там, где я стою на штате, обеспечить жильём, чтобы смог привезти свою семью на север.
Меня перевели на другую лодку, где заместителем командира по политической части был В.П. Некрасов, впоследствии член Военного совета Черноморского флота, вице-адмирал. Я сходил еще в одну автономку, но все осталось по-прежнему.
Был негласный приказ с экипажа К-3 в автономки не посылать, но я настоял на своём и мне разрешили. Откровенно говоря, поход для меня был напряженным, я автоматически даже во сне чувствовал все изменения курса и глубину погружения ПЛ, чтобы быть готовым мгновенно оказаться на боевом посту.
Наш командир, Степанов Ю.Ф., когда прибыл на К-3 после ремонта, потерял сознание во втором отсеке. Я помню тот запах горелого мяса, его не перебила даже свежая покраска.
Много лет спустя я встретил в Севастополе капитана 1 ранга Степанова Ю.Ф. Мы замерли в какое-то мгновение, потом обнялись по-братски, правда, многое не успели сказать, я спешил на корабль, чтобы выйти в море на испытание.
С В.В. Зайцевым мы встречались в Николаеве и в Москве и сохранили дружбу до сих пор. В г. Николаеве, я занимался спасательными судами СС "Алагез" и " Эльбрус".
К сожалению, эти уникальные спасатели атомных подводных лодок с мощной подъёмной системой выдвижных ферм и уникальными подводными аппаратами, способными опускаться на глубины до 4000 метров, в девяностые годы превратились в груду металла. Как и "Березина", и многие другие корабли и подводные лодки.
В завершение хочу сказать, что если кто и достоин звания героя из экипажа "Ленинского комсомола", которые спасли лодку, так это: Зайцев В.В, Степанов Ю.Ф, Малер А., Каморкин Л.
Память
Вы нас простите, забывших ваши лица,За флот, что нами был любим,
Навеки вставшие у входа в нашу Лицу,
Вас, не вернувшихся из северных глубин.
По старшинству в строю навек застыли:
Горшков, Каморкин, Ганин и Смирнов
И имена других, которых не забыли
В домах отцовских русских городов.
В домах, где память - как в углах иконы,
С годами ставшие прообразом святых,
А жизнь идет безжалостным законом,
На смену нам прислали молодых.
И снова кинофильм "Звезда балета",
Вихрастый лейтенант, усевшись под столом -
Он на экран глядит как в детстве без билета,
Смотрели мы в далеком и былом.
Я там сидел в ту роковую дату,
Еще не зная, что спустя лишь час
Всем здесь сидящим как солдатам,
Придется жизнь отдать, спасая нас.
Вам не пришлось услышать тех рыданий,
И женский плач среди угрюмых скал
Гласа родных, надгробные страданья,
И голос сына, что отца искал.
Он не нашел, но все еще не веря,
Пытался в люк подлодки заглянуть,
Он говорил, что папа там за дверью,
Вы помогите мне его вернуть.
Он обещал, он дал мужское слово,
Что, как вернется, едем на Урал,
Но кто-то неуместно и сурово
Сказал вдруг: "Боцман! Объяви аврал!"
Года прошли, сравнялись грани боли,
Но память не могу никак унять,
Когда в тот миг помимо нашей воли
Заставил в жизнь поверить БЧ-5.
Мы слышали по громкоговорящей
Спокойный голос: "Всем одеть ИДА",
А из второго лавою горящей
В центральный пост врывалась к нам беда.
И может, тех спокойных слов хватило
Преодолеть свой страх он нам помог,
Пришла надежда и вернулась сила,
И стойкость за такой короткий срок.
Готов я был рвануться в пекло боя,
Неудержимой поступью морской.
Чтоб рядом быть с тобою, Маляр Толя,
Став мощной заливающей рекой.
Чтоб из пожара вышел ты веселым,
А командир в огне не падал в забытье,
Чтоб матери не лили слезы в селах
И горестным их не было жилье.
Чтоб над планетой в летний вечер грозы,
Давали влагу горам и полям,
Чтобы мужчины красочные розы
Дарили женам, сестрам, матерям.
